Либертарианцы, в зависимости от школы, сводят к минимуму, если не к нулю, смысл существования государства как института. Они считают, что люди могут самостоятельно сформировать свое общество на основе частного контрактного партнерства. С точки зрения рынка, звучит логично. Каждый живет как хочет и никто не может вмешиваться в его жизнь. Но смысл государства ведь не только в сборе налогов и перераспределении богатств, но, в первую очередь, в установлении всеобщей социальной справедливости, равенства, в культурном объединении. Что плохого в государстве, если оно преследует только благородные цели - создание справедливого и защищенного общества? Естественно, за счет самого же общества.
«Азаттык» запускает новую рубрику «Суть», в которой мы попытаемся раскрыть смысл популярных и, наоборот, нераскрытых идей. В первом выпуске основатель Центральноазиатского института свободного рынка (CAFMI), экономический консультант Мирсулжан Намазалиев объясняет, что есть либертарианство, как государство тормозит развитие человеческого ресурса и насколько далек Кыргызстан от построения свободного общества.
Мирсулжан: Некоторые говорят: что значит отсутствие государства? У нас страны не будет, что-ли? Это абсолютно другое понимание. Здесь имеется в виду вмешательство государства – то, чем может заниматься государство. В любом случае у тебя должна быть территория и граждане. Вопрос в том, что делает государь. Занимается ли он пенсиями или он фасилитирует процесс пенсий? Занимается ли он бизнесом или он лишь фасилитирует? В этом контексте сведение к нулю государства – это больше вопрос невмешательства государства. Государство есть, оно будет и оно нужно. Но как мы воспринимаем участие государства в жизни человека – это другой вопрос.
«Азаттык»: То есть, ты больше поддерживаешь школу минархистов?
Вроде бы кажется, что анархо-капитализм – это утопичная идея, но сейчас-то, наоборот, мы к этому идем
Мирсулжан: Да. Есть, например, анархо-капиталисты. Их идея с одной стороны выглядит здорово – вроде бы есть государство, но не государство собирает налоги, не государство охраняет тебя, не государство создает милицию. Но стоит вопрос того, а должна ли быть территория? В любом случае, анархо-капиталисты скажут: ну да. Потому что мы не можем весь мир сделать анархо-капиталистским. Но, конечно, желательно, чтобы не было территорий. Чтобы любой человек мог свободно передвигаться. Но если мы к этому еще не пришли, то определенная страна может иметь свою границу, а это тоже является элементом государства.
«Азаттык»: Анархо-капитализм можно назвать такой же утопичной идеей, как коммунизм...
Мирсулжан: Не обязательно. Коммунизм всегда требует роли государства и принуждения. Анархо-капитализм не требует принуждения, он просто требует свободы. Чем больше свободы, тем ближе ты приближаешься к анархо-капитализму. Например, сейчас Facebook создает криптовалюту Libra, мир уже использует другие виды криптовалюты. Теряется одна из функций центральных банков. Другой момент. В мире существует очень много частных армий, которые охраняют территории. Мы же нанимаем милицию, мы нанимаем просто охранников. Все это приближает анархо-капитализм. Чем дальше развивается искусственный интеллект, Интернет, технологии, четвертая промышленная революция... к чему она приведет в политическом значении? К снижению авторитета власти, к ненужности вмешательства власти и к большей свободе. Человек может лежать в Таиланде, а работать на США. Государства здесь не нужно. Вроде бы кажется, что анархо-капитализм – это утопичная идея, но сейчас-то, наоборот, мы к этому идем.
«Азаттык»: Все это может дополнять, но вряд ли когда-нибудь сможет полноценно заменить государственные институты. Даже криптовалюты и частные армии всегда будут дополнением к официальным валютам и законным вооруженным силам.
