Основной секрет успеха – правильно выбранная тактика. А специалистов, разработавших и реализовавших ее, сейчас называют «три мушкетера». Это - руководитель Национального центра контроля заболеваний и общественного здоровья Грузии Амиран Гамкрелидзе, главный вирусолог, директор тбилисского Центра инфекционных заболеваний, СПИДа и иммунологии Тенгиз Церцвадзе и руководитель Центра по контролю заболеваний Паата Имнадзе.
Один из специалистов - Тенгиз Церцвадзе – в беседе с «Азаттыком» рассказал, как Грузии удается сдерживать эпидемию коронавируса, несмотря на то, что даже в более богатых государствах ситуация давно вышла из-под контроля.
«Азаттык»: Грузию приводят в пример как одну из стран, успешно справившихся с COVID-19. В чем секрет успеха?
Тенгиз Церцвадзе: Да, это действительно успех, потому что если пересчитать на миллион населения, то получится, что из 49 стран Европы в Грузии самое низкое число больных и самое низкое число умерших. Всего 4 человека на миллион населения. Скажете? в чем секрет? Никакого особенно секрета нет. Это вы правильно сказали. По моей оценке, это результат грамотно поставленной работы. Суть состоит в том, что государство, государственная вертикаль, куда входят Центр контроля над заболеваниями, клинический сектор – врачи, Министерство здравоохранения, другие ведомства - Пограничная служба, МВД и другие хорошо работали. И правительство, и все отмечают важнейшую роль лично премьер-министра Георгия Гахария, который проявил удивительные способности управлять кризисной ситуацией, то есть показал себя хорошим кризис-менеджером.
В отличие от других стран в Грузии мы с самого начала оценили потенциальную опасность этой инфекции. Многие в мире ожидали, что эта коронавирусная инфекция такая же, как SARS или MERS, которые тоже вызваны коронавирусом, но другого штамма, не так сильно распространится.
Полагали, что в Ухани, в Китае, будет несколько тысяч или несколько десятков тысяч случаев. Что этим и ограничится. Так думали многие правительства, так думали и в ВОЗ, которая явно опоздала с объявлением глобальной опасности и с призывом ко всем государствам принять незамедлительные меры. В большинстве стран была запоздалая реакция.
А в Грузии, наоборот, с самого начала оценили это как потенциальную опасность, что эта эпидемия получит широкое распространение. И стали своевременно проводить ответные меры.
«Азаттык»: То есть, можно сказать, что вы работали на опережение?
Тенгиз Церцвадзе: Да, это так. Был установлен контроль на границах, были взяты под контроль все авиарейсы, а потом были быстро введены ограничения на полеты, особенно с теми странами, где уже было много случаев заражения, это в первую очередь Китай, Иран, а также европейские страны. В Италии, например, на начальном этапе болезнь получила быстрое и широкое распространение. Но потом ее превзошли другие страны. Ну, мы ввели эти меры с опережением.
«Азаттык»: У вас первый случай коронавируса был зарегистрирован 27 февраля. То есть в конце января вы уже начали определенную работу?
Тенгиз Церцвадзе: Да, именно так. Был создан координационный совет при премьер-министре, стали проводится систематические заседания. Наше правительство, что нечасто бывает, очень прислушивалось к рекомендациям врачей-профессионалов. Обычно правительства не очень склонны слушать врачей и профессионалов. Ну, они считают, что мы немного преувеличиваем, что ничего такого страшного не будет. У нас получилось наоборот. Правительство говорило: «Вы только скажите, что надо сделать, и мы сделаем». Первым делом пошли на все ограничения. Это позволило отложить начало эпидемии и сократить количество новых случаев.
Еще надо отметить, что очень хорошо работала противоэпидемическая служба Грузии. Как только где-нибудь появлялся случай, моментально принимались меры. То есть, этот район, регион, улица или населенный пункт брались под контроль, туда посылали усиленные отряды эпидемиологов, которые обследовали все возможные контакты заразившихся и временно их изолировали. Это стало не одной, а главной причиной того, почему у нас так мало больных.
«Азаттык»: А как насчет репатриации граждан Грузии из других стран, особенно из очагов эпидемии? Как была организована эта работа?
Тенгиз Церцвадзе: Да, мы возвращали наших граждан, проживающих за границей. Были организованы чартерные рейсы. Эти рейсы брались под контроль. Здесь надо отметить, как хорошо работала карантинная служба. Всем прибывшим из-за рубежа делали скрининг, у какой-то части брали материал и так называемыми быстрыми тестами определяли результаты у всех, кто должен был быть в карантине - отправляли в карантин. Несколько тысяч человек были и сейчас находятся в карантине. Все основные гостиницы, общежития были приспособлены к карантинной службе, обеспечены медперсоналом, эпидемиологами, лечащими врачами. Одна из причин эффективных мер – это хорошая работа карантинных служб.
«Азаттык»: У нас это называлось обсервацией. Но в Кыргызстане происходили бунты недовольных условиями содержания. В некоторых местах этих условий действительно не было, а некоторые обсервации превращались в очаги. Может это и было ошибкой?
