Грузия имеет богатый положительный опыт в борьбе с так называемыми ворами в законе. Как страна достигла эффекта в борьбе с организованной преступностью? На вопросы «Азаттыка» ответил профессор криминологии Института государства в права (Грузия) Георгий Глонти, в составе международной экспертной группы проводивший исследования в Кыргызстане.
«Азаттык»: Вы в Кыргызстане исследовали вопросы, связанные с правом и организованной преступностью, были в республике в последний раз в 2015 году. Насколько с тех пор изменилась природа ОПГ в КР?
Глонти: Нет, я думаю, не изменилась, потому что те проблемы, которые существовали, есть и сегодня. Так и осталась вражда двух кланов. Главное, я думаю, несмотря на то, что власти старались что-то изменить, но реально ничего не изменилось. Тут несколько факторов. Это связано, например, с бедностью в республике, то есть, материальное положение достаточно низкое, работы мало и люди вынуждены искать доходы. Ну и традиционно существующие группировки имеют достаточно доходов, что привлекает в их ряды новых членов. И вопросы решаются не по закону, а по понятиям.
«Азаттык»: Есть случаи, когда отдельные руководители государства связаны с представителями криминалитета. Как вы считаете, некоторые политики сами обращаются к преступным группировкам или эти люди сами ищут поддержки у политиков?
Глонти: Когда власть не может полностью уделить внимание борьбе с преступностью, когда одни личности покрываются и им устраивают достаточно много преференций, то другие, естественно, борются против этого. И там всегда существует напряжение. Как раз именно преступность ищет те регионы и места, где это возможно и где нет стабильности, это дает возможность для существования этого явления. Кстати, так было достаточно долго и в Грузии, и сейчас эта проблема решена не до конца.
На примере Грузии могу сказать, что многие политические деятели использовали их авторитет на местах, чтобы, например, выигрывать выборы. То есть в каких-то определенных районах существовали авторитетные люди, которые имели криминальное прошлое или связаны с ОПГ, которые решали проблемы выборов. Они воздействовали на население, занимались пропагандой, иногда занимались угрозами и насилием. И по этой причине они потом пользовались определенным благами уже назначенных чиновников, которые оказались у них в долгу.
«Азаттык»: То есть мы можем сказать, что ответственность большей частью ложится на вот этих политиков?
Глонти: Естественно, сейчас все решается политиками. О существовании организованной преступности всегда известно политикам, и их воля определяет, быть или не быть этим преступникам в стране и иметь ли им достаточно влияния, чтобы совершать свою преступную деятельность. Потому что эта преступная деятельность достаточно открыта, и это не что-то особо таинственное и секретное. Поэтому народ об этом знает, люди знают, в каждом районе знают своего так называемого смотрящего, авторитета, к которому можно обратиться, который решает проблемы и тому подобное.
«Азаттык»: Что необходимо сделать, чтобы избавиться от этого явления?
Глонти: В первую очередь нужна политическая воля, потому что законодательство в Кыргызстане имеет определенные рычаги, оно достаточно мощное для того, чтобы бороться. То есть закон достаточно строгий, Уголовный кодекс, я имею ввиду. Здесь вопрос о конкретных людях. Насколько им важны эти связи, потому что организованная преступность в виде «воров в законе», криминальных авторитетов - она часто бывает очень нужной для того, чтобы, во-первых, удержаться во власти. Во-вторых, это получение незаконных доходов, сокрытие налогов. В-третьих, это содержание каких-то определенных видов бизнеса, где требуется силовая поддержка. Речь идет о криминальном либо полукриминальном бизнесе. Для этого нужны обязательно люди, которые это, во-первых, организуют, во-вторых, защитят и, в-третьих, они реализуют конкретные плоды в виде денег и других благ.
Это очень серьезные контакты, потому что, например, в Кыргызстане существует ряд предприятий, например, золотодобывающие, в которых есть большие ценности. В 2015 году мне говорили, что там не все чисто и, честно говоря, когда я был там в виде эксперта Евросоюза, мне даже предлагали купить слиток и вывезти его. Конечно, это было настолько нелепо, что я даже сказал, мол, как вы это делаете и почему такая ситуация существует. В общем распродаются блага страны, это было и есть, наверное. Потому что я не думаю, что с 2015 года что-то реально изменилось. Но такие факты были. Конкретно мне предлагали выкупить, естественно, контрабандное золото и вывезти.
«Азаттык»: Кого вы имеет ввиду, говоря о политической воле? Президента и других руководителей страны?
