Эксперты, с которыми мы обсудили этот вопрос, считают, что встреча в Чолпон-Ате будет существенно отличаться от предыдущих, учитывая контекст международных и внутренних вопросов.
По их словам, на встречу лидеров, конечно же, окажут влияние вторжение России в Украину, возвращение к власти в Афганистане «Талибана» (запрещенное движение в Кыргызстане), беспорядки в Казахстане в начале года, события в Горном Бадахшане и Каракалпакстане.
Изменчивая геополитика
«В начале августа прошлого года, когда встречались президенты, талибы еще не взяли власть в Афганистане в свои руки. Там речь идет не только про «Талибан». Не стоит забывать, что в последние месяцы экстремистская группа «Исламское государство – Хорасан» обстреляла ракетами регионы Таджикистана и Узбекистана. Это отдельная головная боль. Еще одной проблемой стала война, развязанная Россией против Украины, и конечно же, еще полно внутренних вопросов. Мы стали свидетелями массовых митингов в Казахстане. После окончания гражданской войны на таджикской земле не было такого как в Горном Бадахшане насилия. Через некоторое время, в начале июля, мы стали свидетелями кровопролития в Каракалпакстане. После Андижанских событий с 2005 года в Узбекистане не было такого сильного недовольства. Одним словом, в регионе много чего происходит» - поделился мнением журналист и исследователь Центральной Азии Брюс Панниер.
По мнению казахстанского общественного деятеля и экономиста Мухтара Тайжана, тюркоязычные государства в регионе должны развивать не только экономическое, но и военное партнерство. За последние два года в этом направлении проделано много работы:
- Я считаю, что геополитические изменения, война России с Украиной и другие
события повлияют на наше сотрудничество. Наши народы должны сблизиться, быть едиными, потому что если мы разбежимся, то завтра на наш регион могут повлиять крупные геополитические факторы. Есть проблемы, о которых мы говорим. Например, между Казахстаном и Кыргызстаном есть вопросы. Случаются столкновения на границе Кыргызстана и Таджикистана. Но самое главное, наш регион должен усиливать деятельность партнерских организаций и взаимни оказывать помощь друг другу. Я на это надеюсь. Главы государств тоже это понимают. Посмотрим, реализуют это или нет.
Насколько можно доверять России и талибам?
По официальной информации, на этой встрече будут рассмотрены вопросы обеспечения безопасности, экономического роста в регионе, расширения сотрудничества, укреплениекультурно-гуманитарных связей.
По мнению Брюса Панниера, на повестке приоритет должен быть отдан обсуждению темы взаимоотношений с Россией:
- Надо обращать внимание на то, что руководители во главе с Путиным заявляют, что все бывшие советские республики, в том числе и Центральная Азия, являются историческими землями русских. Очень много комментариев высказывается по поводу северной части или всей территории Казахстана. Возникает вопрос: насколько можно доверять России? Каким будет будущее сотрудничество и насколько дружественными отношения с этой страной? Кроме того, есть намеки, что с «Талибаном» можно вести бизнес. Но кажется, что движение не контролирует весь Афганистан.
Регион, связанный с Россией, поиски новых торговых путей
Независимый таджикистанский политолог Парвиз Мулложанов уверен, что в новой реальности государства в регионе вынуждены менять свою стратегию. Потому что на предыдущих встречах упор делался на социально-экономическом сотрудничестве и общих вопросах.
Теперь же, с началом войны в Украине и усилением противоборства России с Западом, на первый план вышли другие проблемы. Одной из таких проблем Мулложанов назвал пути доставки нефти:
- В нынешних геополитических условиях доставка нефти и энергетических ресурсов на юг, а потом через Каспийский бассейн к клиентам не является абстрактной, как прежде. Значение вопроса возросло не только для государств региона, но и для России. Лидеры должны подписать дорожную карту по развитию сотрудничества на 2022–2024 годы. Думаю, они сейчас его будут согласовывать и там появятся новые вопросы.
В начале июля президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявил о важности диверсификации путей доставки нефти и поручил проработать оптимальный вариант реализации Транскаспийского маршрута, который пролегает через Китай, Казахстан, акваторию Каспийского моря, Азербайджан, Грузию, Турцию и далее через Черное море в Европу.
Токаев подчеркнул, что страна не полностью реализует потенциал грузоперевозок морским путем, но теперь изменились времена, чтобы задуматься об этом.
В свою очередь Узбекистан тоже отдает предпочтение южным соседям и ищет новые торговые пути.
Москва изначально была основным торговым партнером Узбекистана. Ежегодный товарооборот между сторонами достигает 7,5 млрд долларов. Кроме того, через российские порты Узбекистан продает на мировом рынке газ, нефть и металл.