Мирсулжан: Это сейчас. Еще 10-15 лет назад мы вообще не знали, что альтернативная валюта может появиться. Конечно, основатель биткоина мог теоритически предположить, но мы с тобой об этом не знали. Единственный вариант состоял в том, что валюта, как минимум, должна иметь золотой резерв. Одна из ключевых идей либертарианцев в сфере sound money (твердой валюты – ред.) – деньги не должны быть фиатными, они не должны просто так печататься, они должны быть чем-то обеспечены, как это было раньше. Но в США и других странах отошли от этого и просто печатают деньги, которые приводят к инфляции. Сейчас появилось много новых инструментов. Сейчас говорят: Пусть центробанки не вмешиваются в криптовалюту, пусть люди майнят, пусть создают валюту и обмениваются ею. Чем грозит Libra? Тем, что это не только составит достойную конкуренцию традиционным деньгам сейчас, а тем, что оно может заменить деньги вообще. Нам уже не нужно будет носить деньги с собой.
«Азаттык»: Но государство не позволит себе потерять контроль.
Государство грабит на законных основаниях, а бандиты вне закона, потому что государство запретило
Мирсулжан: Ну да. Но вопрос в том, на чей стороне справедливость: на стороне государства, которое боится потерять контроль или на стороне бизнеса, который сам создает валюту, которая ценится, не имеет инфляцию, стабильна и легка в использовании. Что выберет обычный, адекватный, здравомыслящий гражданин?
«Азаттык»: Тем не менее, государственные институты никогда не допустят полного лишения контроля над обществом.
Мирсулжан: Что такое контроль? Раньше контролировали умы людей через школы. Но государство соглашается на открытие частных школ. Государство соглашается с тем, что Интернет все меняет, что происходит дистанционное обучение. Государство соглашается на домашнее обучение. То есть, государство не должно сохраняться в аморфном виде. То, что эффективно, должно оставаться, неэффективное нужно убирать. В принципе, мир к этому идет. Если государство боится потерять контроль над деньгами, тогда встает вопрос: А в чем миссия государства? Центральный банк – один из самых ключевых органов государства, который может очень легко обокрасть граждан. Ты можешь повысить налоги, провести девальвацию и на 30-60% обеднить население.
«Азаттык»: Налоги – грабеж?
Мирсулжан: Чем отличается государство от бандита? Государство грабит на законных основаниях, а бандиты вне закона, потому что государство запретило.
«Азаттык»: Но государство преследует благородные цели.
Мирсулжан: А что такое государство?
«Азаттык»: Институт, созданный людьми, чтобы обеспечивать социальную справедливость, уравнивать качество жизни, защищать свое общество. Речь о государстве как об институте, не о госаппарате.
Мирсулжан: Тогда нужно вернуться к тому, почему создано государство. Если смотреть с этой точки зрения, это же общественный договор. Люди сказали, так, чувак, мы не справляемся с этими вопросами, потому что постоянно набегают варвары, ты должен создать армию, ты должен защитить нас. Потом у нас были медиаторы, но нам нужны общие законы, чтобы была какая-та унифицированность, поэтому пусть у тебя будут суды. Потом они сказали: Ой, когда мы отдаем тебе власть полностью, ты начинаешь, наоборот, грабить свой народ. Поэтому нам нужен контрольный институт, нужно, чтобы были независимые парламент, правительство и суд, а церковь вообще не вмешивалась. То есть, изначально люди создавали государство. А сейчас восприятие какое? Люди, которые работают в государственных органах, говорят: Мы – государство. Мы ничем вам не обязаны, вы для нас не клиенты. Если им скажешь, что налогоплательщики – твои клиенты, они скажут «да нифига». Работа на государство подразумевает работу на каких-то чиновников.
«Азаттык»: Это только в постсоветских странах. Но в развитых-то совсем другое отношение к государству?!
...поэтому честные инвесторы идут в Норвегию, нечестные – в Кыргызстан
Мирсулжан: Хорошо. Возьмем даже самые признанные, «социалистические» страны – Швеция, Норвегия... Почему у них школы частные? Почему медицина частная? Да, государство платит им через страховку, через ваучеры. Но в любом случае, частных школ больше. Почему? Потому что государство само не может. Они пришли к тому, что, пусть сервисом занимается частный сектор, а мы дистрибуцией займемся. Ну и мы – не скандинавы. Мы не шведы, не норвежцы. У них совершенно другой уклад ума, другая философия, религия.
