Радио Азаттык

«Уставшие от бедности» Уехавшие в Южную Корею на заработки и их рассказы

Дилара ИСА, Руслан МЕДЕЛБЕК

9 марта 2021 года

Южная Корея превратилась в пункт назначения для нелегальных трудовых мигрантов из Казахстана. Они занимаются тяжелым физическим трудом на заводах, в шахтах, швейных мастерских, отправляя заработанное на родину. Азаттык записал их истории.

Соглашение о взаимном безвизовом режиме сроком на один месяц, которое открыло казахстанцам путь в эту страну, Нур-Султан и Сеул подписали в 2014 году. По данным МИД на 2018 год, в Южной Корее с целью нелегального заработка находилось около 12 тысяч казахстанцев.

Азаттык пообщался с некоторыми выходцами из Кентау. Жителей этого моногорода в Туркестанской области, как и обитателей многих других населенных пунктов страны, немало среди тех, кто в надежде на лучшую жизнь отправился на Корейский полуостров на заработки.

Cанат, 29 лет: «Есть пенсионеры, майоры и полковники в отставке»

Я приехал как турист в октябре 2017 года. Работаю в этой стране около четырех лет. Если выеду, вернуться будет сложно, поэтому в Казахстан я не езжу. До 2018 года сюда приезжало много людей с юга страны: Кентау, Шымкент, Туркестан, Тараз. Сейчас я встречаю и людей из Костаная, Кокшетау, Аркалыка, Актау, Актобе, Семея, Жезказгана. Но большинство казахстанцев здесь из Алматы и с юга Казахстана.

Есть среди них молодежь с дипломами, пенсионеры старше 65 лет, женщины старше 50 лет, есть майоры и полковники в отставке. Печально видеть людей, которые вроде должны в этом возрасте радоваться внукам, но вынуждены зарабатывать на жизнь. С одной стороны, мы радуемся, когда слышим, что хоть одна казахская семья решила свои финансовые проблемы. Многие давно не были на родине. Мать находившегося здесь мужчины скончалась, но он не смог поехать на похороны. Если выедет, не сможет вернуться.

В Корее доходы намного выше. Здесь за год можно заработать столько, сколько в Казахстане – за два-три года. Желающие найти работу каждый день ходят на «биржу труда» и ждут предложений о поденной работе.

Через «биржу» мужчины могут зарабатывать 85–100 долларов в день, женщины – 50–80 долларов. Если работать на фабрике или заводе, то можно заработать 1 800–2 600 долларов в месяц. Люди пересылают часть своих денег в Казахстан. У большинства – кредиты, которые они выплачивают. Лично я окончил университет в Казахстане, получил специальность инженера-электрика. После учебы работал на юге, получал 65–70 тысяч тенге. Потом работал электриком на ЭКСПО в столице, зарабатывал 140–170 тысяч тенге. Приехал в Корею, потому что заработанного не хватало на жизнь.

Я хочу вернуться в Казахстан и создать семью. Но сейчас точно не могу сказать, когда вернусь. За четыре года в Корее я не подвергался проверке. В этой стране царит дух демократии. Если вы ничего не нарушаете, проверять не будут. Кроме того, корейская молодежь не занимается тяжелым физическим трудом на заводах и фабриках. Многие получают образование и устраиваются на хорошую работу. Вот почему на фабриках и заводах требуются люди для физического труда. Такую работу часто выполняют иностранцы.

Самое сложное для нелегалов – медстрахование. Без визы нет медицинской страховки. А если заболеете, лечение стоит очень дорого. По нашим оценкам, в Корее погибло около 30 казахов. Чтобы отправить тело умершего в страну, нужно не менее семи тысяч долларов...

Кульшат, 56 лет: «Плакала, просила на казахском нанять меня»

Я до сих пор с содроганием вспоминаю дни, проведенные в Южной Корее. Я 30 лет работала бухгалтером в Кентау и потеряла место летом 2019 года. Две дочери учились на платном отделении, у нас был кредит. Зарплаты мужа не хватало. Когда я не смогла вновь трудоустроиться, решила поехать за границу на заработки. Мы заложили свой дом, получили полтора миллиона тенге в кредит. Узнали, что лететь через Ташкент дешевле, поэтому до Сеула добирались через Узбекистан. Я пересекла границу как турист. Там тоже есть свои требования. Они проверили наличие денег и обратный билет. После проверки я оставила себе деньги на первое время, на еду и оплату квартиры, а остальное отправила домой через банк.

