Откуда берется агрессия? Психолог – о причинах бытового насилия

Автор статьи Гульжамал Шерипканова-Маклауд – психолог, живет в Эдинбурге (Шотландия), работает в Place2be – благотворительной организации по охране психического здоровья детей.

В Кыргызстане очередной раз убили женщину - жену и мать (речь идет в убийстве Айкыз в Баткенской области). Все инфополе ищет виновных. Некоторые спрашивают: почему не ушла? Некоторые: почему родственники не защитили? Мы можем бесконечно обсуждать эту тему, так как домашнее насилие уже давно в повестке дня ВОЗ как одна из угроз общественному здоровью во всем мире.

По данным Нацстаткома, в 2022 году в кризисные центры и другие специализированные учреждения, оказывающие социально-психологическую помощь населению по фактам семейного насилия, обратилось около 10 тысяч человек, 92 процента из которых женщины. И это только число обратившихся. А сколько тех, кейсы которых латентны. А сколько тех, которые из-за стигмы, стыда и страха осуждения не обращаются никуда. Мы не знаем и не можем знать конкретное число, так как наше общество не знает и не понимает разницу между фрустрацией, злостью и агрессией. Не учат с детства как уважать чужие границы и защищать свои. Не учат, что злость — это второстепенное чувство, за которым скрываются другие не валидированные чувства как непризнание, страх, неуверенность, стыд и много чего другого. Не учат, что когда злишься надо сесть и признать именно то чувство, которое испытал сейчас, а не защищать себя злостью. Не учат как после распознавания реального чувства за злостью можно пустить эту злобу в конструктивное русло. И что злиться пока еще нормально, и можно обсудить с человеком причину злости и понять друг друга, но впадать в агрессию никак нельзя. Агрессия уже то, что переходит границы и пересекает границы чужого человека. И насильник может всячески оправдывать себя, ссылаясь на алкоголь, на временную потерю контроля и так далее.

Но мы должны понимать, что домашнее насилие – это не столько «потеря контроля» как аргументируют сами насильники, сколько тотальный контроль. Насильники прибегают к физическому, сексуальному или эмоциональному насилию как способу сохранить власть над своим партнером и гарантировать, чтобы партнер(ша) не смогла уйти в ближайшее время.

Иронично, что многие насильники считают себя не преступниками, а жертвами. Это рассуждение распространено среди насильников, и многие из них имеют тщательно продуманные системы отрицания, призванные оправдать или извинить свои действия. Например: она не уважает меня; она пришла поздно; она меня не слышит. Всегда виновата жертва в том, что насильник не может проконтролировать свою агрессию и само-регулировать свои сильные эмоции.

Выявить лиц, которые занимаются домашним насилием, практически невозможно, поскольку эти люди бывают самых разных форм, размеров, происхождения, расы и так далее. Виновники домашнего насилия просто происходят из разных слоев общества, личностей, образования и воспитания. Однако их всех объединяет одна общая черта — поддержание абьюзивных отношений со своими партнерами.

В моей практике часто попадаются мамы, которые испытали или не знают, что живут в состоянии домашнего насилия. Я езжу каждый день в разные начальные и средние школы города Эдинбург, когда мне высылается кейс со школы. Однажды меня позвали в школу, и я пришла провести начальную оценку кейса. Это необходимо для того, чтобы оценить, что это подходящий реферал, так как мои приоритеты на работе скорректировать поведение ребенка и не вовлекаться в психотерапию с родителями, так как это уведет от цели работы в школе, где ученик должен фокусироваться на академических достижениях. И поведенческие проблемы в классе не только мешают самому ученику учиться, но и прерывает процесс обучения других одноклассников. В процессе оценки я собираю информацию не только у родителей, но и у учителя и ребенка самого до терапии и после терапии, чтобы четко знать в каких частях поведения и эмоционального состояния есть улучшения.

Но в моей практике плохое поведение ребенка не изолировано от ситуации в семье и как обычно бывает ребенок реагирует своим поведением на плохую и дисфункциональную атмосферу в семье или в окружении. В случае домашнего насилия я сразу ввожу в базу данных информацию о том, от чего ребенок и мама страдают, так как есть процедуры по защите ребенка и по защите взрослого.

Вот пришла мама и рассказывает про сына, у которого проблемы: он бьет одноклассников, он кричит на маму, в случае нарушения дисциплины сразу плачет или убегает из дома. Недавно начал обзывать маму и бросил в нее свой телефон. И всякое поведение является выученным поведением, поэтому я начала исследовать следующие вопросы: с кем живет мальчик, с кем общается, есть ли друзья, как ведет себя в классе. Выяснилось, что папа мальчика ушел из семьи и живет отдельно, но при этом контролирует маму, занимается сталкингом, перед ребенком словесно унижает маму. И теперь представьте, что может происходить в мозгу маленького мальчика, который на 50 процентов ассоциирует себя с папой и на 50 процентов - с мамой. У него противоречивые чувства внутри: он любит и маму, и папу, но при этом папа говорит, что все проблемы из-за мамы. Конечно, он еще мал, чтобы вербально объяснить, что происходит в его мозгу и он проявляет это через свое плохое поведение.

