На видео выше выходцы из Центральной Азии, находящиеся на войне в Украине, укрываются в одном месте. Судя по информации, большинство из них до этого отбывали наказание в российских тюрьмах. Один их тех, кто одет в военную форму и сидит, поставив рядом автомат, – Каныбек (имя изменено). Сейчас его судьба неизвестна. На примере истории Каныбека «Азаттык» установил, что в России продолжается вербовка заключенных на войну.
«Я не знала, что он попал в тюрьму»
Каныбеку 33 года, он гражданин Кыргызстана. В российской тюрьме он оказался летом 2021 года. Обвинение, которое ему было предъявлено, такое же, как и у большинства кыргызстанцев, находящихся в тюрьмах России. Молодому мигранту предъявлено обвинение по статье 228 УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств»). Тогда родные Каныбека не знали о том, что он попал в тюрьму.
«В тот год наш брат пропал в России, у нас не было о нем вестей. Он поехал с другом из одного города в другой. Мы его искали, места себе не находили. Позже мы узнали, что он попал в тюрьму, что он обвинен по статье о наркотиках. Но мы не верили в его виновность. Брат тоже сказал: "Меня подставили с наркотиками, я не виновен"», – рассказала младшая сестра Каныбека.
Так, летом 2021 года Каныбек оказался в тюрьме. Согласно документам, которые имеются в распоряжении «Азаттыка», решением центрального районного суда Челябинска он был приговорен к семи годам и шести месяцам лишения свободы. В том же году по решению суда Каныбека отправили в исправительную колонию №6 в Челябинской области.
«Мы приложили все усилия, чтобы перевести брата в Кыргызстан. Мы начали готовить его документы в тот же год, когда его посадили. Полтора года назад его документы по экстрадиции были полностью готовы и отправлены в Кыргызстан. Каждый день мы ждали их ответа. Брат спрашивал каждый раз, когда звонил. Кто же знал, что он пойдет на войну», – говорит другая сестра Каныбека.
О том, что прошение Каныбека об экстрадиции на родину будет рассмотрено в суде, стало известно месяц назад. По информации, опубликованной Верховным судом Кыргызстана, его дело должны были рассмотреть 16 июля этого года.
В России Каныбек работал в службе такси. Он не был еще женат. О том, что он находится на войне, его родные узнали два месяца назад.
«Когда мы говорили, я ему сказала, чтобы он не ехал. Не хочется верить, что он пошел по своей воле. Не послушался, ушел. Когда мы увидели это видео с войны, то мы его не узнали. Лицо потемнело и не такое, как раньше. Конечно сказалось то, что он был в тюрьме, а потом на войне. Нам до сих пор непонятно, почему он пошел. Мы думали, что его переведут в Кыргызстан, что он будет с нами», – говорит его сестра.
«Мы не знаем, жив он или мертв»
Это - последняя фотография Каныбека, которая есть у его младшей сестры. По понятным причинам мы не можем показать лица людей. На этой фотографии наряду с Каныбеком можно узнать, как минимум несколько кыргызских парней и десятки выходцев из Центральной Азии. Другой кыргызстанец, отбывающий наказание в Челябинске, рассказал «Азаттыку», что узнал на фотографии нескольких кыргызстанцев, которые сидели с ним в тюрьме.
Фото прислал парень из Узбекистана, который был на войне вместе с Каныбеком. Когда «Азаттык» связался с ним, он находился в госпитале после ранения.
«Мы с ним вместе были на войне. Это я снимал видео. Когда мы с ним были в Луганске, в него попала пуля, он там и умер. Его тело там и осталось. Меня ранило, попал в госпиталь. Я тоже приехал сюда из тюрьмы. И окажемся все в одном месте… Когда мы подписывали контракт, они записали телефоны наших родственников. Они сами сообщат. Родственникам запрещено ехать на поле боя. В армии его называли «Кама». Я не знаю, почему он согласился. А я не хотел сидеть в тюрьме пять лет. Я хотел выйти на свободу», – заключил он.
У Каныбека есть две сестры, он старший в семье. Одна из его сестер сейчас в Бишкеке, а вторая – в Москве, обивает пороги кабинетов и ищет брата. Несколько дней назад родные Каныбека узнали о его смерти, но до сих пор не могут в это поверить.
«Пока нет официальной информации, то и верить не хочется. Нам об этом сообщил парень, который был с ним вместе на войне. Но он не дает нам точной информации. Я сейчас обратилась в посольство России в Кыргызстане, но они сказали, что не могут помочь. Сказали, что информация есть в Министерстве обороны России. Но у них я ничего не могу получить. Они меня даже не впустили. Сказали «таких, как ты, тут много приходит» и отправили назад. Когда мы разговаривали с парнями, которые сидят в тюрьме, то они лишь сказали о том, что он пошел на войну. Сейчас мы ищем в группах, где есть информация о тех, кто умер на войне. Звонила по телефонам горячей линии, но тоже не смогла получить информацию. В последний раз, когда я разговаривала с ним, он сказал, что подписывает контракт. Тогда он меня вообще не стал слушать. Но я не могу поверить, что он ушел по собственному желанию. Надеюсь, что он сейчас жив и у него все в порядке».
Официальной информации о Каныбеке пока нет. Сказанное выше парнем из Узбекистана, не подтверждено и не опровергнуто. «Азаттык» связывается с его родными и уточняет информацию. Но эта история демонстрирует, что в российских тюрьмах все еще продолжают вербовать на войну.
