О языке
Эльдияр: Долго привыкал к местному русскоязычному сленгу. Поначалу я его вообще не понимал. Кто использует слово «баклашка» в современном мире? Слово «труба» - что это? «Скафнить» - кто вообще это придумал? Понадобилось время, чтобы понимать, что означают те или иные местные слова и понятия.
Еще в первое время в свой адрес слышал: «сам кыргыз, а кыргызского не знаешь». Это было не очень приятно. Потом я подумал, а какая кому разница, говорю я или нет. Каждый говорит на том языке, на котором ему удобно.
Сейчас кыргызский я понимаю плохо, в основном разговорную речь и то урывки из нее. В работе это иногда вызывает трудности, особенно, когда респондент отказывается говорить на русском языке, предпочитая изъясняться только на кыргызском. Вне работы же я чувствую себя вполне комфортно.
Гульнура: В России я стеснялась говорить на кыргызском вне дома. Даже с родителями. Мне не хотелось отличаться от других. «Почему твой отец разговаривает с акцентом?» - дети же не стесняются, что думают, то и говорят. А тебя это смущает, ты не знаешь, что ответить, стараешься особо не рассказывать, из какой ты страны.
Мой кыргызский не так хорош, несмотря на то, что мама по образованию филолог. Язык я никогда не изучала, моего кыргызского хватало только для поддержания бытового разговора. В Бишкеке я прочла свою первую книгу на кыргызском - любимую «Джамилю».
Женни: В Китае кыргызский язык был секретным кодом в нашей семье. Когда собирались с родственниками в Китае, мы разговаривали только на кыргызском. С детства я говорю на китайском. Кыргызский использую, когда хочу выразить нахлынувшие чувства - когда мне очень радостно или очень грустно.
Вечером специально сажусь читать газеты, в машине слушаю кыргызоязычные радиостанции. Внутри семьи и дома, и на улице мы стараемся говорить на кыргызском. Иначе стыдно.
В первое время в Кыргызстане с нами произошел курьезный случай. На базаре мы спросили у продавцов, есть ли тукум, имея ввиду яйца. Нас не поняли. Оказывается, яйца здесь называются жумуртка. Мама у меня из кыпчаков, ее кыргызский немного отличается от классического. Кроме того, мы ведь в Кызылсу жили с уйгурами, взаимовлияние языков налицо. Наш кыргызский схож с ошским диалектом - мясо у нас, например, тоже называется гош.
В последние пять-шесть лет ситуация с языком изменилась, люди стали говорить на кыргызском, гордиться им. Это здорово. В 2006-м, когда я приехала сюда, было по-другому. Помню, мы зашли в ЦУМ и спросили что-то на кыргызском, а кыргызы ответили нам на русском. Бросилось в глаза, что их отношение к кыргызоговорящим клиентам отличалось от отношения к русскоговорящим. Иногда игнорировали.
Будучи китайскими кыргызами мы удивлялись, ведь кыргызский язык для нас – повод для гордости. Кыргызский язык помог нам сохранить там себя, поддерживать связь с родственниками, не потерять ее. Мы чувствовали себя powerful (сильными, мощными). Почему в Кыргызстане люди стесняются говорить на родном языке? Это было непонятно.
Для меня стало открытием: чтобы выжить в Кыргызстане, надо знать не только кыргызский, но еще и русский язык. Чтобы люди обратили на меня внимание, чтобы уважали.
Думала, что в Кыргызстане сначала выучу кыргызский язык, но получилось наоборот – русский. Его я выучила на улице. У меня до сих пор есть акцент, интонации, ошибки. Люди раньше спрашивали, не из айыла ли я приехала. Когда выяснялось, что я из Китая, не верили. В то время людям здесь казалось, что все кыргызы только в Кыргызстане, что в других странах их нет.
Про самоопределение
Эльдияр: В какой-то момент поменялась идентичность. Точнее, я с ней определился. Пока живешь в России, тебе непонятно – кыргыз ты или якут, или россиянин. У тебя проблемы с самоопределением. Где твоя родина, что считать родиной - Россию, Якутию или Кыргызстан, где ты никогда не был?
После 3 лет пребывания в Кыргызстане я понял, что родина все-таки здесь. И здесь я хочу остаться. Не собираюсь возвращаться в Якутию и жить там. Да, у меня в Якутске остались друзья, у меня там родители, но хоть я и не люблю пафосных выражений, скажу, что душа лежит к Кыргызстану.
Гульнура: В то же время я не похожа на русских. До конца единения с ними я не чувствую.
