Кажется, все местные литературоведы и критики согласны с тем, что XX столетие - это золотой век кыргызской литературы. Действительно, это был век не только становления и развития отечественной профессиональной словесности, но и великих художественных свершений и открытий, имен и текстов, главное, уникальных литературных судеб.
В то же время ушедший век - это век исторической интравертности художественного сознания, колоссального давления политики и идеологии на литературное творчество, и постепенного, трудного преодоления этого давления. К счастью, перелом сознания произошел примерно в послесталинский период, в 60-е, в период политической «оттепели», который мы, историки литературы, называем «кыргызским серебряным веком» по аналогии с тем, как называют русскую литературу начала ХХ века.
Так, одно из самых ярких литературных достижений отечественного «серебряного века», кроме выдающегося литературного явления Айтматова, Эралиева, Султанова, Байджиева, Джусуева, кыргызких поэтических авангардистов и импрессионистов во главе с Рыскуловым и Акматбековой, это, безусловно, возникновение кыргызской школы исторической романистики. Нет никакого сомнения в том, что этому в решающей степени способствовал поистине выдающийся роман Толегена Касымбекова «Сломанный меч» (первая часть вышла из печати в 1966-м, вторая издана в 1971 году). Роман этот по сей день считается лучшим в своем роде, самым популярным и востребованным читателем.
Хотя писатель после этого исторического полотна создал несколько романов такого же плана, но повторить успех первого своего детища так и не сумел. Ни панорамное полотно «Келкел» (в русском переводе «Возрождение»), ни «Баскын» («Вторжение», 2000), ни «Чапкын» («Разбой», 2004) не смогли подняться до историко-художественного уровня первого романа писателя. Отсутствие глубины художественного анализа, досадное скольжение на поверхности событий, односторонний характер исторической оценки, нехватка законченных, запоминающихся образов заметно снизили уровень этих произведений. Да и того художественного мастерства, чем отмечен «Сломанный меч», писатель не сумел достичь в названных текстах. Выяснилось, что всякий добротный исторический роман держится на двух китах: на образах исторических личностей, своей судьбой и жизнью, личностью воплотивших само историческое время и, конечно, на отображении духа и сути эпохи через конкретные судьбы людей.
Говоря об истоках исторической романистики Т. Касымбекова в целом, следует особо отметить следующее обстоятельство. Во-первых, у писателя были довольно крупные предшественники, весьма талантливые и с глубоким знанием и чувством национальной истории. Это вне всякого сомнения, А. Токомбаев с его романом в стихах «Кровавые годы». Это уникальный автобиографический роман М. Элебаева «Долгий путь». Причем оба эти произведения с точки зрения художественности и правдивого изображения исторических событий, легших в основу произведений, ничем не уступают роману Т. Касымбекова, а может, и стоят намного выше. Но их с определенной только оговоркой можно считать произведениями исторического плана, потому что главной целью, основной творческой задачей в том и другом тексте было воспроизведение трагических событий 1916 года так, как авторы их знали и запомнили. Им хотелось, чтобы этот страшный год никогда не был забыт, чтобы о нем знало как можно больше людей. В значительной степени им это удалось, хотя ни одной исторической фигуры или другой личности крупного масштаба в этих романах не было изображено. В то же время необходимо признать, что эти произведения впервые прокладывали путь к тому, что мы теперь называем школой кыргызской исторической романистики. Можно только сожалеть, что тот же А. Токомбаев, один из сильных прозаиков кыргызской литературы, не завершил очень удачно начатый им биографический роман «Токтогул», который, будь доведен до конца, мог сыграть свою существенную роль в становлении жанра как биографического, так и исторического романа.
Другим не менее важным предшественником Т. Касымбекова следует считать Т. Сыдыкбекова, великого кыргызского прозаика и романиста, который впервые предпринял попытку углубиться в толщу глубокого исторического прошлого. Материалом его исторического романа «Голубой стяг» стала кыргызская древность эпохи великодержавия, и это стало итогом его многолетних исследований и анализа всех доступных ему материалов, исторических памятников, мифов, легенд и преданий.
Следует признать и то, что роман «Голубой стяг» стал первой и очень важной попыткой восстановить очень далекое историческое прошлое кыргызского народа. Да, иные из героев почерпнуты из орхоно-енисейских рунических надписей (Элтерес, Эр Кулчур, Угуз хан, Жаш Тегин, Барс, Буйлаш). Роман буквально насыщен описанием уникальной этнокультуры древних кыргызов, как, например, конные и пешие игрища, различные спортивные состязания кочевников, их привычки, образ мыслей и героические деяния.
Тем не менее, роман Толегена Касымбекова стал не только бестселлером своего времени, который читался взахлеб и о котором говорили буквально все, но явил собой некий прорыв, выдающийся пример исторического нарратива, тот феноменальный успех, который многие литераторы хотели бы повторить, но так и не смогли. Это удивительно, даже досадно, но это так. Не удалось повторить собственный успех и самому Т. Касымбекову, написавшему несколько исторических романов, упомянутых выше.