Тенгиз Церцвадзе, Это серьезная ошибка. Потом следующее – мы очень рано распознали, стали выслеживать бессимптомных и тех, у кого симптомы проявлялись слабо. Еще в то время по рекомендации ВОЗ обязательному скринингу, обследованию и карантину подлежали только те больные, у которых была температура выше 38 и присутствовали симптомы острой респираторной инфекции. Мы очень быстро, с самого начала проанализировали результаты первых сообщений из Китая и других стран, которые гласили, что значительная часть больных ковидом - бессимптомные или со слабовыраженными симптомами. Мы изъяли из своих гайдлайнов и протоколов пункт о 38 градусах. Лихорадка не была признаком болезни у нас, тестировались все, у кого было любое проявление респираторной инфекции. Даже если температура 37 или 37,2 или вообще без температуры. Если у них были какие-то проявления респираторной инфекции или, тем более, доказанной пневмонии, все они тестировались на ковид.
Следующее звено, которое обеспечивало у нас низкое число смертности и хорошую выживаемость - у нас была организована, как оказалось, очень правильно рассчитанная система движения потоков. У нас это происходило так: через СМИ, Интернет, социальные сети было рекомендовано, чтобы все граждане, у которых возникала хоть малейшая симптоматика респираторной инфекции, звонили в службу скорой помощи. Скорая помощь переадресовывала эти звонки семейным врачам, но не всем. Были отобраны специальные офисы, это около 40 пунктов. Эти семейные врачи были специально обучены, прошли специальные тренинги и они имели специальные знания. Они проводили телефонную консультацию и, если убеждались, что у этого больного, скорее всего, ничего нет, принимались во внимание не только симптомы, но и анамнез – путешествовал ли этот человек за границу, принимал гостей из-за границы, или был с кем-то в контакте. И всех мало-мальски подозрительных семейные врачи переправляли в так называемые центры лихорадки, которые принимали все подозрительные случаи.
В чем заключалась цель этих центров лихорадки? Они в течение 12 часов тестировали всех поступивших к ним и проводили рентгенологическое исследование грудной клетки. Если вирус не подтверждался, их отправляли обратно домой, в самоизоляцию. Давали рекомендации. А всех, у кого вирус подтверждался, направляли в специальные ковид-центры. Таких центров в Грузии работало 12. Там уже лечили больных, проводили дополнительные исследования, проводили лечение.
У нас число больных росло очень медленно, в день было 8-10-15 случаев, самое многое - 31 случай за день. Их всех мы госпитализировали, в том числе бессимптомных. Потому что, во-первых, если их оставлять дома, не было гарантии, что они будут соблюдать правила и не распространять инфекцию. Это себя оправдало. Потому что в Европе и Америке многие, которые оставались дома, распространяли инфекцию. И второе – мы принимали во внимание то, что заболевание склонно к быстрому отягощению. Начинается вроде мягко, бессимптомно, и иногда быстро становится тяжелым и критическим. В Европе и Америке больных принимали в больницу только когда их состояние становилось критическим. Потому что не хватало коек, а у нас больных было мало, и коек хватало с излишком.
Мы с самого начала проводили или симптоматическое или патогенетическое лечение. Поэтому у нас случаев отягощения было меньше. Мы не давали заболеванию доходить до критической стадии. Мы очень быстро разобрались в свойствах этого заболевания и поняли, что оно поражает не только легкие, но и почти все другие органы – сердце, мозг, почки. Мы в ковид-центрах организовали не только инфекционистов и реаниматологов, а мультипрофильные группы. Обязательно работали инфекционист, реаниматолог, кардиолог, невропатолог и пульмонолог. Они контролировали сопутствующие осложнения.
Нам удалось спасти очень многих больных с тромбоэмболическими осложнениями, или с поражением сердца, или сопутствующими заболеваниями. Мы стали применять такие современные средства, как лечение тоцилимузабом – блокатором рецепторов интерлейкин-6. С самого первого дня определяли интерлейкин-6, который является пусковым механизмом для цитокинового шторма. У нас почти ни один больной не умер от цитокинового шторма. Еще одно очень важное – интубация. На ранней стадии мы разобрались, конечно, на основе публикаций во всем мире, быстро проанализировали, что бывают два разных вида пневмонии – L и H. При L-типе проходимость воздушных путей нормальная, только идут нарушения на уровне интерфузии. Таких больных не следует интубировать. А там, где была пневмония Н-типа, там интубировали на ранней стадии. Это оказалось важно, потому что потом канадцы и итальянцы признались, что у них очень много смертей было, потому что они всех интубировали.
«Азаттык»: У нас была и остается большая проблема с тестами. Многие тесты некачественные. И еще у нас очень много медиков заразились. Не хватало средств индивидуальной защиты. У вас возникали такие проблемы?
Тенгиз Церцвадзе: На первый вопрос отвечу прямо: у нас функционирует центр Лугара – лаборатория, построенная американцами, она обошлась им в свыше 300 миллионов долларов. Эта лаборатория была создана, чтобы контролировать особо опасные инфекции в регионе. Эта лаборатория оснащена ультрасовременными средствами, которых в регионе больше ни у кого нет. Может быть только у России. В первые же дни, когда тест-системы не были коммерчески доступными, американцы и немцы начали снабжать лугаруский центр высококачественными тест-системами. Это очень сильно нам помогло. Проблем с тестированием у нас не было. Если бы не было лаборатории, у нас были бы проблемы с тест-системами и менеджментом. Что касается заражения врачей, у нас процент заражения медперсонала был значительно ниже общемирового. Из всех выявленных случаев только 10% - медперсонал. Они были очень хорошо обеспечены. СИЗ были приобретены с опережением – еще до дефицита на мировом рынке.