Какое-то такое пограничное состояние – ты не чувствуешь себя полноценным кыргызом, в то же время своим русским друзьям я не могу какие-то кыргызские особенности и традиции продемонстрировать - не поймут. Однажды пригласила в гости подругу. А у нас на столе мясо от бешбармака, вареные кишки, костомаха. Спрашивает: «Вы реально это едите?». А у кыргызских родственников удивление вызывает, что я общаюсь с русским парнем. Заявляют, что это плохо. Я не могла быть полностью откровенной ни с теми, ни с другими. Просто потому, что никто из них меня не поймет.
С детства я говорила, что у меня две родины. Когда слышишь российский гимн, ты чувствуешь гордость, свою сопричастность. Тебе хочется встать и вместе со всеми петь. С кыргызским гимном я познакомилась только лет в 14. Когда я его услышала, у меня не было никаких чувств, абсолютно ничего. Он не помог мне ассоциироваться ни с Кыргызстаном, ни с кыргызами. Какой-то отклик в душе появился, когда в сентябре я побывала на Играх кочевников.
В Екатеринбурге мы учили национальные кыргызские танцы, мне казалось это забавным. Почему мы должны имитировать движения, которыми катают ковры? Ведь все танцевальные движения взяты из быта. Я абсолютно не чувствовала себя частью всего этого.
Женни: Я с детства знала, что я кыргызка, но эта идентичность всегда была привязана к родственникам. Вне этого – нет. Система китайской школы такова, все – одинаковые, никто не делится. Отношение ко всем тоже одинаковое. Поэтому у меня не отпечаталось, что я – кыргызка.
Во мне много, до тонкостей, китайского менталитета. Я не могу жить без плана на ближайшие 5 лет – все заранее продумываю. Оказывается, здесь так не делают. Я аккуратно отношусь к деньгам. Но все же сказать, что я китаянка, не могу. И что кыргызка тоже не могу сказать.
Я благодарна Китаю за образование, умение мыслить по-особому. Я благодарю Америку за то, что она открыла мне мир, научила, как важно быть профессионалом в своем деле. Я благодарна Кыргызстану за корни, кровь, кыргызский дух. Однако я не связываю свое будущее с какой-либо конкретной страной. Могу смело заявить: я – гражданин мира.
О первой родине
Эльдияр: В Якутию меня не тянет совсем. Тянет туда только увидеться с родителями и друзьями, но не более того. Климат, если честно, как-то не привлекает: 8-9 месяцев в году – зима, морозы до минус пятидесяти. Очень короткий световой день – с 10 до 3. Все остальное время темно, ночь. Особо не погуляешь, только сидишь где-то.
Не скажу, что в Якутске чувствовал какую-то дискриминацию со стороны других, но когда узнавали, что меня зовут Эльдияр, начинали задавать вопросы. В такие моменты я начинал задумываться, что я какой-то другой.
Гульнура: В детстве, бывало, что меня называли китаянкой. Обижалась. Оглядывалась вокруг, пытаясь понять, почему я не похожа на других. Почему здесь все вокруг русские? Почему твоя кожа или волосы другого цвета? Почему ты говоришь на другом языке.
Мы как-то выбрались всей семье в торговый центр - они тогда только стали открываться. Там появились кроссовки на колесиках, на которых можно встать на пятки и прокатиться. У брата был день рождения. Выбирали, хотели купить. Продавец открыто нахамил: «Вы чурки. Что вы тут делаете? Проваливайте к себе в страну».
Видимо, люди на Урале более прямолинейные. Такого в Москве никто тебе в лицо не скажет, а там - спокойно. На каких-то городских гуляниях, бывает, кого-то заденешь плечом – смотрят на тебя и говорят что-то примерно такое же. Плюс надписи на стенах повсюду. Такое есть и сейчас.
Я помню, что долгое время меня сильно возмущало, когда ты просто по улице идешь, а дети и даже взрослые обзывают. Это задевало за живое. Я пыталась ругаться. Сейчас отношусь к этому спокойно, потому что дети говорят то, что им говорят родители, то, что они слышат от соседей. Это, конечно, зависит от общества.
Да, бывает, что некоторые настроены агрессивно, но в то же время много других, кто мнения первых не разделяет. Как везде. Часто я встречала абсолютно безобидный интерес к своей национальности: «На каком языке вы говорите? А скажиже пару слов?».
Женни: После событий в Урумчи государство в Китае все больше обращает внимание на межнациональные вопросы. СМИ начали показывать, что в стране живут люди разных национальностей, что страна многообразна. Вместо «хань» в Китае введено одно определение национальности всех граждан, как в Америке, где все называются американцами. Раньше мало внимания уделялось этому аспекту. Думаю, что сейчас все идет к лучшему.