Роман «Сломанный меч» стал своего рода учебником по национальной истории, из него можно было узнать очень многое из прошлого кыргызского народа времен распада Кокандского ханства и прихода Российской империи в среднеазиатский регион. Т. Касымбеков с присущим ему мастерством художника слова сумел раскрыть многоцветную и по-восточному запутанную, полную интриг, заговоров, тайных и явных убийств жизнь кокандской верхушки и место кыргызской элиты в ней. Не была забыта роль клерикальных и региональных лидеров, особенно жизнь тех социальных низов, на которых все эти политические перепады и клановые войны легли тяжким бременем. Если первая часть романа в основном посвящена межклановым и межрегиональным конфликтам, периоду первых открытых столкновений с российской захватнической политикой, то вторая - жизни и судьбам тех простых людей, образы которых, вне сомнения, относятся к лучшим страницам всей кыргызской литературы ХХ века.
Писателю удалось воссоздать образы ряда кокандских ханов, особенно Кудаяр-хана, а также Нузупа-аталыка, Алымбека, Абдырахмана-афтобачи. Все критики романа единодушно считают яркой творческой удачей Т. Касымбекова-романиста образ хитрого, по-восточному коварного и жестокого Абиль-бия, для которого все средства, все способы хороши и приемлемы, включая интриги, тайные убийства, но высшей целью и основным содержанием жизни является власть, власть над людьми. Его образ, как и образ народного героя Бекназара, развитый параллельно - это две линии жизни, две судьбы, в которых, как лучи солнца в капле воды отразилась вся эта драматическая, мучительная переходная история юга Кыргызстана, в целом драматический развал Кокандского ханства.
Но истинным украшением, настоящей писательской удачей Т. Касымбекова следует считать образы и судьбы таких людей, как Сарыбай, Кулкиши, Темирболот, Эр Эшим и многих других. Особенно потрясает судьба Сарыбая и его семьи, дочери его, выданной замуж в качестве заложницы хану Коканда, его жены, сошедшей с ума, а также его самого, которого ослепляет им же выхоленный и отпущенный на волю (из-за нехватки пищи) беркут. И ослепший, совершенно потерянный и одинокий, беспомощный и забытый Сарыбай во многом точно и метафорически отражает судьбу всего трудового народа, до которого никому не было дела и который был жертвой и плачевным результатом этих бесконечных феодальных войн и дворцовых интриг. Вообще эта история, история семьи Сарыбая, жизнь и судьба его самого, это лучшее, что когда-либо было написано Т. Касымбековым.
Особо следует сказать о Бекназаре. Это один из ярких и колоритных образов романа. Вместе с ним, нельзя не видеть явную эпическую стилизацию личности этого героя, что наблюдалось и раньше в кыргызской прозе.
Особая тема - богатство языковых средств романа. Мастерское использование диалектных особенностей кыргызского языка, особый колорит лексики, связанный с южным говором, точная речевая характеристика героев, прекрасно описанные батальные сцены, настоящий реализм в разворачивании исторического процесса, где движущей силой всех изменений, глубокого тектонического разлома жизни и быта горцев и степняков Ферганской долины, является народ.
Известно, что несколько лет спустя писатель внес некоторые изменения в сюжетную структуру романа, исходя из соображения, что в годы советской жесткой идеологической цензуры не все удалось вписать в идейно-художественную ткань произведения. Это было сделано в конце 90-х и все изменения вносились в самое последнее издание романа. В частности, в романе появились образы Курманжан-датки, Алымбека, Канат-шаа, Байтика, Колпаковского, Шабдана и ряда других исторических личностей. Появились эпизоды, где описаны ритуал возведения на трон ханов, другие сцены кочевых кыргызов, написанные в явно натуралистическом ключе. По всей видимости, писатель посчитал, что это все еще более усилит художественный, эмоциональный эффект романа, превратит его в настоящий роман-эпопею.
Но, «дописав» и «дополнив» свой роман, автор, скорее, его подпортил, чем улучшил. Можно было бы предъявить серьезные претензии за редактуру новой версии романа, не очень тщательно выверенную стилистику и орфографию и т. д. Тем не менее, следует признать, что исторический роман Т. Касымбекова даже в таком виде занял свое уникальное место в общем контексте кыргызской литературы второй половины ХХ века. Роман «Сломанный меч» настолько сильно повлиял на писателей, что следом появились минимум около 40 романов, повестей и драматических произведений, так или иначе затрагивающих историческую тематику. Но успех Т. Касымбекова никто не смог повторить. Нет, это были по-своему интересные и оригинальные произведения, но таким, по-настоящему народным, почти легендарным, как «Слованный меч», не стал ни один из них.
«Сломанный меч» в значительной степени способствовал формированию целой школы кыргызского исторического романа. Это позволяет нам заключить, что Толеген Касымбеков - писатель, пусть и не преодолевший самого себя, но ставший прогенитором и отцом кыргызского исторического романа.