Мама, работая со мной вначале не признавалась и все время защищала папу, говоря, что он хороший отец. Но через 10 сессий арт-терапии и когнитивно-поведенческой терапии, мама начала узнавать абьюзивное поведение папы, так как исследовала свои чувства о том, как она себя чувствует после разговора с папой каждый раз. В этом кейсе пришлось проводить психотерапию с мамой. И когда, мама начала говорить папе, что она не будет терпеть такое отношение к себе, он разозлился и пришел в школу «разбираться» со мной. И очень хорошо, что тут механизмы защиты прописаны в законе, что сразу директор вовлек социальные службы и полицию. Кейс мамы был передан в кризисный центр помощи женщинам и папе был выдан ордер о том, что он не может подходить к маме, но может встречаться с ребенком в контактном центре при присутствии социального работника. Любое слово, которое папа скажет против мамы в разговоре с сыном, социальный работник будет использовать против него, и он потом может потерять свои родительские права. Я была рада, что мама пришла за помощью ради будущего своего сына, так как не хотела, чтобы он вырос абьюзером. Но были и случаи, когда мамы отказывались, но все равно их дела я доводила до социальных служб.

Многие могут задаться вопросом о том, почему виновники домашнего насилия причиняют вред людям?

Не существует однозначного ответа, объясняющего, почему лица, совершающие домашнее насилие, причиняют вред другим, но существует ряд теорий, которые помогут понять действия, стоящие за насилием. Иногда это так же просто, как приобретенное и выученное поведение по теории социального обучения. Эти домашние насильники выросли в доме, в стране и в сообществе, где они подвергались насилию. Они постоянно были окружены этим и были свидетелями того, как их мир формировался двумя типами людей: жертвами и насильниками. Проведя детство в роли жертвы, они могут прибегнуть к роли обидчиков, даже не осознавая, какую боль они причиняют другим, так как их обижали в школе, дома. Дети и молодежь смотрят на политиков, которые с телевидения угрожают «вырвать язык», «переломать хребет» и так далее и растут, думая, что это норма выяснять отношения через силу.

Многие мои коллеги связывают злость и агрессию с типом привязанности, который формируется от 0 до 5 лет, когда нужны родители которые обеспечивают не только физическую потребность детей, но и дают эмоциональную стабильность и тепло. Дети, которые росли в любви и в признании их чувств, эмоций и потребностей, развивают в себе эмпатию к другим, то есть могут ставить себя на место другого человека и не действуют, основываясь на своих страхах, защитных механизмах и триггерах. Когда описывают мужа Айкыз, который тоже был инвалидом по слуху, то сразу думаешь, что возможно и речь у него не была развита и если не может выразить вербально свои чувства человек с детства, то психологический портрет его таков, что может только кулаками показывать свои внутренние эмоции.

Кыргызское общество должно принять, что у 99% населения есть какие-то неотработанные травмы не только в индивидуальном плане, но и на уровне общества.

Если травма не будет устранена, отработана с профессионалом или пока она не будет адресована, существует опасность, что люди могут неправильно понимать, пренебрегать и оскорблять других, не испытывая при этом дискомфорта. Также необходимо помнить о множестве путей, каким образом детям, растущим и испытывающим домашнее насилие могут нанести вред в их развитии. Поэтому мои рекомендации родителям, чтобы ваши не стали жертвами домашнего насилия или чтобы не выросли насильниками:

Необходимо говорить и объяснять следующее:

- Мальчики и девочки равны в своих способностях;

- Мальчики и девочки могут плакать, если их обидели;

- Необходимо рассказать взрослым, если ребенка кто-то обижает действиями, словами;

- Надо валидировать любые чувства ребенка, при любых обстоятельствах;

- Нельзя выяснять взрослые отношения перед ребенком;

- Нужно учить распознавать свои эмоции и давать определения своим чувствам.

- Нужно уважать границы своего ребенка и учить его уважать чужие границы;

- Нужно спрашивать мнение ребенка, так как это даст ему знать, что его/ ее уважают;

- Нужно извиняться ребенку, если поступили неправильно. Ребенок должен знать, что родители люди и могут ошибаться, они не Боги.

- Нужно интересоваться жизнью ребенка и радоваться, когда ребенок пришел со школы.

- И конечно любить безоговорочно, безусловно!

И всегда необходимо помнить, что не дети не учатся, слушая ваши лекции, но учатся на вашем примере и на примере взрослых.