По оценке некоторых экспертов, с приходом к власти Шавката Мирзиеева, страна начала диверсификацию торговых путей, и особое внимание уделяется Пакистану.
Ранней весной в город Термез (Узбекистан) из Индии был доставлен груз морскими и сухопутными путями через Пакистан и Афганистан, контролируемый талибами. Брюс Панниер считает, что надо обратить внимание и на этот маршрут:
- В-первую очередь, они могут решить торговый вопрос. Торговые пути меняются. Основная часть экспорта и импорта Центральной Азии проходит через Россию. Это унаследовано регионом от СССР. Теперь, с изменением ситуации, необходимо рассматривать другие возможности. Есть Каспийский путь, но он ограничен. Можно развивать и увеличивать потенциал маршрута Восток-Запад, торгового пути из Китая в Иран. Пути выхода на юг к Индийскому океану рассматривают в течение 30 лет.
Интеграция ЦА и инициативы, оставшиеся на бумаге
Научный сотрудник Фонда Карнеги за международный мир Темур Умаров считает, что после прошлогодней встречи в туркменском городе Аваза произошли изменения в регионе и мире, в то же время внутренние колебания препятствуют интеграции:
- Я думаю, что с последней встречи политические режимы испытали серьезные кризисы. Могу считать, что благодаря этому они определили основные цели и смысла своего существования. Точнее, они поняли, что стабильность превыше всего. Это говорит о том, что сейчас не будет речи о реальной интеграции. Что такое интеграция? Интеграцию можно интерпретировать как готовность одной страны идти на компромисс и передать кусочек своего суверенитета на одкуп крупным наднациональным институтам ради больших достижений в регионе. Но когда каждый режим переживает свой кризис, я считаю сомнительным, что такой вопрос будет на повестке дня.
Конечно, в идеале было бы хорошо сплотиться, определить общую политику в отношении России, Китая и «Талибана». Но из-за того, что внутренние разногасия настолько широки и множественны, режимы предпочитают решать свои проблемы самостоятельно, и не делиться ни хорошим, ни плохим со своими соседями. Внутренние проблемы, наоборот, отдаляют государства региона друг от друга. Вспомните события в Андижане в 2005 году, тогда Узбекистан закрылся полностью. И оставался закрытым, пока к власти не пришел президент Мирзиеев.
По некоторым данным, на саммите в Чолпон-Ате главы государств подпишут соглашение о развитии дружбы и сотрудничества. Политолог Умаров настроен пессимистично по поводу таких документов:
- Какие бы меморандумы и красивые бумаги ни подписывали, все остается на бумаге. Но реальность другая. Начиная со споров по воде и границ, с советских времен, с момента образования этих государств остаются националистические проблемы. Казахстан и Кыргызстан входят в Евразийский экономический союз, вместе с этим Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан являются членами ОДКБ. Туркменистан не присоединялся ни к одной из организаций. Узбекистан, не вошедший в российские проекты, сейчас с осторожностью наблюдает за Евразийским экономическим союзом. Учитывая экономическую изоляцию России, сомнительно, что из этого получится какой-то результат. Принимая во внимание такое разделение, сложно говорить о какой-либо внутренней интеграции.
Брюс Панниер напомнил, что главы государств в регионе и ранее подписывали ряд соглашений. Если они помогли урегулировать хотя бы вопросы границ или воды, то их можно было бы считать полезными:
- Например, в 1990-е годы было заключено много трехсторонних, многосторонних соглашений или между двумя странами. За последние 30 лет документы не изменили ситуацию. Не могу сказать, насколько они полезны. Я еще не изучил полностью предложенный договор. Но как я знаю, речь будет идти о сотрудничестве. Такие процессы идут со встреч лидеров Центральной Азии с 2018 года.
Кроме того, стоит вопрос: как государства должны решать проблемы между собой? Мы знаем о проблемах между Кыргызстаном и Таджикистаном. Если документы о дружбе и сотрудничестве помогут решить приграничные вопросы, это будет хорошим признаком. Но я не могу представить, как эти документы могут на деле помочь урегулировать проблему. Возможно, будет результат, если кто-то выступит посредником. Считаю, что казахский или узбекский президенты смогли бы выполнить роль посредника, особенно узбекский лидер. Ранее высказывались мнения, что он мог бы провести саммит по Ферганской долине и обсудить с двумя сторонами происходящие в регионе события.
Каких «третьих стран» опасается регион?