«Челябинская тюрьма – ловушка для отправки на войну»
«Азаттык» связался с Жаркынай, сестрой другого кыргызстанца, отбывающего наказание в российской тюрьме. Родным удалось спасти ее младшего брата от сетей войны.
«Мой брат позвонил нам два месяца назад и сказал, что собирается на войну. Насколько я понимаю, в тюрьму, где он сидел, два месяца назад приезжали сотрудники Министерства обороны. Брат мне рассказал, что они сказали: «Будете только рыть окопы, на поле боя не попадете, а будете водить машину или выполнять физическую работу». Поэтому он и решил согласиться. Он говорил нам, что быстрее выйдет на свободу, вернется домой к детям. Только он сам может позвонить, выйти с нами на связь. Поэтому мы переживали, думали, что он уехал туда. Мы напомнили ему о сыне, попытались убедить вернуться домой. С тех пор на сердце было неспокойно. Мы успокоились только тогда, когда три дня назад он нам позвонил и сказал, что не пойдет на войну».
Исправительное учреждение, о котором идет речь, находится в городе Копейске Челябинской области. Согласно информации колонии, сейчас там отбывают наказание 1573 человека. Большинство из них – осужденные за средние и тяжкие преступления и незаконный оборот наркотиков. Сколько там кыргызстанцев, точно неизвестно,
Младший брат Жаркынай был осужден за участие в драке и уже три года находится в тюрьме. Он рассказал сестре, что в последние месяцы стало много тех, кто из тюрьмы отправляется на войну.
«Он сказал, что в этой колонии много мусульман – узбеков, кыргызов, таджиков. Были и те, кто согласился пойти на войну. Он сказал, что многие люди уехали туда. Насколько я понимаю, в этой колонии было много мигрантов. Их обманывают, им говорят: «Выйдете на свободу». Он сказал, что согласились те, кто осужден на долгий срок. Ясно же, что они не вернутся с войны живыми».
Эта женщина, имя которой не указывается в целях безопасности, работает в российских тюрьмах переводчиком для граждан Кыргызстана. Она также слышала историю Каныбека. Она хорошо осведомлена о ситуации в челябинской тюрьме.
«Сейчас исправительные учреждения №6 и №1 города Челябинска стали ловушкой, где вербуют на войну. По моим данным, из этой тюрьмы в данный момент семь кыргызстанцев сдают кровь и отправляются на войну. Мы постоянно связываемся с ними. Здесь есть еще одна проблема. Большинство из них хотят экстрадиции в Кыргызстан. Но это очень долгий процесс. К примеру, Каныбека можно было не толкать в расставленные сети, а уберечь от них. Но кыргызское правительство слишком долго продержало его документы. За последние месяцы ко мне много обращаются те, чьи родные ушли на войну из этой тюрьмы. Но я говорю им, что контракт с Министерством обороны даже хуже, чем с «Вагнером» [ЧВК]. Вряд ли те, кто ушел на войну, вернутся живыми».
По официальной информации, 1418 граждан Кыргызстана привлечены к ответственности и отбывают наказание за рубежом. Из них 1167 человек находятся в России, 83 – в Казахстане. В тюрьмах Ирака находится 41 человек, в Турции – 30, в Узбекистане – 22. В прошлом году из российских тюрем на родину были переведены более 100 кыргызстанцев.
Случаи вербовки заключенных на войну активно обсуждаются в группах родителей, чьи дети находятся в тюрьме. В этих трех группах в «Вотсапе» зарегистрировано около 400 участников.
Родители в группе писали, что по крайней мере пять-шесть молодых людей согласились пойти на войну. Известно, что вербовка на войну идет не только в тюрьмах Челябинска. Вот что рассказал администратор группы:
«Мы тоже не знаем сколько ребят ушли. В последние месяцы стали писать родители, которые боятся за своих детей. Дети не говорят открыто. Кто-то ничего не сообщает и уходит. По полученной нами информации, они пытают наших детей, сажают их в одиночные изоляторы или налагают штрафы и требуют деньги. Разными способами вынуждают их идти на войну. В последние месяцы вербовка на войну усилилась. Судя по всему, это связано с призывами отправлять на войну мигрантов. Контракт подписывают не только мужчины, но и женщины. Только сейчас узнали, что еще несколько наших детей отправляются. Они осенью поедут. На днях, при посредничестве МИД нам удалось отстоять одного из наших детей. Мы слышали, что в Красноярске на войну ушло около 20 человек. Среди них есть кыргызы и узбеки. Сейчас встревожены все родители».
После загадочной смерти главы ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина в прошлом году стало известно, что мигрантов и заключенных на войну в Украину отправляют Минобороны России и частная компания «Редут». Мигранты, беседовавшие с «Азаттыком», рассказали, что рекламные объявления с обещаниями российского паспорта и больших денег, расклеены в каждом доме. Есть случаи, когда на войну вербовали и женщин-мигрантов.
В январе 2024 года русская служба Би-би-си сообщила, что летом 2023 года Минобороны России изменило схему вербовки заключенных на фронт. В 2022 году, когда началась война, их брали в «Вагнер», а затем в роты «Шторм Z» в качестве добровольцев. После шести месяцев участия в войне они получали помилование, снятие судимости и их «чистыми» отпускали на свободу. А теперь те, кто отправляется на войну из мест заключения, получают «условно-досрочное освобождение» и должны подписать контракт, в качестве рядовых солдат. Те, кто его подписал, могут вернуться домой только в случае тяжелого ранения на фронте. Потому что по условиям контракта они обязаны исполнять свой воинский долг до конца войны.
Перевод с кыргызского, оригинал статьи здесь
