В Кыргызстане с 1 января 2019 года вступает в силу Уголовный кодекс КР, Кодекс о проступках, Уголовно-процессуальный, Уголовно-исполнительный кодексы, Кодекс о нарушениях, законы о пробации и основах амнистии и порядке ее применения. О нововведениях мы поговорили с руководителем рабочей группы по разработке нового Уголовного кодекса, Кодекса поступков и Кодекса нарушений профессором, д.ю.н. Лейлой Сыдыковой.
«Азаттык»: Какие кодексы, дополнения и изменения к законам вступают силу в Кыргызстане с 1 января 2019 года?
Лейла Сыдыкова: 1 января 2019 года вступают в действие новый Уголовный кодекс, Кодекс о проступках и Кодекс о нарушениях. Уголовный кодекс в Кыргызстане работает с 1997 года, а Кодекс о проступках и Кодекс о нарушениях – это новые законодательные акты. Все эти три кодекса взаимосвязаны.
Вопросы реализации, процедуры правоприменения кодексов предусмотрены в Уголовно-процессуальном кодексе, процедура исполнения – в Уголовно-исполнительном кодексе.
«Азаттык»: В чём заключается главный смысл и цель новых кодексов и изменений. Это полное и концептуальное изменение уголовного, уголовно-процессуального и административного законодательства КР или частичное?
Лейла Сыдыкова: Нет. Во-первых, прошла большая судебно-правовая реформа в сфере уголовно-правового регулирования, были поставлены достаточно сложные задачи, связанные с гуманизацией уголовного права. Почему? Потому что, как вы знаете, тюремное население медленно, но растет. В законодательстве очень много статей, которые за преступление небольшой тяжести предусматривают наказание в виде лишения свободы. Например, человек украл мешок картошки или курицу, за такие незначительные деяния он отбывает наказание в виде лишения свободы и становится рецидивистом. Поэтому нужно было решать вопрос гуманизации.
Во-вторых, надо было провести криминализацию новых видов преступной деятельности. Мы с вами начали жить в новых общественных отношениях, как мы их называем, в рыночных. Появились новые составы преступлений, которые по своей опасности относятся к категории уголовных деяний.
Кроме того, нужно было провести реформу в сфере наказаний, где больше всего проблем и возникает. Приведу только один пример. В действующем Уголовном кодексе предусмотрена ответственность за шпионаж в виде лишения свободы от 10 до 20 лет. Это касается и других статей, где предусмотрено наказание например от 5 до 12 лет лишения свободы. Вот этот разрыв, от и до, конечно, имеет высокий коррупционный риск. В новом законодательстве задача была решена путем установления категорий наказаний. Это самое большое новшество, которое было предусмотрено для того, чтобы мы смогли в пределах категорий уменьшить разрыв, как и уменьшить очень широкое судейское усмотрение.
Наиболее льготный правовой режим предусмотрен для несовершеннолетних нарушителей. Расширены возможности применения мер воспитательного характера и иных мер уголовно-процессуального воздействия, как например, пробация. Это очень важно. Но мы должны понимать, что Уголовный кодекс, Кодекс о нарушениях и Кодекс о проступках – это не панацея в борьбе с преступностью. У многих возникает впечатление, что если повысят санкцию, установят ответственность, то это деяние исчезнет. Мы должны признавать, что преступность – явление вечное, и с изменением социально-экономических отношений оно может меняться.
«Конфисковать имущество могут по любому делу»
«Азаттык»: Какие важные изменения произведены в самом Уголовном кодексе, некоторые статьи ведь убрали, например, «Скотокрадство»?
Лейла Сыдыкова: Да, очень часто мне задают вопрос о том, куда дели статью за скотокрадство. В ответ я всегда спрашиваю: а чем отличается кража скота от кражи, например, имущества? Никто не может ничего ответить. Скот и есть имущество, вы согласны?
Мы посмотрели статистику: наибольшее количество совершаемых хищений – это квартирные кражи, которые составляют где-то 50-55%, иногда доходит до 60%. В последние годы случаи кражи скота составляют от 5% до 7%. Поэтому, есть ли смысл выделять ответственность за скотокрадство?