Глонти: Это цепочка. Первые лица, конечно, не имеют прямых контактов, им это не нужно, этим занимается чаще всего МВД, я так думаю. То есть это заинтересованные лица в министерстве. Даже отделы по борьбе с организованной преступностью - чаще всего они являются контактными персонами и в их власти кого-то возвысить, кого-то посадить в тюрьму. Здесь вопрос такой: есть, например, организации, как внутри МВД, департаменты чаще всего, либо отделы, они не занимаются и у них конкретно нет информации. Кыргызстан не такая уж большая республика, чтобы сказать, что там это было бы невозможно. Люди прекрасно знают, кто есть кто. Если они не занимаются определенными личностями, то эти личности, значит, в какой то мере им нужны. Они чаще всего являются связующим звеном с политической властью, правоохранительными органами. Также отдельные лица чаще всего являются родственниками, какие-то люди связаны по иным каналам, но напрямую, естественно, с президентом, с членами парламента они не связаны. Но это осуществляется при их знании того, что это есть. То есть они не лишены информации и они знают, что это существует. По каким-то причинам они не проявляют политическую волю и не очищают это поле от этих преступников.
«Азаттык»: Как в Грузии проходил этот процесс?
Глонти: Это системный был подход, осуществлен где-то с 2005 года. Первым делом был принят отдельный закон по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. В этот закон вошли не только какие-то конкретные меры уголовного характера, но сюда вошли и меры экономического воздействия, то есть здесь в принципе была переработанная адаптированная версия антимафии, которая действовала в Италии, это опыт Палермо, также опыт Соединенных Штатов. То есть на преступников, которые были организаторами, это, в общем, «воры в законе», а также рэкетиры - против них были применены меры экономического характера. Если становилось известно, что эти лица получили имущество посредством рэкета, вымогательства, насилия, шантажа, действовал этот закон, и у них конфисковывалось имущество, а также конфисковывалось имущество у так называемых связанных с ними лиц. Потому что чаще всего это имущество было оформлено на третьих лиц. Зачастую даже не на родственников, а на охранников, на каких-то третьих лиц, которые, естественно, не владели им, а просто прикрывали это имущество. В Грузии имущество нескольких известных «воров в законе», всесоюзных «воров в законе» просто было конфисковано.
Это были огромные виллы, которые находились в очень дорогих местах. Они не использовались этими ворами, но когда дело заводилось, выяснялось, что это принадлежит каким-то другим людям. Эти люди явно не могли владеть этим имуществом - это имущество было конфисковано. Это нанесло очень сильный удар, и поэтому лица грузинской национальности, «воры в законе», чаще всего вкладывались в Грузию, в ее особняки и дачи, они прекратили это делать, и поток криминальных денег сократился. Во-вторых, стали задерживать «воров в законе» и предъявлять им обвинения в том, что они руководят преступными группами. И если находились свидетели и они давали показания, их осуждали за принадлежность к клану «воров в законе», чего раньше не было. Это было новшество в законодательстве. Оно, конечно, на грани находится, там нарушение прав человека, но все-таки во многих странах это приняли, потому что в конце концов это оказалось достаточно эффективной практикой борьбы с криминалитетом. В общем, у нас примерно десятка два «воров в законе» были осуждены, а также лица, которые им помогали и осуществляли их указания. Например, собирать «общак» этих денег, воздействовать на находящихся в тюрьме и тому подобное. Это всё дало возможность остановить цепочки еще когда по городу ходили люди и собирали деньги, якобы для воров, которые находятся в тюрьме. Это прекратили, потому что их задерживали, как только узнавали об этом.
«Азаттык»: Сколько времени занял процесс очищения общества от криминалитета?
Глонти: Поверьте мне, достаточно быстро это было. Если эффективно взяться за это дело, в течение полугода можно достаточно очиститься от этих криминальных кланов, как минимум они будут выжаты с территории страны и разъедутся. Потому что это их основные доходы, и уже другие получат информацию, что эта зона небезопасна. И, наконец, последний момент который был: их отделили от других заключённых, то есть была построена специальная тюрьма для «воров в законе», где они содержались и где были условия, которые не давали им возможности наводить свои порядки в тюрьме, из тюрьмы руководить какой-то преступной деятельностью. Эта тюрьма была достаточно изолирована, но если у них была возможность раньше руководить этими тюрьмами, воспитывать новое поколение и тому подобное, они лишились этого. Это тоже было одним из факторов, который дал хороший результат.
