В 1972 году после окончания четвертого курса режиссерского факультета ВГИКа (Всесоюзного Государственного института кинематографии в Москве) я приехал на студию «Кыргызфильм», чтобы снять здесь свою дипломную работу – короткометражную художественную новеллу «Бурма» по сценарию известного кинодраматурга Кадыра Омуркулова.
Съемки фильма начались в 1973 году ранней весной в Тонском районе Иссык-Кульской области. Картина рассказывала о непростой судьбе пожилой женщины по имени Бурма, пережившей войну, на которой она потеряла мужа и сына, и оставшейся одной. Она трудится в колхозе, развозя на бричке молоко. Её роль сыграла одна из первых кыргызских киноактрис - народная артистка республики Алиман Жангорозова.
Летом, когда я уже завершил работу, мне позвонили из Дома кино, и сказали, что мою дипломную работу хочет посмотреть Айтматов, который в те годы был руководителем Союза кинематографистов Кыргызстана, и назначили время на ближайшую субботу. Естественно, меня это известие взволновало. Во-первых, я с ним не был знаком, во-вторых, только осенью предстояла защита дипломной работы во ВГИКе.
Дождавшись субботы, я взял двадцатиминутную дипломную работу, заодно прихватил еще и свою курсовую работу «Долг», снятую в институте. Мы познакомились в просмотровом зале Дома кино.
- Чингиз Торекулович, если ваше время позволяет, то у меня еще есть десятиминутная курсовая работа, и я хотел, чтобы вы ее тоже увидели, - сказал я.
Он предложил начать просмотр с нее, а потом перейти к «Бурме». Разумеется, я сильно волновался, все-таки, показываю свои скромные студенческие работы ни кому-нибудь, а самому Айтматову, который уже был известен во всем мире. Оказалось, что он любил смотреть фильмы в субботу один на один с их режиссерами, чтобы никто не мешал. В том 1973 году ему было 45 лет.
Мы вдвоем стали смотреть фильмы, время прошло быстро, в зале зажегся свет. Айтматов долго сидел молча, а потом вдруг обратился ко мне: - Ну что, Джали… Скажу честно, обе работы понравились. В этом возрасте за такие серьезные темы браться – это уже о многом говорит, - пожал он мне руку.
Мне стало так хорошо, не описать просто то свое состояние. Но подумалось, что он, может быть, хочет мне, начинающему режиссеру, приятное сделать, подбодрить. После небольшой паузы Айтматов вдруг спросил, какие у меня планы на будущее, что надо думать о дальнейших шагах. Я честно сказал, что пока не знаю. Все мои мысли были только о поездке осенью в Москву для защиты дипломной работы. Просто к такому вопросу не был готов. Видя мое волнение, руководитель нашего Союза кинематографистов успокоил, заметив, что повода для беспокойства у меня быть не должно, так как работа интересная…
Вышло всё так, как Айтматов и сказал. Через два месяца этим короткометражным художественным фильмом - «Бурма» - я защитил диплом на «отлично» и, вернувшись на киностудию «Кыргызфильм», официально устроился режиссером.
Поздней осенью того, 1973-го, года я случайно в районе кинотеатра «Ала-Тоо» встретил выпускницу сценарного факультета ВГИКа Марию Урматову. Она, Динара Асанова, Манас Мусаев одновременно на разных факультетах этого всему миру известного института учились и, по словам Мусаева, были близкими друзьями. Поскольку я немного был знаком с Марией, она поинтересовалась, как у меня дела, что нового на Кыргызфильме» и т. д. В конце небольшого общения Мария попросила меня узнать, найдется ли для нее подходящая работа на киностудии, а то она там никого не знает. Я ей обещал узнать. Через пару дней насчет ее просьбы зашел к главному редактору Ашиму Джакыпбекову и поговорил с ним. Он сказал, к сожалению, в сценарно-редакционном отделе в данное время нет свободной штатной должности.
Потом начал работать на «Кыргызфильме», и Айтматов всегда узнавал меня. В мероприятиях Союза кинематографистов и творческих обсуждениях, называя фамилии молодых кинематографистов, мою как-то так произносил, выделяя из ряда других и с паузой – Соданбек. В зале коллеги, глядя на меня, улыбались.