Мы покинули Сеул и отправились в небольшую провинцию. Квартиры там дорогие. Сразу работу не нашли. Прошел месяц. Мы пошли на «биржу». Мне больше 50. Работу ищут многие. Корейцы смотрят на возраст и руки человека. Молодые и сильные быстро находят работу. Мои руки мягкие, потому что я не занималась тяжелым физическим трудом. Подержат меня за руку и качают головой, будто говоря «нет». За полмесяца я дважды находила работу на «бирже». Один раз заливали цементные полы три дня, посуду мыла неделю.

Потом собственник квартиры потребовал арендную плату. Платить было нечем, и нас выгнали. Нас было четыре женщины, и мы вчетвером пошли в ближайшую церковь. Ютились в углу подвала церкви. Он был большой и холодный. Была кухня и ванная комната. Все бесплатно. Там жили трудовые мигранты из разных стран. Среди них были выходцы из Казахстана. Все встают рано утром и возвращаются вечером. Один идет работать в теплицу, другой развозит товары, третий – на стройку. Одним словом, все выполняли тяжелую работу. Группами не выходили. Если попадешься на глаза полиции, ждет депортация.

Я жила при церкви, но не могла там питаться. Два дня ходила голодная. На третий день у меня стала подниматься температура. Мы даже не могли вызвать скорую, потому что были нелегалами. Говорили, что скорая помощь к таким не приезжает. Вылечилась благодаря тем немногим лекарствам, которые взяла с собой на всякий случай. Другие женщины купили на свои деньги продукты.

После того, как пришла в себя, снова пошла на «биржу». Когда услышала, что кореянка ищет швею, вцепилась ей в руку. Плакала, просила на казахском нанять меня. Она посмотрела мне в лицо и поняла мою ситуацию. В ее доме была небольшая швейная мастерская. Нас было пять женщин, мы шили матрасы. Пять дней работали, два дня отдыхали.

Потом мы ушли из церкви и сняли комнату в старом, вросшем в землю домике. Хозяйкой была 80-летняя женщина. Она установила множество запретов: не включать свет, не тратить воду. Мы боялись выходить на улицу. Ходили только в магазин за хлебом. Хлеб стоит дорого. Буханка хлеба на наши деньги стоит четыре тысячи тенге. Мы покупали по два-три ломтика в день.

В швейном цехе нам платили по 20 тысяч тенге в день. За 10 дней я заработала на обратный билет в Казахстан и сразу вернулась. Больше в Корею я не поеду...

Жолдасбек: «За четыре года я так и не нашел работу в Кентау»

В 2016 году двое сыновей отпросились в Южную Корею. На тот момент старшему было 25 лет, младшему – 23 года. Они не смогли найти работу в Кентау и работали в Алматы. Я отговаривал: «У вас есть работа». Мой младший, Бекзат, убеждал: «Отец, позволь нам создать себе условия, пока мы молодые. Все ездят, хорошо зарабатывают».

Они уламывали меня вдвоем, и я согласился. Продал свою старую машину, деньги отдал им. Подумал, что понадобятся. Они уехали вместе. У них были друзья в Сеуле. Те их встретили, устроили. Через два месяца пришло известие, что Бекзат погиб в автокатастрофе...

Как вспомню, сердце разрывается. Авария произошла утром, когда сын шел на работу. Сын погиб, а водитель потерял обе ноги... Водитель не стал избегать ответственности, хотя и получил инвалидность. Он принес извинения и помог перевезти тело сына. Мои сыновья всегда были вместе, как ягнята-близнецы. Везти тело Бекзата в страну было сложно. Когда не хватало денег, все люди помогали. Мы похоронили его в Кентау. Старший сын тяжело переживал смерть брата и долго не мог прийти в себя. Сейчас он живет в Алматы...

Алма, 24 года: «Мама хочет вернуться домой»

Я работаю в Южной Корее пять лет. Маму тоже вызвала. После окончания средней школы в 2015 году я не смогла поступить учиться. Да и возможности не было. Мой брат был наемным рабочим. Мама и невестка были безработными. Я убирала, готовила и ухаживала за детьми в одной семье. Так зарабатывала 30 тысяч тенге в месяц. Однажды хозяин дома сказал, что его младшая сестра, проживающая в Южной Корее, не может найти няню для детей. «Заработная плата – 200 тысяч тенге, если вдруг кто работу ищет», – сказал он. Пояснил, что проживание и питание будут бесплатными. Пришла домой, посоветовалась с мамой. На тот момент я стала уставать от бедности. Уговорила маму, невестка согласилась поработать вместо меня. Так решилась уехать.