«Азаттык»: Как раз-таки в этих странах с высокоинтеллектуальными обществами государственное регулирование имеет колоссальные масштабы. По сути, это социалистические страны, которые имеют благородные цели. В том числе, создать богатый, широкий средний класс без большого разрыва между богатыми и бедными. В скандинаских странах, Японии, Корее почти нет миллиардеров, но богат весь народ благодаря государственному регулированию. Люди в этих странах чувствуют себя счастливыми.
Мирсулжан: Когда говорят, что социализм же работает в скандинавских странах, вопрос такой: вот ты – бедный, а другой человек – очень богатый. Другой человек ездит на джипе, построил себе трехэтажный особняк, отдает своих детей в самые дорогие школы и каждый квартал путешествует по миру. А ты бедный, денег нет. И ты начинаешь тратить. На первой же неделе твои деньги закончились, а на второй неделе ты умер с голоду. Или стал попрошайником или бомжем на улице. Вопрос в том, как богатый стал богатым? Перед тем, как стать богатым, у него не было джипа, особняка и путешествий. Он копил каждый сом, своим трудом зарабатывал, а потом он понял, что у него достаточно денег и начинает тратить. Но даже тогда, когда он тратит, он зарабатывает больше, чем тратит. В этом контексте мы должны смотреть не на политику, которую проводят скандинавские страны сейчас, а на то, как они делали 50 лет назад. Именно здесь мы видим капитализм в этих странах. Например, напомни мне шведские бренды.
«Азаттык»: В первую очередь вспоминается Volvo, IKEA...
Мирсулжан: Аха. Когда они были открыты?
«Азаттык»: Как раз в период капитализма.
Мирсулжан: Да. Эти компании открылись именно тогда, когда эти страны перешли на рубеж капитализма – свободного рынка. Как только они стали более социалистическими, мы не знаем про новые компании. Компании, которые мы знаем, давно от них переехали. Штаб-квартира шведско-эстонской Skype находилась в Монако, налоговым резидентом которого являлась компания. Зарабатывают ли на этом шведы? Нет. А потом они продали его «Майкрософту». У них сейчас проблема в том, что инновационные компании там не создаются. Новые, крутые компании создаются там, где есть капитализм, где больше свободы бизнесу. При этом нельзя ругать скандинавские страны. У них верховенство закона. Поэтому, даже горнодобывающие компании предпочитают покупать лицензию в Норвегии, нежели в Кыргызстане. Вроде бы в Кыргызстане ты можешь заработать много, но здесь у тебя миллион проблем. В Норвегии со всем их регулированием ты будешь знать, что там будет происходить. Поэтому честные инвесторы идут в Норвегию, нечестные – в Кыргызстан.
В скандинавских странах другая этика и другое восприятие. Но даже при этом, есть одно исследование, с автором которого я взаимодействовал... Она вычислила, что, когда ВВП на душу населения в Швеции составляла 35 тысяч долларов, у американцев шведского происхождения она была равна 55 тысячам долларов. То есть, те же шведы, находясь в более капиталисткой стране, зарабатывают еще больше и являются богаче.
«Азаттык»: Возможно ли построить либертарианство в нашем обществе – где еще силен дух коллективизма. Родственные, дружеские отношения все еще имеют определяющее значение в общественных взаимоотношениях. А либертарианство строится на индивидуализме. Насколько Кыргызстан сейчас далек от либертарианства?
Мирсулжан: Я думаю, мы так же далеки от свободного, правового, демократичного государства, как были 10-15 лет назад. Одной рукой мы, вроде бы, либерализуем, другой рукой мы отжимаем, зажимаем, преследуем. Своим ртом мы декларируем одно, но руками делаем совсем другое. Сердцем мы говорим, что любим Кыргызстан, но ногами уезжаем из этой страны. Почему все это происходит? Потому что мы гасим. Мы гасим нашу свободу. Мы не создаем, а препятствуем. Из-за этого у нас ничего не меняется. Из-за этого люди не верят в будущее и из-за этого многие мои, твои друзья либо уже переехали, либо думают о переезде.