Ближе к весне 1974 года после заседания секции по работе с творческой молодежью Союза кинематографистов, в котором я участвовал, оргсекретарь союза, кинодраматург Эркин Борбиев вдруг обратился ко мне:
- Джали, у тебя есть знакомые хотя бы с филологическим образованием, владеющие кыргызским и русским языками? А то никак не можем найти подходящую кандидатуру на должность консультанта.
Тут я как нельзя, кстати, сразу вспомнил Марию Урматову.
- Есть, - многозначительно ответил. – Этот человек не с филологическим, а с кинематографическим образованием!..
- Да ты что! – обрадовался Эркин Бейшеналиевич. – Кто это?!
- Мария Урматова, она выпускница сценарного факультета ВГИКа, - сказал я.
- Вот это да! – все еще радовался Борбиев. – Она сейчас во Фрунзе?
Я кивнул.
- Пригласи ее завтра же, - просил он. – С вгиковским образованием - то, что надо!..
Мария с матерью жила на втором этаже небольшого дома, который находился за кинотеатром «Манас». Я в этот же день сообщил эту новость. Она, конечно, очень обрадовалась и поблагодарила меня за содействие. На другой день Мария Урматова с документами пришла в Дом кино. И в тот же день после беседы она была принята на работу в качестве консультанта. Через год, кажется, председатель Союза кинематографистов республики Чингиз Айтматов, что называется, влюбился в нее, внешность которой похожа была на выдающуюся балерину Бубусару Бейшеналиву, и они поженились. Потом ходили слухи, что они якобы до этого были знакомы и что даже между ними был роман. Это абсолютно не так. Просто нет предела слухам и домыслам. По элементарной логике, если они были знакомы, тем более в близко, то она давно работала бы в Союзе кинематографистов. Айтматов первый раз увидел Урматову, когда она устроилась на работу в этом творческом учреждении.
Чингиз Айтматов был многолетним руководителем Союза кинематографистов Кыргызстана, одним из родоначальников известного кыргызского чуда. Под его мудрым руководством осуществлены замечательные творческие проекты, а его литературные произведения вдохновили советских и зарубежных мастеров экрана на создание целого ряда выдающихся художественных фильмов, ставших впоследствии классикой отечественного и международного кинематографа.
Когда Чингиз Торекулович приезжал из Европы, где в последние годы своей жизни работал на дипломатической ниве, он часто с нами, кинематографистами, встречался. Встречи эти, как правило, проходили за городом. Мне кажется, он скучал по родной природе. Одна из таких встреч состоялась в июле 2006 года в природном парке Ала-Арча. Он шел с нами среди елей и арчёвых кустарников и беседовал на различные темы.
- А где Болот Шамшиев? - спросил Айтматов, видимо, заметив его отсутствие.
- Болот сейчас в Казахстане, в каком-то театре режиссером работает, - ответил оператор Манас Мусаев.
- В театре? – удивленно переспросил он.
- Да, - ответил Манас.
- Гмм.., - покачал головой Чингиз Торекулович, продолжая идти по тропинке. – Ему что, у себя дома не нашлась работа, почему он не снимает фильмы?
На этот вопрос попытался ответить тогдашний глава нашего Госконцерна «Кыргызкино» Замир Эралиев:
- Вы же знаете состояние национальной экономики, кино нынче финансируется только символически. Снимаются пока малобюджетные фильмы, на которые именитых режиссеров не пригласишь…
- Да, как-то невесело, - задумчиво сказал Айтматов.
Стоял солнечный день. От горной прохлады все как-то пьянели. Чингиз Торекулович во время всей беседы с восхищением смотрел на окружающие горы.
- В Европе тоже, конечно, есть горы. Особенно в Швейцарии они красивые, - сказал он, всё еще не сводя глаз с гор. – Но они все-таки не такие как у нас. Наши родные вершины величественнее и таинственнее…
Вот за такой беседой и обменом впечатлений провели какое-то время, и кто-то из нас, по-моему, Замир Эралиев спросил:
- Чингиз Торекулович, вы по приезду из Европы часто с нами кинематографистами видитесь, а со своими коллегами-писателями встречаетесь?
