«Азаттык»: Предлагаю не заострять внимание на расходовании иностранной помощи. Вы несколько раз повторили, что готовы опубликовать подробные отчеты, некоторые данные уже доступны на сайте Министерства финансов. Хотелось бы больше поговорить о состоянии бюджета в целом, о том, какова ситуация с нашей казной. 2020 год станет самым тяжелым за все годы независимости Кыргызстана - с самым большим дефицитом бюджета и резким ростом госдолга. Как главный финансист страны оцените ситуацию с финансами одним словом?
Жээнбаева: Это правда. Ситуация очень и очень непростая. Бюджет этого года достаточно сложный. Если прошлый год мы закончили с дефицитом в 800 млн сомов или на уровне 0,1% к ВВП, то в этом году мы приняли чрезвычайный бюджет с разрывом почти в 28 млрд сомов. Это очень близко к 5% от ВВП.
У нас просто нет выбора, нет другого пути, кроме как прибегать к внешней помощи для того, чтобы покрыть расходы, чтобы мы могли в полном объеме производить все платежи нашему населению. Ситуацию можно примерно сравнить с такой: представьте, вы болеете и лежите дома. У вас выбор какой - пойти к соседу, занять денег, купить лекарства, быстро выздороветь, начать работать, вернуть долг соседу и продолжать работать на себя... Или просто лежать дома, продолжать болеть без лекарств, не знать, сколько это продолжится и чем закончится.
С начала пандемии, когда стало понятно, что начинается необычная болезнь, мы стали сразу думать, что делать. Просто лежать, тратя доходы, которые стали падать в связи с закрытием границ, либо срочно предпринимать какие-то меры. Начиная уже с февраля мы стали вести переговоры, обращаться за внешней помощью с тем, чтобы максимально стараться спасти наш бюджет.
«Азаттык»: Понятно, что для преодоления кризиса единственной надеждой в настоящее время является иностранная помощь. Сколько еще помощи необходимо Кыргызстану? О каких суммах может идти речь?
Жээнбаева: Мы делали прогнозы до конца года с учетом самого пессимистичного сценария. Мы уже озвучили, что получили помощь на 291 млн долларов. Предполагаем получить порядка 100 млн долларов от ЕФСР (Евразийского фонда стабилизации и развития - ред.) и 25 млн долларов гранта от Европейского союза. Мы также начинаем переговоры с Азиатским банком развития. Мы получили первый транш от АБР в размере 50 млн долларов, в августе начнутся переговоры по второму траншу. Поскольку переговоры еще не начаты, пока не могу озвучить сумму. Но она не будет меньше, скорее всего, больше суммы первого транша.
«Азаттык»: Итого мы привлечем примерно 500 млн долларов...
Жээнбаева: Да, предполагаем, что так. Эти ресурсы позволят нам исполнить все бюджетные обязательства.
«Азаттык»: Много споров ходит вокруг распределения имеющихся у Минфина средств. Кто-то считает, что нужно максимально поддержать бизнес, который должен вытащить экономику из кризиса, другие требуют в разы увеличить расходы на здравоохранение - ведь что сейчас может быть важнее здоровья? Минфин исходит из бытовых нужд - почти вся иностранная помощь ушла на выплату зарплат бюджетников и пособий. Насколько правильно, по вашему мнению, используются имеющиеся ресурсы? Со стратегической точки зрения?
Жээнбаева: На самом деле это не так, что вся помощь ушла на выплату зарплаты. Дело в том, что и те, и другие правы. Да, надо поддерживать экономику в период кризиса. Правы и те, кто говорит, что нужно тратить на здравоохранение. При этом выплата зарплат, пенсий и пособий - это тоже поддержка экономики. Куда уходит зарплата? На потребление. Мы потребляем и, соответственно, поддерживаем экономику. Мы так и планировали, что часть помощи пойдет на выплату зарплат, пенсий и пособий.
Переговоры с донорами велись по определенным направлениям. Были переговоры о поддержке бюджета, о котором мы сейчас говорим. Отдельно были переговоры о деньгах только на медицину. На борьбу с COVID-19 мы привлекли примерно 56 млн долларов. Третье направление - это проекты по поддержке экономики. В основном, это кредиты для поддержки бизнеса на очень льготных условиях. На прошлой неделе мы провели первый аукцион, разместив 500 млн сомов для коммерческих банков. Сегодня проводим второй аукцион, на порядка 800 млн сомов. В зависимости от спроса мы будем постоянно проводить либо аукционы, либо прямое кредитование коммерческих банков. Либо будем кредитовать по условиям тех или иных доноров. Такая работа будет проводиться до конца года. Сейчас активность не очень высокая, но, думаю, в августе-сентябре она возрастет.