Кызылcу – наша земля, мы на ней родились. Мы не чувствуем себя в Китае чужаками.
Представления о кыргызах
Гульнура: В Екатеринбурге у меня было русскоязычное окружение. Я испытывала какое-то любопытство по отношению к «своим», но всегда занимала позицию стороннего наблюдателя. Почему я не общалась с кыргызами? Ты ведь не будешь делать это, если единственное, что вас объединяет, это национальность. Я не понимала языка, шуток, того, что люди говорят на улице на кыргызском. Мои сверстники – дети мигрантов. Они плохо говорили на русском. Они не особо хорошо учились в школах. Я же не сталкивалась с тем, с чем приходилось сталкиваться им. Ровесники откровенно удивлялись: «Ого, у вас есть своя квартира, ты в такой хорошей школе учишься, какой у тебя телефон».
На тот момент у меня был взгляд обычного русского, вернее россиянина. Кыргызка снаружи, внутри я была россиянкой. Я думала так же, как мои одноклассники: кыргызы необразованные, кыргызы говорят с акцентом. Они были другими, и это меня отталкивало. Я их не осуждала, но мысли у меня были такие. Сейчас, конечно, мне немного стыдно за это.
С кыргызами я начала общаться лет в 14. Решила поломать стереотипы в своей голове и понять, что кыргызы – это не только мигранты, чернорабочие, необразованные, не только те, кто живет в деревнях. Города ведь у нас тоже есть. Наверняка есть те, кто мыслит, как я, тянется к знаниям. Хотелось приятно удивиться. Так и случилось.
Женни: Все мои родственники живут в Китае - у меня их около полутора сотен. Это все прямые родственники. Благодаря им я чувствовала себя вполне комфортно. Кроме того, наши бабушки не забывали напоминать: «Сен кыргызсын, сенин канын кыргыз» (Ты кыргыз, в тебе течет кыргызская кровь»). Старшее поколение не позволит игнорировать свое происхождение.
Кыргызы в Китае очень гордятся своими корнями. Мы редко слышим, чтобы кто-то из китайских кыргызов выходил замуж или женился не на своих. Даже с уйгурами не смешиваемся. Моим родителям тоже нельзя было вступать в брак – они из разных родов. Говорили, что «бир уру бир болуш керек» (род должен оставаться целым).
Про родственные отношения
Эльдияр: У отца много родственников в Кыргызстане. Половина живет в Бишкеке, но я с ними связей не поддерживаю. Во мне не сформировалось этого, да-да, тууганчылыка, стремления к крепким узам между родственниками. Ни с далекими, ни с близкими. К этому я не расположен и не понимаю этого.
В Якутии, если пришел родственник, а у тебя важные дела, ему в вежливой форме можно сказать: «Что-то ты засиделся, пора уходить». Здесь, наверное, за такое обиделись бы.
Своего сына я ни к чему не хочу обязывать. Не буду заставлять его встать на стульчик и спеть перед гостями. Я считаю, что сын должен знать кыргызский язык, но при этом я сам его не знаю, поэтому обязывать не хочу. Пусть это будет его осознанное решение.
Гульнура: У кыргызов принято помогать родственникам – для них это само собой разумеещееся. Есть какой-то богатый родственник, который всех обеспечивает. Он платит за образование, строит дома, покупает квартиры. Приезжает в Кыргызстан и за год вперед оплачивает счета за квартиру, которую подарил, например, брату. Брат этого сам делать не будет. Это по умолчанию. А взамен – ничего. Мой отец делал вот это все, но в ответ мы ничего от родственников не получали.
Из Кыргызстана приезжали родственники в Екатеринбург, приходили в гости в любое время и без предупреждения. Никто не задумывался, есть у нас свои дела или нет, вдруг нам куда-то надо, вдруг мы не успели соскучиться, вдруг их общество нам неприятно. Приходили несколько раз в неделю и сидели подолгу, мне это очень не нравилось.
Женни: В Кыргызстане считается, что у тебя должны быть родственники или деньги, чтобы быть успешным. Я вне системы трайбализма, но развиваю свою компанию. Шучу над собой: и как я умудряюсь это делать?
То, что я выросла не здесь, во многом мне помогает. У меня нет дифференциации и преференций. Я не могу сказать, что близка к Нарыну, к Таласу, к Ошу. Когда меня спрашивают, откуда я, отвечаю, что отсюда, из Кыргызстана. То, что я не принадлежу ни к одному из регионов, позволяет оставаться беспристрастной, объективной. Я общаюсь со всеми с одинаковым уважением. Возможно, кто-то другой переживал бы из-за отсутствия принадлежности, я же принимаю только плюсы этого момента.
Часть I можно прочитать здесь