- А я что, не ваш коллега? – улыбнулся Айтматов.
- Конечно, вы и наш коллега. Но Вас же больше знают как писателя, - ответил тот.
- Я в течение 25 лет возглавлял наш Союз кинематографистов, - сказал Чингиз Айтматов. – 25 лет, представляете! С 1961 по 1986 год! А вот у руля Союза писателей стоял всего два года. Потом, как вы знаете, в 1988 году переведен был в Москву на должность главного редактора журнала «Иностранная литература». Так что по годам я больше имею отношение к вам.
- В каком союзе Вам легче работалось? – спросил я.
- О, на это трудно ответить.., - немного помолчал Айтматов. – Если честно, в Союзе писателей было сложнее, чем в ваших рядах.
- Почему?
- Почему?.. Ну… - опять помолчал он.
- Извините, наверное, неудобные вопросы задаю, - сказал я, почувствовав излишнее свое любопытство.
- Нет-нет, все нормально, - успокоил меня Айтматов. – Раз вас это интересует, попробую ответить. Когда я работал с писателями, к моему удивлению, они больше заботились о своих частных делах, юбилеях и прочих датах, нежели о творческих вопросах и проблемах. Не все писатели, конечно. Но многие приходили с просьбами, чтобы оказал содействие и помог с присвоением званий, в проведении юбилейных тоев. Честно говоря, я уставал в решении их просьб. Поневоле как председателю Союза приходилось иногда участвовать в их юбилеях, где кроме фальши, излишнего напряжения, произношения неискренних, помпезных слов и чинопочитания, я ничего не наблюдал.
Часто вспоминал при этом о вас, кинематографистах, далеких от этих «болезней». С вами работать было гораздо легче и интереснее. За 25 лет работы в Союзе кинематографистов ни разу не был свидетелем того, чтобы деятели экранного искусства устраивали какие-то помпезные пафосные юбилеи с огромным числом людей. В этом отношении вы по своей природе близки к людям современного Запада, которые в редких случаях отмечают свои круглые даты. Чаще всего они проводят их как праздник частного человека – в узком кругу, с близкими и родными, без расточительства и помпезности.
- Кстати, из творческих союзов наши художники тоже не сторонники проведения подобных юбилеев, - к слову сказал Геннадий Базаров.
- Потому что вы, кинематографисты, художники в большинстве своем получали образование в лучших вузах Москвы и Ленинграда, - подхватил его Айтматов. – Ваши отношения к жизни в разумных пределах. Кто знает, может быть, поэтому я чаще общаюсь с вами. Правда и с нашими писателями тоже общаюсь, только вчера с тремя из них встречался. Раньше часто встречался с литературоведом Кенешбеком Асаналиевым, царство ему небесное…
Мы пригласили Чингиза Торекуловича в гостевой дом природного парка на чай. Когда заходили в зал, на длинном полукруглом столе увидели стеклянные вазы с кумысом, боорсоки, лепешки, арбузы, дыни, виноград и т. д. Спиртных напитков не было. Стали пить кумыс, он, к счастью, пришелся по вкусу Айтматову. – Настоящий, - сказал он, оценив его.
- Суусамырский. Пейте, Чингиз Торекулович, кумыс свежий, сегодня утром привезли, - стал ему наливать в его бокал председатель Союза кинематографистов Таалайбек Бапанов.
В это время двери зала открылись, и два парня из службы гостевого дома на больших тарелках принесли дымящееся мясо барашка, который был зарезан до приезда Айтматова. Он об этом, конечно, не знал. Запах горячего мяса быстро заполнил зал. Парни снова вернулись с каталками, на которых были быжы, жоргом – эти деликатесы были приготовлены из мяса этого же барашка, они стали их расставлять на столе. Мы знали, что у всех после прогулки на свежем горном воздухе разгорится аппетит.
Айтматов, все это увидев, сказал:
- Только что я вас похвалил, что кинематографисты далеки от пышного застолья, а вы тут…
- Чингиз Торекулович, - опережая его, сказал кинодраматург Юруслан Тойчубеков. – Как видите, мы тоже в узком кругу, как на Западе, считанные люди. Просто за обедом хотим продолжить наше общение с Вами. Уверяем, не будет помпезных слов в Ваш адрес…
- Окалпачивания и очапанивания тоже не будет, - добавил я.
