Перед Кыргызстаном стоят важные задачи. Четыре из них должны стать приоритетными. Это государственное строительство, национальное строительство, развитие отечественной экономики и демократизация общества.
Что касается демократизации, предстоящие 4 октября выборы в Жогорку Кенеш станут тестом на прочность электоральной демократии в республике после революции 2010 года, которая является третьей попыткой демократизировать общество (первая предпринималась в начале 90-х годов, вторая - после изгнания засидевшегося во власти первого президента). После революции 2010 года мы не увидели ни одной партии, представленной новым поколением - будь то либеральной, социалистической или националистической. Думаю, пробиться к управлению государством представителям нового поколения не дают конституциональный дизайн, электоральная система и рациональные барьеры.
Критикуй кого угодно, но президента не трогай
По большому счету все три причины, можно считать, имеют институциональный характер, но, как известно, дизайн институтов принимался в пользу тех групп, которые их принимали. Проблема исходит из мнимого понятия в Конституции о парламентском правлении, которое и ввело в заблуждение общественность тем, что в Кыргызской Республике, наконец, введен долгожданный парламентаризм. Президентская форма правления в силу своей склонности к авторитаризму в Кыргызстане, как, впрочем, и во всех постсоветских странах, воспринималась весьма болезненно. Достаточно вспомнить, что за 10 лет в стране произошли две «революции» - народ не согласился с диктаторскими методами правления прежних президентов. Это изменениям в Конституции - в пользу увеличения полномочий парламента. Однако, именно в новом Основном законе сохранился момент, позволивший политической системе функционировать в рамках президентской республики и после принятия новой Конституции в 2010 году, несмотря на наличие в ней пункта, что «Кыргызстан является парламентской республикой».
Как политолог я назвал бы новый дизайн закона «семипрезидентским» или его еще называют президентско-парламентским. Характеризуется он тем, что доминирующая коалиция в парламенте определяет, какой будет политическая система - президентской или полупрезидентской, но она отнюдь не будет парламентской. Весь секрет фокуса состоит в пункте о том, что президент решает, какой эффективной партии (в политологии так называют партии, состоящие в коалиции большинства в парламенте) дать право формировать правительство. Если пропрезидентские силы будут доминировать, то политическая система будет функционировать как чистой воды президентское управление. От такой возможности не отказались пропрезидентские силы, неважно, сам президент Атамбаев захотел этого или его уговорили. Со временем эта возможность позволила сконцентрировать власть в руках президента и его сторонников. Как и прежде президентские силы стали диктовать правила игры. Установилось неписаное правило: критикуй кого угодно, но только не президента. В прошлом ярые и неугомонные оппоненты президента даже те, кто успел побывать в заключении по разным причинам, перестали критиковать президента, вместо него они набрасываются с критикой на парламент, правительство, прокуратуру, судебную систему… Сложилась такая же как в России традиция, где под правительством подразумевается не реальная власть, за которой закреплено право принятия окончательного решения в политике, а кабмин во главе с премьер-министром. Партийные лидеры в своих выступлениях все чаще, а где-то даже обязательно упоминают о президенте в позитивном ключе.
Не повторить судьбу российского «Яблока»
Ставка только на идеологию и репутацию может привести партию туда же, куда она привела либеральную партию «Яблоко» в России. Молодым и не раскрученным партиям места в Жогорку Кенеше не светят. Хотя бы потому, что они не смогут преодолеть 7-процентного избирательного порога на парламентских выборах. Многие силы внесли изменения в партийную стратегию в борьбе за депутатские места. Полный отказ или воздержание от борьбы только из-за того, что партия не может отдельно идти на выборы, сыграл бы только на руку действующим властям.
Так же, похоже, воздействовал эффект повышения суммы избирательного залога со 100 тысяч до 5 миллионов сомов в новом выборном законодательстве. Для молодых партий такое повышение объема залога очень ощутимо, тем более с учетом немалых расходов на агитацию и пропаганду в предвыборный период.
Электоральная демократия без идеологии
Накануне парламентских выборов рановато заявлять, что Кыргызстан превращается в демократическую республику. Тем не менее, в сравнении с прошлыми периодами сегодня достаточно четко обозначились два основных признака электоральной демократии. Во-первых, мы видим уже достаточно высокую политическую конкуренцию между партиями (об этом могут мечтать или завидовать партии соседних стран, возможно, даже стран СНГ). В целом все партии имеют свободный доступ к альтернативным источникам информации, право свободно проводить политическую агитацию, рекламировать себя перед избирателями. Вмешательств и учинения преград со стороны властей, как раньше, нет. Во-вторых, несмотря на то, что пропрезидентская Социал-демократическая партия обладает административным ресурсом и неофициальной поддержкой со стороны самого президента, трудно угадать, какая партия победит на выборах или хотя бы преодолеет минимальный проходной порог. Этот признак демократии называется неопределенностью, и в самом деле при таком раскладе результаты выборов заранее не известны, их также трудно предсказать. Результаты выборов бывают легко предсказуемы чаще в квазидемократиях, где заранее известно, что большинство мест в парламенте займут партии властей.