В преддверии встречи на высшем уровне Министерство иностранных дел Казахстана обнародовало текст проекта соглашения. В одном из пунктов документа говорится, что «договаривающиеся стороны обязуются не допускать использования своих территорий, систем коммуникаций и другой инфраструктуры третьими государствами в ущерб государственному суверенитету, безопасности, стабильности, конституционному строю и территориальной целостности какой-либо другой из договаривающихся сторон».
О каких третьих странах может идти речь в данном пункте? Наши собеседники выразили кардинально противоположные мнения об этом.
Парвиз Мулложанов:
- В этой статье отражены опасения центральноазиатских государств и России. Думаю, хоть представители России не примут участие в саммите, там учитываются позиции Москвы и Путина. Конечно, официально не говорится, но у Кремля есть свои интересы. Приближенные к руководству люди, политологи ранее высказывали мнение в этом плане. К примеру, высказывали опасения по поводу альтернативных путей, говорили, что это делается под эгидой и влиянием Соединенных Штатов. С другой стороны, Россия заинтересована в новых торговых путях. Потому что сейчас идет нагрузка на маршрут по доставке нефти в Китай. Думаю, они советовались с Россией.
Сложно сказать, кого называют третьей страной. Я считаю, что президенты стран Центральной Азии больше опасаются Запада. Достаточно, если вы обратите внимание на их заявления и знаете менталитет. Они единогласно обвиняли Запад в событиях в Казахстане в начале года, беспорядках в Горном Бадахшане и Каракалпакстане. Под третьими странами они, в основном, подразумевают Запад.
Брюс Панниер предполагает, что здесь речь идет о российских базах:
- Какое государство может настолько влиять на Центральную Азию? К примеру, Китай желает сохранить статус-кво. Не желает крупных изменений в какой-либо стране или смены власти. А выше я высказался по поводу комментариев России об исторических землях.
Если рассмотреть изменение отношений Казахстана и России с начала года… В январе Казахстан попросил Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) во главе с Россией прислать своих военных. Тогда в страну вошел иностранный контингент. А теперь предполагается, что русские не должны использовать чью-то территорию в Центральной Азии против кого-то. Здесь можно увидеть, насколько ухудшились отношения Нур-Султана и Москвы в течение семи месяцев. Я думаю, они подразумевают, чтобы Россия не использовала базы в Канте или Таджикистане, что нельзя допускать действий, которые могут быть направлены против третьей страны в Центральной Азии. Но опять же, они многого не смогут сделать в этом плане. Думаю, эти условия так и останутся на бумаге.
Место России может занять Китай
С началом вторжения России в Украину ряд политологов заявляет, что для Центральной Азии выдался удобный момент, чтобы выйти из орбиты влияния Москвы. Но в то же время они напоминают, что с учетом экономических связей с Россией и миллионами мигрантов в этой стране такие шаги будут непростыми. Парвиз Мулложанов напомнил о другой опасности:
- Россия по пояс увязла в войне с Украиной. Конечно, позиции в регионе ослабли. Эта тенденция продолжится. С одной стороны, Москва борется с Западом. С другой стороны, необходимо помнить о зависимости от Китаяв какой-то мере. Здесь перед Центральной Азией открываются возможности, но в то же время появились и риски. У всех государств в регионе есть долг перед Пекином. Думаю, есть большая вероятность, что на место России придет Китай.
В конце обсуждения Темур Умаров отметил, что не возлагает особых надежд на эту встречу. Эксперт добавил, что внешние проблемы никогда не дадут сблизиться странам Центральной Азии, но такие встречи и переговоры являются положительным знаком:
- Встречи всегда были положительным явлением. Встреча руководителей только пяти стран – хороший знак. Хорошо, что отсутствует третья сторона, которая может повлиять на их позиции. Они не будут подбирать слова, думая о том, что скажет третья сторона, если они открыто выразят свои позиции. Когда никто сверху не наблюдает, это хорошая возможность узнать о том, что происходит в регионе. Кроме того, для местных элит появилась возможность поближе познакомиться друг с другом. Кроме президентов и их близкого окружения, сотрудники внешнеполитических ведомств, спецслужб, дипломаты, представители аппаратов президентов, готовивших и координирующих эту встречу, получили возможность встретиться, познакомиться и сотрудничать. Хоть это и символический, но объединяющий момент.
Встреча президентов должна была пройти в 2020 году, но в связи с пандемией коронавируса ее перенесли на год. В прошлом году организатором выступил Туркменистан.
Согласно официальным данным, на саммит в Чолпон-Ате 20–21 июля ожидается приезд лидеров всех пяти стран Центральной Азии.
Перевод с кыргызского, оригинал статьи здесь
Форум Facebook