Айтматов посмеялся и, отпивая сорпо (бульон) из пиалы, произнес:
- Такого наваристого сорпо в Европе, разумеется, нет, - затем он, смешивая в пиале сорпо с кумысом, сказал. – Это называется «ак серке», знаете, да?
- Знаем!.. – все мы синхронно, хором откликнулись на этот вопрос и тут же сами рассмеялись над собой, что дружно ответили, как в детском саду.
- В молодости любил его. Питательный, сытный, даже целебный напиток с особым вкусом, - сказал он, допивая свой «ак серке». Немного поел быжы и жоргом, а бешбармаку лишь символически притронулся. – Кстати, насчет того, как вы говорите, окалпачиванияи очапанивания, - улыбнулся Айтматов. – У нас здесь на всех литературных встречах всегда мне дарили, да и до сих пор дарят эти атрибуты признания. У нас в доме этих калпаков и чапанов порядком уже накопилось. Не могу же я все это носить, кажется, их раздарили родственникам.
- Те в свою очередь, конечно, ими окалпачивают и очапанивают других, которые любят отмечать юбилейные даты, - сказал режиссер Бакыт Карагулов. – Вот таким образом эти калпаки и чапаны, как путешественники, по всему Кыргызстану турне совершают.
Все смеялись и по примеру Айтматова стали смешивать кумыс с сорпо, делая своеобразный коктейль - «ак серке».
- Известно, что эти калпаки и чапаны многократно повторяют свой круг по всей республике. И по иронии судьбы через несколько лет они возвращаются к своим же первым хозяевам, - дополнил я.
- Еще в советское время на тему этого круговорота снимали сюжеты в сатирическом киножурнале «Корогоч», - подключился к разговору управленец кинопроизводства Керим Орозалиев. – Почему так живуча эта глупость, просто уму непостижимо.
- Глупость, о которой идет речь, превращается в дурную традицию для демонстрации престижа и хвастовства, мол, юбиляр одарен столькими-то чапанами и калпаками. Мне кажется, даже во время феодализма она до такой степени не доходила, - сказал я. - Теперь, в 21 веке, это с каждым годом всё больше набирает силу и уже стало приобретать причудливую форму.
- Многие об этом и мечтают, чтобы на своих юбилеях прилюдно быть одаренными чапанами и калпаками, - улыбнулся Юруслан Тойчубеков. – Причем в большом количестве.
- Эти пережитки прошлого сегодня становится чуть ли не символом неповторимой национальной идентичности, - сказал режиссер Артык Суюндуков.
- Началась полная деградация ценностей. На эту тему сейчас ходит много анекдотов, в которых наши кыргызы, соревнуясь друг с другом, словно при жизни устраивают себе поминки, - иронизировал режиссер Геннадий Базаров.
Обмениваясь между собой такими мнениями и рассуждениями, все мы посмеялись над нашей же собственной глупостью.
- Спасибо вам, что вы как часть интеллигенции обеспокоены всеми этими, как вы говорите, глупостями, порой доходящими до абсурда. Меня это очень радует, - с довольным видом поблагодарил нас Айтматов и, улыбнувшись, добавил. – И как после такого душевного общения я не могу быть ближе к вам?..
Нам было приятно, что в непринужденной обстановке очередной раз побеседовали с Чингизом Торекуловичем на различные темы. Встреча закончилась памятным фотографированием…
Спустя два года после той встречи с Айтматовым, тогдашний председатель Союза кинематографистов Таалайбек Бапанов в 2008 году, 8 мая, в канун праздника Победы над фашистской Германией организовал прием в ресторане «Вавилон», что на улице Турусбекова, недалеко от национального университета. К 12 часам приглашенные кинематографисты собрались.
Бапанов сказал, что должен подойти и Чингиз Торекулович. Мы все с большим желанием ждали его. Но Айтматов опаздывал. Время уже 13 часов, а его все еще нет. Глава союза предложил начать мероприятие в надежде, что он, возможно, с опозданием придет. Кинематографисты 8 мая на один день раньше отмечали очередной День Победы, т. к. председатель нашего Союза Таалайбек Бапанов в этот день вечером улетал на четыре дня в Мадрид в качестве почетного консула Королевства Испании в Кыргызстане. После, как говорится, легкой закуски объявили небольшой перерыв, чтобы потянуть время. А время уже было 14 часов. И все мы поняли, что Чингиз Торекулович, видимо, по каким-то причинам уже не может прийти и, не дождавшись его, сели за праздничный стол.