Но в период осуществления третьей попытки демократизации самой кыргызской демократии необходимо пройти два испытания.
Что касается первого, здесь необходимо определиться, насколько в долгосрочной перспективе важна роль парламента в принятии судьбоносных для страны решений, если тон и правила игры, в конечном счете, диктуются президентским институтом. Не важно, кто является президентом, это может быть нынешний президент - самый «мягкий» из всех. И гарантии, что на его место не придет диктатор, нет.
Обычно в переходных странах рядовые граждане не обладают экспертными знаниями, их легко ввести в заблуждение в вопросе разницы между «эффективной властью» и «концентрированной властью». В первом случае, власть эффективна благодаря механизму системы противовесов и издержек. По традиции в посткоммунистических транзитных странах судебная система не в состоянии обеспечивать беспристрастность. В таком случае парламент должен выступать в качестве сдерживающего фактора. Сегодня, к сожалению, горизонтальная подотчетность между тремя ветвями власти не достигнута из-за того, что призванные контролировать друг друга равные институты -судебная и законодательная власти -подчинены президенту. Ибо уже заметны тенденции в пользу «концентрированной власти» нынешнего президента, которые отнюдь не благоприятствуют благоприятному развитию зачатков демократии.
Соответственно, думается, что парламентские выборы сейчас больше важны политическим силам, чтобы обосноваться на политической арене, заложить фундамент для борьбы на уже президентских выборах. Потому и неудивительно видеть, как почти все главные оппоненты президента приняли за правило - не конфликтовать с ним, лучше выждать 2 года, когда он покинет политический Олимп сам, а далее спокойно и непринужденно претендовать на пост президента, вершителя новых правил игры в угоду себе.
Другим подрывающим фактором является амбивалентное положение в Конституции о процедуре назначения премьер-министра и членов правительства, точнее, оно связано с вопросом, кто имеет право быть назначенными на эти посты. В парламентской системе партийная работа, членство и наличие имени в партийном списке являются критериями для отбора кандидатов в премьеры или министры. Однако, несоответствие этим критериям, благодаря двусмысленности положения в Конституции, может быть растолковано в пользу пропрезидентских сил и необязательно выигравшей больше мест в парламенте партии. Практика показала, что достаточно иметь дружелюбные отношения, чтобы пропрезидентские силы или даже сам президент выдвинули на пост премьера или министров (глав агентств, фондов, служб) другую кандидатуру – не из списка выигравшей партии.
При подобной «парламентской системе» подрывается стимул инвестировать в партии, вместо этого люди будут искать дружбы с президентом, стремиться оказаться в его ближайшем окружении, дабы в удобный момент их заметили в качестве кандидата на то или иное кресло в правительстве.
Второе испытание заключается в ответе на вопрос: не приведут ли вышеозначенные факторы к конкуренции между партиями, представляющими собой не объединенных одной идеологией единомышленников, а лишь группы интересов. В предвыборной агитации, полемике и дебатах партии (за исключением отдельных партий) не впечатляют электорат убедительными тезисами, воззваниями программного характера и иными идеологическими манифестами. В бой вступила прагматика: компроматы друг на друга, подкупы избирателей в разных формах, концерты… Но не программы о государственном строительстве, механизмах экономических реформ и демократизации.
Допустим, что в нынешней выборной компании вынуждены быть в одном партийном списке либералы, социалисты, националисты, исламисты, бывшие заключенные, дети миллионеров… и т.д. Разумеется, это не противоречит принципам демократии. Но идеологический аспект может быть предан забвению, тогда все эти «партийцы» могут перегруппироваться, создавая новые или другие партии, но с теми же лицами. И так без конца – каждый раз новые партии, но с одними и теми же персонами.
Поэтому важно чтобы новое поколение, которое пройдет в парламент в составе разных партий, нашло в себе силы объединиться для того, чтобы вычистить политическую арену от старых автократов. Им предстоит продолжить работу над решением перечисленных выше глобальных задач, стоящих перед страной, чтобы к следующим парламентским выборам подготовить базу для установления парламентаризма в республике, то есть инициировать и добиться внесения в Конституцию поправок в пользу парламентского правления, а не «концентрированной власти» в руках одной персоны.
Качкынбаев Сейтек, независимый политолог.