Мы же не можем вводить отдельную ответственность за кражу скота, ответственность за кражу птицы, ответственность за кражу имущества, ответственность за кражу золота и так далее. Мы все объединили, потому что в Кыргызстане любая собственность охраняется одинаково по Конституции.
«Азаттык»: Если коротко о новшествах, то там еще новые меры в отношении юридических лиц и конфискации имущества...
Лейла Сыдыкова: Что касается конфискации имущества. Удивительно, многие спохватились, что в особенной части, в конкретных статьях нет конфискации имущества. Это не означает, что этой статьи нет в Уголовном кодексе.
Дело в том, что мы дали возможность более широко применять конфискацию имущества применительно к любому составу преступления. Сегодня она имеет ограничительный характер – только по преступлениям корыстной направленности и так далее.
В нашем случае конфискация имущества будет рассматриваться как мера безопасности. Что такое мера безопасности? Это такая мера принудительного воздействия, когда суд посчитает возможным или необходимым в этом случае произвести конфискацию имущества, то есть по любому делу (!) он может принять такое решение.
Конфискация никуда не делась, она не будет прописана в статьях особенной части, просто суды будут обращаться отдельно к главе «Меры безопасности» в Уголовном кодексе и в Кодексе о проступках.
Что касается ответственности юридических лиц. Да, это наше ноу-хау. Кыргызстан ратифицировал ряд конвенций, связанных с необходимостью введения ответственности юридических лиц… Конвенции касаются противодействия организованной преступности, противодействия коррупции, борьбы с терроризмом и экстремизмом… Мы должны были решить, как и в каком формате будет заложена эта ответственность юридических лиц.
Ответственность нашла свое отражение в Уголовном кодексе в виде квази-ответственности. Что это значит? Например, должностные лица используют услуги банка, чтобы отмыть деньги, нажитые незаконным путем, к примеру, доходы от наркобизнеса или экстремизма. Если будет доказано, что это грязные деньги и банк незаконно занимался отмыванием денег, то может быть решен вопрос о применении к банку мер уголовно-правового воздействия. В Уголовном кодексе установлены пределы ответственности этого банка. Меры очень похожи на наказание, но, тем не менее, это не наказание, а меры уголовно-правового воздействия. Вот это мы должны понимать.
К юридическим лицам могут быть применены штраф, ограничение прав, ликвидация юридического лица и как дополнительная мера безопасности – конфискация имущества.
Другой пример - экологическое преступление. Например, к ответственности привлекают руководителя, который отвечает за экологическую безопасность. Он несет ответственность за загрязнение окружающей среды, поэтому в в отношении него принимаются соответствующие меры наказания. Но даже для того, чтобы возместить этот нанесенный экологии ущерб, надо применить меры принудительного воздействия в отношении юридического лица. Для того, чтобы мы могли, по крайней мере, возместить окружающей среде тот вред, который был причинен. Поэтому это очень важная мера.
«Азаттык»: А врачебные ошибки - это тоже нововведение в Уголовном кодексе, взятое из международного опыта?
Лейла Сыдыкова: Да, у нас появилась совершенно новая глава – преступления в сфере фармацевтического и медицинского обслуживания населения. Это совершенно новый раздел Уголовного кодекса.
Мы живем в период, когда медицинские услуги должны носить качественный характер. Поэтому ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей, незаконное проведение опытов на человеке (а этого нельзя делать!), незаконное изъятие тканей и органов умершего человека, имплантация женщине чужой яйцеклетки, запрещенные действия с эмбрионом, нарушение порядка обращения с донорской кровью, насильственное донорство, незаконная лечебная деятельность, разглашение врачебной тайны – все это мы отнесли к категории медицинских преступлений. Мне кажется, что это правильно.
Другая новая глава - «Военные преступления», которой вообще не было. Полностью она называется «Военные преступления и другие нарушения законов и обычаев ведения войны». Это во исполнение международных обязательств Кыргызстана – Гаагской и Женевской конвенций.