«Азаттык»: С начала пандемии правительство активно искало помощи вовне, а президент поручил «активизировать» эту работу. Министерство финансов на своем официальном сайте пишет, цитирую: «Поскольку на получение донорской помощи потребовалось определенное время, основные расходы на борьбу с COVID-19 с февраля 2020 года производились за счет средств республиканского бюджета». Я хочу акцентировать внимание на тональности подачи подобной информации. Характеризует ли все это укоренившийся иждивенческий менталитет правительства Кыргызстана? Можно ли воспринимать это как четкий месседж кыргызстанцам: мол, в случае чего надеяться на самостоятельность государства не стоит?
Жээнбаева: Как раз этот месседж говорит о том, что до поступления донорской помощи мы использовали собственные средства. Правительство самостоятельно проводило расходы и несло всю нагрузку. Дело в том, что переговоры, затем оформление документации, процессы ратификации - все это занимает определенное время. На это месяц-два-три уходит.
Есть разговоры о том, что у нас нет никаких резервов. Это не совсем верно. На этот год у нас был предусмотрен государственный бюджетный резерв в сумме 1 млрд 27 млн сомов - как раз для таких случаев, если вдруг что-то произойдет. Но мы никак не могли подозревать об этой болезни. Мы думали, вдруг если где-то пройдет сель, оползень или другие чрезвычайные ситуации, тогда нам придется использовать эти деньги. Но так получилось, что весь государственный бюджетный резерв мы использовали на борьбу с COVID.
«Азаттык»: У меня как раз был вопрос, связанный с тем, что вы сказали. У Кыргызстана никогда не было суверенного фонда. То есть, у страны никогда не было денег, которые она копила и откладывала на «черный день», скажем так. Более того, даже в годы стабильного «процветания», чем правительство гордилось последние лет десять, бюджет ни разу не был профицитным. Чего ждать теперь, когда хуже уже некуда?
Жээнбаева: Как финансист я не совсем согласна, когда говорят, что бюджет должен быть профицитным. Нет никакой трагедии в дефиците бюджета. Вопрос в том, в каком он размере. Дефицит до 2-3% (к ВВП - ред.) - это нормально. Другое дело, когда высокий дефицит. Все знают, что дефицит - это разница между расходом и доходом. Просто многие думают, что если дефицит, значит этих денег нет. На самом деле они есть. Дефицит покрывается за счет внутренних или внешних займов. Мы занимаем суммы на финансовом рынке, либо берем внешнюю помощь. В целом, это нормально, ничего плохого в этом не вижу. Другой вопрос - когда он большой. Я согласна, что если мы прибегаем к большим объемам займа, это нежелательно.
«Азаттык»: 28 млрд сомов дефицита бюджета, который запланирован на этот год - это много или мало?
Жээнбаева: Это на самом деле много. Как я уже сказала, у нас просто не было альтернативы. Мы вынуждены были признать такой дефицит. Правительство представило в Жогорку Кенеш свой вариант чрезвычайного бюджета на этот год. Жогорку Кенеш долго рассматривал и согласился, что в этом году мы будем вынуждены закрывать бюджет с таким дефицитом.
«Азаттык»: У меня последний вопрос: можно ли задействовать золотовалютные резервы страны, чтобы максимально смягчить последствия кризиса для населения? Например, допускает ли правительство мысль о прямой раздаче денег по примеру США и некоторых европейских стран?
Жээнбаева: Вы знаете, золотовалютные резервы - это на самый-самый крайний случай. Я очень надеюсь, что мы не дойдем до того, чтобы использовать их. Все-таки они должны быть неприкосновенными - на такой случай, когда у нас не останется никакого выбора. На сегодняшний день мы справляемся с нашими расходами и пока золотовалютные резервы страны не трогаем.
Что касается прямой раздачи денег, здесь много споров. Во-первых, бюджеты этих стран позволяют. Бюджет нашей страны не позволяет сделать этого. С другой стороны, просто раздать деньги... А что дальше? На наш взгляд, будет более эффективно, если мы дадим деньги коммерческим банкам. Коммерческие банки по очень льготным условиям, на несколько лет и с очень низкой процентной ставкой будут давать деньги бизнесу. Здесь эффекта будет больше: появятся и рабочие места, и заработает экономика, и вырастет потребление. Мы считаем, что поддержка бизнеса будет гораздо эффективнее, чем просто раздача денег. Да и в любом случае, у нас не хватит денег для раздачи населению. Здесь нужно давать либо всем, либо никому.
К вопросу о том, что у нас нет суверенного фонда. Абсолютно правильно. В Казахстане, России есть отдельные фонды. Им позволяют их ресурсы. Разница на нефти позволяет им создавать такие стабилизационные фонды. К сожалению, пока мы не можем создавать такие фонды. Пока мы создали только государственный резервный бюджет в рамках нашего же бюджета. Но в перспективе, конечно, об этом надо думать. Я думаю, после того, что с нами случилось в этом году, у правительства какие-то меры и мероприятия в этом направлении будут.
Видео интервью.
