«Азаттык»: Многие выехавшие воевать на Ближний Восток кыргызстанцы были завербованы радикалами через онлайн-мессенджеры и социальные сети. Как противодействовать этим методам вербовки?
Верховский: Эта практика имеет место и в России, ведь соцсети и мессенджеры — это открытая коммуникативная среда. Вряд ли в ней работают специально обученные люди, скорее всего, вербовкой занимаются рядовые сторонники радикализма.
Несмотря на открытость такого способа рекрутирования, с ним нужно бороться серьезно, потому что люди действительно принимают радикальные взгляды, уезжают воплощать их и реально участвуют в боевых действиях.
Уверен, что спецслужбы имеют доступ к таким интернет-ресурсам, поэтому они должны внедрять туда своих агентов, чтобы контролировать дискуссии и перехватывать добровольцев или наиболее активных агитаторов. Агентурная работа — единственный эффективный способ борьбы с радикальным подпольем.
Но это не значит, что бороться должны только спецслужбы. Если какой-либо человек выступает против выезда людей в Сирию, знает, что сказать, как аргументировать, воздействовать, он должен говорить об этом. Пока люди не взяли в руки оружие, с ними можно и нужно разговаривать.
По-другому надо действовать, если речь идет о втором слое дискуссий, в котором люди просто обсуждают вопросы ислама без призывов и вербовки, ищут разные учения, интерпретации и течения. В таких тематических группах нужно спорить с комментаторами, показывать им, что радикальное трактование ислама неверное. Это единственное, что могут сделать сами мусульмане для противодействия распространению радикальных идей.
Например, в России против радикалов часто выступают представители официального мусульманского духовенства. Но они говорят с позиции высокопоставленных персон, не участвующих напрямую в дискуссиях на местах и в Интернете. Поэтому особых успехов они не добиваются.
«Азаттык»: Должно ли государство регулировать и контролировать Интернет для противодействия онлайн-вербовке?
Верховский: Оно должно контролировать все коммуникационное пространство, не только Интернет. Если какие-то высказывания являются противозаконными, то они таковые не только в Интернете, но и на улице. Соответствующие органы должны следить за этим.
Но попытки исключить появление таких высказываний воспринимаются общественностью как намерение провести тотальную зачистку какого-либо пространства. Поэтому бороться только силовым методом нецелесообразно. Справедливости ради следует сказать, что это еще и невозможно - никто не смог преуспеть в этом.
«Азаттык»: Наши силовики проводят мероприятия: задерживают подозреваемых в экстремизме, находят вещдоки, возбуждают дела. Хотя задержанные всегда отрицают свою принадлежность к радикалам, обвиняя правоохранителей в фабрикации улик и дел. Кому верить?
Верховский: Это огромная проблема, потому что никому особенно верить нельзя. С одной стороны, обвиняемый в чем-либо человек находится в положении, когда может говорить неправду, с учетом обстоятельств за это его нельзя осуждать. С другой стороны, силовики ради отчетности тоже способны приврать и приукрасить.
Проблема отсутствия нейтрального оценщика существует давно. Да, можно привлечь какого-либо богослова или исламоведа для экспертизы материалов, но в России часто привлекаются ангажированные силовиками люди, которым сложно доверять. Видно, что они занимают одностороннюю позицию и не являются для реальной аудитории нейтральными.
Неангажированных и действительно беспристрастных, нейтральных специалистов очень мало. Для решения проблемы отсутствия доверия государство должно осознать, что силовики — важный, но не единственный и главный инструмент борьбы с радикализмом. Пока власти делают основную ставку на силу, то все меры будут крутиться вокруг этого ресурса.
Следует понять, что политика подавления не должна быть единственным рычагом противодействия, потому что при постоянном применении силы люди быстрее радикализируются.