В честь праздника Победы первыми провозгласили тост старшие по возрасту члены Союза кинематографистов - наши аксакалы Алымкул Алимбаев, 1931 года рождения, и Аркадий Битюков, 1932 года рождения, которые в детстве были свидетелями ужасов Великой Отечественной войны. За ними также по возрасту и другие кинематографисты провозглашали тосты, чтобы подобной войны больше не было, и все мы жили и трудились под мирным небом и т. д.
И вдруг в это время видим, поднимающихся на второй этаж ресторана, где шло наше торжество, Чингиза Торекуловича и его сына Эльдара. Все мы от радости встали с мест и аплодисментами приветствовали их!..
- Извините меня, дорогие мои! – с поклоном обратился Айтматов ко всем нам. – Поначалу, я действительно задерживался из-за того, что у меня были люди из Москвы. Я несколько раз звонил Таалайбеку, чтобы предупредить его о том, что подъеду чуть позже, но его телефон был отключен. Когда гости ушли, мы с Эльдаром поехали в ресторан «Вавилон», который находится в южной части города, там вас не было. Снова звоню Таалайбеку, по-прежнему его телефон отключен. Потом кто-то из работников того ресторана сказал Эльдару, что есть еще один ресторан в центре с таким же названием - «Вавилон». И вот мы наконец-то, вас нашли, извините за опоздание. Как к вам, кинематографистам, не прийти. С праздником Победы вас! – сказал он, садясь за стол.
Все мы удивились тому, почему Бапанов сам ему не звонил. На это он так ответил:
- Во-первых, я еще вчера и сегодня утром разговаривал с Чингизом Торекуловичом на эту тему. Мне просто крайне неудобно было лишний раз беспокоить. Во-вторых, мой телефон был отключен в связи с тем, чтобы неприглашенная часть кинематографистов меня не беспокоила. К сожалению, я не мог всех пригласить, т. к. зал ресторана рассчитан на определенное число людей, - честно признался Бапанов.
На этом был исчерпан почти приключенческий поиск ресторана «Вавилон», который имел и в другой части города близнеца. Хорошо, что на кухне ресторана остались какие-то устуканы. Официантки, принеся их Чингизу Торекуловичу и Эльдару, стали ухаживать за ними. Эльдар незаметно отодвинул еду с лапшой от отца в сторону. Мы с Манасом, сидевшие напротив них, это заметили. Дело в том, что Айтматов любил, оказывается, лапшу, шоколад и прочие сладости, но врачи категорически ему их запрещали. Поэтому Эльдар строго следил за диетой отца.
- Чингиз Торекулович! – обратился к нему Аркадий Битюков, встав с места. – Сегодня мы, как-никак отмечаем святой день – День победы над фашистской Германией. Прошу вас с нами поднять рюмочку…
Айтматов от неожиданного предложения немного растерялся, затем встал с места и коротко произнес тост:
- Это действительно по своей значимости Великий День. Что может быть лучше мира?! Поздравляю вас с Днем Победы! – выпив содержимое в рюмке, поставил ее чуть подальше от себя.
После него один из старейших членов Союза кинематографистов, бывший председатель Госкино Киргизской ССР Марклен Касымович Баялинов провозгласил тост и в конце шутливо добавил:
- Чингиз Торекулович, Алымкул Алимбаевич, Аркадий Иосифович! Хорошо, что наши родители позже сотворили нас. Если мы с вами чуть раньше родились бы, то, конечно, пополнили бы ряды фронтовой армии, где только Бог знает, что тогда случилось бы с нами. А тост свой хочу посвятить нашим родителям, которые знали когда произвести нас на свет, которые со стойкостью пережили голод, холод и все тяготы сурового лихолетья! За всех родителей военных лет! С праздником Победы!..