«Азаттык»: После ратификации международных документов требуется процедура – отражение их в Уголовном кодексе?
Лейла Сыдыкова: Да, обязательно. Ратификация конвенций - она обязывает имплементировать нормы в Уголовный кодекс.
«Азаттык»: А зачем был внесен апартеид? Непривычное для нас понятие…
Лейла Сыдыкова: Да, очень часто стали задавать этот вопрос. Конвенция о противодействии апартеиду была ратифицирована Кыргызстаном, поэтому мы были вынуждены ее предусмотреть. Но речь идет о преследовании расовой, религиозной, национальной, этнической и иной социальной группы. То есть, это не касается лишь черных или белых, или желтых, или синих людей. Это касается как раз-таки возможного преследования по расовой, религиозной, национальной или этнической принадлежности.
Это очень важно, потому что это достаточно широкая норма, и она пока прописана в конвенции. Мы ее просто повторили. Это необязательно только тот апартеид, каким мы его представляем – насильственное поселение в определенных местах коренного населения и изживание его, издевательство над ним. Надо смотреть шире на апартеид, а у многих такое узкое представление об этих вещах.
«Азаттык»: Почему убрали понятие «диверсия»?
Лейла Сыдыкова: Очень хороший вопрос. Диверсию мы не убрали, она теперь называется терроризмом – это одно и тоже. Террористические действия – это взрывы, поджоги, затопления, это тоже самое, что и диверсия.
По статье терроризм предусмотрены максимальные сроки лишения свободы, потому что учитываются последствия, которые могут наступить. По третьей части статьи 239 акт терроризма наказывается по максимальной - шестой - категории либо это пожизненное лишение свободы.
Как будет работать институт пробации?
«Азаттык»: Единый реестр преступлений и проступков уже создан и готов к работе с 1 января 2019 года?
Лейла Сыдыкова: Пока в полном объеме он не создан. Пройдена только первая его фаза - электронная регистрация всей поступающей информации. Все, что связано с преступлениями, проступками и нарушениями, иными происшествиями, теми же пожарами - все должно быть зарегистрировано в этом электронном журнале учета информации (ЭЖУИ). Это первый этап. Затем будет разработано техническое задание, в соответствии с которым будет создано досудебное производство, потом туда будет привязана судебная фаза, а затем фаза исполнения наказания.
«Азаттык»: Кто будет выполнять функции института пробации?
Лейла Сыдыкова: Первоначальное выполнение функций органа пробации возложено на ГСИН. Они на базе уголовных инспекций создают службу пробации и целый год будут работать по новым кодексам. Мы понимаем, что институт пробации должен быть гражданским органом, поэтому решается вопрос о передаче этой функции Министерству юстиции. К 2020 году институт пробации должен либо стать самостоятельным, либо перейти к одному из гражданских органов. Время покажет.
Готов ли Кыргызстан вводить новые кодексы?
«Азаттык»: После 1 января 2019 года что будет с делами, которые были возбуждены или расследуются на основании старых кодексов?
Лейла Сыдыкова: В законе о введении в действие говорится, что все дела должны быть пересмотрены. Наказания по делам на стадии расследования будут назначать с учетом нового законодательства. Если наказание смягчается, то закон будет иметь обратную силу, ну, а если наказание ужесточается, то обратной силы он иметь не будет, то есть деяние будет наказываться по старому законодательству.
Дела в отношении осужденных или лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы, будут пересматриваться. В случае смягчения или перехода уголовного деяния в категорию проступков, а проступки не предусматривают лишение свободы, в течение трех месяцев дела должны быть пересмотрены и фигуранты отпущены на свободу.
«Азаттык»: Газета «Дело N...», ссылаясь на оперативников, предупреждает об ожидающейся «чехарде», что «в нововведениях кроются мины, способные подорвать правоохранительную систему, а значит, и стабильность в стране». Вы разделяете такие опасения?