Документы подготовила за два месяца. В аэропорту меня встретила сестра хозяина. В течение года ухаживала за детьми шести и 10 лет. Когда они решили вернуться на родину, начала искать другую работу. Не хотела возвращаться в Казахстан и переехала на съемную квартиру.

Сейчас живу в небольшом городке в Южной Корее (героиня не захотела уточнять название. – Ред.). В комнате 20 квадратных метров нас – шестеро. Каждый платит по 70 тысяч тенге в месяц. Здесь тяжело работать.

Одно время я работала на металлургическом заводе. Мы не знали языка и изъяснялись жестами. Здесь другие порядки. Нельзя опаздывать ни на минуту. После завтрака складывали в коробку готовые изделия. Стояли на одном месте по четыре часа. На обед давали час. После обеда работали еще четыре часа. Стоял неприятный запах, гул от постоянно работающих станков, от шума закладывало уши...

За последние пять лет я успела поработать в трех разных местах. Сейчас немного изъясняюсь по-корейски. В 2019 году вызвала свою маму. Она пересекла границу как турист. Сейчас мы вместе работаем в небольшом швейном цехе. Помимо расходов на еду и жилье, наш доход составляет 800–900 тысяч тенге в месяц. Мы накопили денег и построили большой дом рядом с нашим маленьким старым домом в Кентау. Накопили денег на покупку квартиры. За пять лет у брата родилось двое детей. Он тоже хотел приехать сюда. Мама не разрешила. Теперь и она хочет вернуться домой. Говорит, что скучает по родине. Южная Корея депортирует нас на пять лет за нелегальную работу. Сейчас раздумываем...

Куат, 50 лет: «Запретили въезд на пять лет»

В 2017 году у моей жены диагностировали рак. Старший сын учился на платном отделении в институте. Младшей дочери было пять лет. В Кентау нет постоянной работы. Зарабатывал частным извозом на своей старой машине, но дохода едва хватало на пропитание. Стало тяжело сводить концы с концами, и хотя у меня есть хроническое заболевание, я решил поехать на заработки в Южную Корею. Продал свою старую машину за миллион тенге посредникам, которые нашли мне место для ночлега и работу. Я поехал в город Пусан. Через неделю начал работать на медном руднике. Работа тяжелая. Следил за специальным оборудованием, при помощи которого вывозили наружу добытую руду. Собирал упавшие на землю фрагменты и закидывал их в устройство. Под землей не хватало воздуха. Стоял неприятный запах. Солнца нет, холодно. Зарплата относительно невысокая.

В провинции, где я работал, было много выходцев из Казахстана. Спрашивали друг у друга о работе. Мужчины в основном работали на заводах и на стройке. Женщины шли на швейное производство, домработницами, занимались сельским хозяйством. Здоровье ухудшалось, поэтому я ушел с месторождения. Там есть своя «биржа труда», и я стал искать поденную работу. Туда обращаются за работой иностранные трудовые мигранты.

Тем, кто знает язык, легче. Они могут договориться с работодателем. Без знания языка выглядишь немым. Стоим и ждем. Когда нет работы, пропадает целый день. Бывали и такие, кто не платил. В этом случае ты не можешь обратиться в полицию, потому что нелегал. Это большой убыток для человека, который уехал за границу на заработки, оставив семью. В результате я снова вернулся на тяжелую, но постоянную работу на месторождении. Пробыл там восемь месяцев. Зарплату каждый месяц отправлял семье. Каждый день говорил с детьми.

Бывали дни, когда я болел и не мог встать. Дети передавали лекарства через людей из Казахстана. Я их пил и возвращался к работе. После того, как почувствовал слабость, стал хуже выглядеть, вернулся в Казахстан. Когда пересекал границу, корейские пограничники поставили в паспорт штамп о депортации. Мне запретили въезд в Корею на пять лет.

Моя жена, как оказалось, копила деньги, заработанные мной в Корее, не потратила ни копейки. Через восемь месяцев мы купили такую же старую машину, какая у меня была прежде, и купили участок земли на окраине Алматы на оставшиеся 3,3 миллиона тенге. Построили небольшой трехкомнатный дом. Сейчас двое моих детей, которые учатся, живут в этом доме. Я наелся хлеба и мяса, о которых мечтал, и выздоровел. Прошло четыре года, как я вернулся. За это время я так и не нашел постоянную работу в Кентау. Через год подойдет к концу срок действия запрета на въезд, и я хочу снова уехать в Корею.