Все поддержали тост Марклена Касымовича. Смотрю, Чингиз Торекулович тоже выпил и, продолжая мысль Баялинова, добавил:
- Кстати, в 1944 году меня чуть не забрали в армию. Не хватило каких-то месяцев. Хорошо, что весной 1945-го кончилась война. Но в те годы без репрессированного отца всё испытал на своем горбу, - сказал он, как бы уходя в себя. – Будучи еще мальчишкой чего только не видел и не пережил. Можно сказать, что я не прожил полноценной детской жизни. Об этом, как вы знаете, постарался написать в своих произведениях и воспоминаниях…
Мы с Манасом Мусаевым в тот день, как и многие, впервые увидели, как Чингиз Торекулович выпил две рюмки водки. Раньше всегда лишь пригублял спиртное. В конце вечера он в приподнятом настроении попрощался со всеми нами. Как потом поняли, Айтматов тогда, оказывается, попрощался навсегда с нами, кинематографистами, с которыми любил встречаться и обмениваться мнениями…
Через неделю после той памятной встречи Чингиз Айтматов через Алматы улетел в Татарстан на съемки журналистов российского телевидения, посвященные его грядущему 80-летию. Там случилось непоправимое. Во время съемок под Казанью ему стало плохо, и консилиумом медицинских светил было решено, что его надо лечить в Германии. Спустя несколько дней из Нюрнберга пришло страшное известие, которое всех кыргызстанцев, граждан постсоветского пространства и почитателей его таланта других стран мира, потрясло.
Особенно нам, кинематографистам, никак не верилось, ведь мы только недавно замечательно встретили с ним праздник Победы. И вот 10 июня 2008 года навсегда лишились выдающейся личности, человека, благодаря которому наш Кыргызстан, когда-то считавшийся неизвестной республикой, стал известен всему миру. От бессилия перед природой приходится мириться даже с невосполнимой утратой национального достояния, каким был Чингиз Айтматов!
Теперь, вспоминая о нем, особо хочу отметить, что Айтматов, несмотря на свою мировую славу и признание, ничем не отличался от нас с вами, вел себя в жизни так же, как все. Отличался скромным образом жизни, он просто не забывал, как ему в детстве жилось трудно. Чингиз Торекулович в детстве мечтал, оказывается, стать шофером. Хорошо, что так и не научился водить автомобиль, а то, полюбив эту профессию, возможно, не стал бы писателем, и мир потерял бы великого мастера слова.
Но, к счастью, он стал писателем, и великолепным, и став им, он никогда не устраивал пресс-конференции по поводу своих достижений в литературе, не бил себя в грудь, как многие. Мировая слава и высокий ранг не испортили нашего мэтра пера. Остался человечным и доступным для всех. Что скрывать, были и завистники, которые пытались очернить его имя, но Айтматов не обращал на них внимания, не опускался до их уровня. Всегда был спокойным, ни с кем не враждовал. Любил общаться с простыми людьми, даже с детьми. Еще в советское время я, идя в Союз кинематографистов, заметил на тротуаре играющего в альчики с мальчишками огромного взрослого мужчину. Я, конечно, этому удивился и чуть погодя узнал Чингиза Торекуловича по его клетчатому пиджаку. Не доходя до них, я, как-то не решаясь обойти их стороной, замедлил шаги…
Айтматов, увидев меня, широко улыбнулся:
- После обеда из дома иду на работу, а тут они играют в альчики, - посмотрел он на мальчишек. - Не удержался и взялся за саку. (сака – большой альчик, коленная косточка коровы, в игре используется для сбивания обычных альчиков). В детстве часто играл в альчики. У нас в Шекере был один скандальный мальчик, когда он проигрывал, всегда устраивал драку со всеми, - стал рассказывать мне Чингиз Торекулович, отдав саку детям.
Он в те годы жил на улице Боконбаева, совсем недалеко от Союза кинематографистов, и пешком ходил на работу. Видимо, увидев на тротуаре ребят с альчиками, решил с ними поиграть. Подобное может произойти только с великими людьми. Таким запомнился Айтматов в моей памяти!..
Жаткан жери жайлуу болсун! Пусть земля будет Ему пухом!..
Джали СОДАНБЕК
Кинорежиссер, Народный артист КР