Лейла Сыдыкова: Нет, конечно. Если грамотно построить всю работу по введению в действие новых кодексов, особенно Уголовно-процессуального, я не думаю, что будет чехарда. Мы уже переживали такие периоды в 1997 году, когда переходили к новому Уголовному кодексу независимого Кыргызстана. Мы переживали много периодов, связанных с введением единых реестров, биометрических данных. Ничего, перетрясло. Все нормально.
Наши казахстанские коллеги встали на эти рельсы в 2014 году и едут по ним. Да, они сказали, что год-полтора трясло, но они выстояли и двинулись дальше. В настоящее время они хорошо выстроили систему. Да, им было тяжело, да, им было трудно, да, им не было комфортно, но они пережили и спокойно идут вперед. Посмотрите на их показатели! Они запустили орган пробации, и он уже дал результаты: они снизили рецидивную преступность в два с половиной раза. Мы можем им только завидовать белой завистью, они молодцы и смогли это сделать.
Если мы не пойдем на эту реформу, мы никогда ее не сделаем. Мне интересно, кто противостоит этой реформе, кто не хочет улучшить права человека, уйти от инквизиционного процесса. Почему они от этого не хотят уходить, может быть это коррупционная кормушка? Может быть, кому-то не хочется перестраиваться, вставать на новые рельсы, учиться и так далее?
Но мы хотим, чтобы наши права были защищены, наши дети жили в нормальном государстве, чтобы мы жили по нормальным законам. Поэтому мы должны идти только вперед. Вы знаете, так называемые ванги могут предсказывать разные вещи. Да, где-то может быть сбой, но в целом этот корабль должен идти вперед.
Все поправимо, главное - не отходить от концепции. По ходу дела мы сами видим, что где-то надо подкрасить, где-то гвозди подкрутить. Мы все это будем делать, но в систему нужно входить. Я всегда говорю, что не хотят этой реформы либо коррупционеры, либо те, кто не хочет защищать права человека.
«Азаттык»: Насколько готова страна к 1 января?
Лейла Сыдыкова: Страна, я думаю, будет готова. Почему? По данным правоохранительных органов, они провели образовательные мероприятия, но не везде понимают до конца реформу. Мы наметили, что следующий год будет продолжением погружения в понимание этой реформы. Да, наверное, это сразу понять трудно, потому что мы привыкли жить в советской системе права, и перейти совершенно на новый формат жизни и работы очень сложно. Поэтому мы решили, что будем продолжать работу по просвещению.
«Азаттык»: Изменение следственно-судебной системы, наверное, требует срочного улучшения образования милицейских и прокурорских работников, особенно районного уровня?
Лейла Сыдыкова: Конечно. Например, введение Единого реестра преступлений и проступков требует обучения сотрудников милиции, следствия, органов дознания, прокурорских работников всех уровней, всех областей и районов... Это достаточно большая работа. Хочу отметить достаточно высокий энтузиазм сотрудников МВД, которые сейчас самые активные в этом направлении. Они проводят обучение, что-то пытаются делать, и это здорово, потому что процесс идет.
«Азаттык»: Опыт каких стран вы принимали во внимание при разработке новых кодексов?
Лейла Сыдыкова: Во-первых, мы изучали опыт наших ближайших соседей, которые уже вступили в эпоху перемен. Это опыт Казахстана, но наши законы все-таки отличаются. Нас обвиняют в том, что мы взяли опыт Украины, но мы ничего там не брали, они только-только начинают вносить изменения в свои кодексы. Это тоже введение в заблуждение. Мы изучали законодательство Европы. Мы изучили все, что было возможным, в том числе, российское законодательство, законы стран Центральной Азии.
Но первым идет казахстанский опыт. Модель выстраивания преступлений, проступков и нарушений очень похожа на модель Франции, но у них есть своя особенность. Мы свою особенность предусмотрели. У нас нет слепого копирования какого-то кодекса, например, той же Франции. Нет, мы просто знали это законодательство и лучшие моменты привнесли в свои законодательные акты.
