Фон. 2013 год станет точкой отсчета смены режимов в Центральной Азии. Начиная с ноябрьских президентских выборов в Таджикистане, объявления преемника в Казахстане и достижение кланового консенсуса в Узбекистане. Несмотря на очевидность ожидаемых результатов, пространство для вариативности сохраняется, что, в свою очередь, несет для стран региона новые вызовы безопасности.
Ситуация складывается на фоне сдвигов вновь нарастающей конкуренции внешних игроков на рынке - Центральная Азия. Меняется конфигурация, идут торги, оттачиваются инструменты от традиционных методов «жесткой руки» до вездесущих информационных и сетевых технологий.
Доминирующие направления будут задавать три вызова:
Встанет необходимость поиска нового языка для консенсуса по наиболее острым стратегическим вопросам, так и не решенным предыдущими поколениями: водопользование и границы.
Новые лица на политической арене не отменят практику персонификации власти в регионе, что в свою очередь будет отражаться на уже новой конкуренции за региональное лидерство.
Особенно учитывая, что криминалитет, в том числе международный, не заинтересован ломать налаженную систему трансфера наркотиков, оружия и пр.
Ферганская долина останется поставщиком угроз, местом для концентрации экстремистских и террористических организаций разного толка
Впервые Афганистан становится не только местом идеологических вторжений и войн за безопасность, но и рассматривается как территория возможностей, в том числе центрально-азиатских стран. Как рынок доступа к альтернативным каналам транспортировки ресурсов – перспективы создания новых транспортных коридоров, участия в инфраструктурных и гуманитарных проектах восстановления Афганистана.
Возрождение или восстановление – это серьезный рынок труда, за который будут конкурировать страны региона, в первую очередь Таджикистан, Узбекистан и, возможно, Кыргызстан.
Вызовы диктуют новую реальность: как потенциал для конфликтов, так и потенциал для возможностей. Таким образом, наиболее включенные в процессы изменения центрально-азиатской политики страны претерпевают собственные метаморфозы.
Возможны следующие страновые сценарии:
1. «Вместе - нельзя, порознь – опасно»
Смена режима в Узбекистане повлечет виток региональной нестабильности. Новый режим будет использовать национально-патриотическую риторику. В случае прихода к власти про-военной группы влияния в Узбекистане ситуация на границах обострится, и может вылиться в полномасштабное столкновение на кыргызско-узбекской границе, подогреваемое лозунгами национального воссоединения и реванша (ошские события, ситуация с анклавами).
Россия укрепит свои позиции, возвращая себе политические очки, протягивая руку старшего брата-миротворца в лице ОДКБ, которая готовится к расширению мандата - от реакции на внешние вызовы к внутренним.
2. «На всех парах»
Смена режима в Казахстане повлечет столкновения по следующим периметрам: а) Олигархический – битва за ресурсы; б) Появление новых лидеров, популярных движений на волне национал-ревизионистских настроений; в) На протестной волне непропорционального распределения ресурсов (между регионами) и растущим социальным неравенством – массовые социальные протесты.
3. «Блуждающая паттерна»
Россия и ее политика на постсоветском пространстве неизменна. Наследственная политика покровительства перифериям возвращает Москву к внешнеполитической мантре - «собирания земель». Под старой/новой эгидой обеспечения безопасности региона будет усиливаться собственное военное присутствие, прежде всего в Кыргызстане и Таджикистане. Используя инструменты не только жесткой силы, но и мягкой: институциализация соотечественников, продвижение гуманитарных проектов под эгидой «русский мир», а также усиливая и расширяя свое информационное присутствие.
4. «Дружба оптом и в розницу»
Политическая стратегия Китая вошла в свою решающую фазу, стратегические устремления обрели материальное воплощение. Заявив осязаемую претензию в регионе и подтвердив свой статус меркантильной силы. Его претензия сугубо прагматична: основные углеводороды и инфраструктура региона. Выдерживая официальные рамки добрососедства, но демонстрируя аксиому - «дружба дружбой, а табачок врозь», разрушая российскую монополию на зону «исторических интересов».
Китай стимулирует новое геополитическое противостояние, которое может спровоцировать перекрой постсоветской Центральной Азии. Внося в определение региона новые смыслы, подчиняя и формируя новый проторегион собственным прагматичным интересам. Данный процесс не может не повлечь противоречий, которые выльются в конфликты на основе перераспределения сфер влияния.
5. «Конец одного – начало другого»
Вывод войск коалиции в 2014 году из Афганистана не означает уход американских интересов из региона. Это способствует началу реализации «новой» стратегии США в регионе, формально сменившую «ось» на «пояс» безопасности, контур интересов при этом не изменится. Не меняя основную роль миссионера, меняется главный посыл - от «экспорта демократии» к «поставщику международной безопасности».
Таким образом, конфликтогенность региона заложена, даже не в локальных противоречиях или внутри политических режимов стран ЦА, а в переформатировании контуров самого региона. Мы становимся свидетелями изменений как применяемых инструментов, так и самого пространства - Центральная Азия.
Если рассматривать регион через призму тезиса о том, что процесс распада постсоветского пространства еще не завершен, то его деконструкция, начавшаяся в период русско-грузинской войны 2008 года, переходит в решающую фазу.
Геополитический выбор для стран обострится, коридор возможностей сузится.
Основные тренды в регионе говорят о том, что проторегион Центральная Азия как единое региональное объединение не сложится. А страны, его образующие, имеют тенденцию к вхождению в разные, порой противоположные орбиты влияния.
Асель Мурзакулова, Эльмира Ногойбаева, аналитический центр «Полис Азия».
Ситуация складывается на фоне сдвигов вновь нарастающей конкуренции внешних игроков на рынке - Центральная Азия. Меняется конфигурация, идут торги, оттачиваются инструменты от традиционных методов «жесткой руки» до вездесущих информационных и сетевых технологий.
Доминирующие направления будут задавать три вызова:
- Смена политических режимов – «продолжаем продолжать»
Встанет необходимость поиска нового языка для консенсуса по наиболее острым стратегическим вопросам, так и не решенным предыдущими поколениями: водопользование и границы.
Новые лица на политической арене не отменят практику персонификации власти в регионе, что в свою очередь будет отражаться на уже новой конкуренции за региональное лидерство.
- Ферганская долина – «контрафакт безопасности»
Особенно учитывая, что криминалитет, в том числе международный, не заинтересован ломать налаженную систему трансфера наркотиков, оружия и пр.
Ферганская долина останется поставщиком угроз, местом для концентрации экстремистских и террористических организаций разного толка
- Вывод из Афганистана в 2014 году вооруженных сил международной антитеррористической коалиции – «эффект бабочки»
Впервые Афганистан становится не только местом идеологических вторжений и войн за безопасность, но и рассматривается как территория возможностей, в том числе центрально-азиатских стран. Как рынок доступа к альтернативным каналам транспортировки ресурсов – перспективы создания новых транспортных коридоров, участия в инфраструктурных и гуманитарных проектах восстановления Афганистана.
Возрождение или восстановление – это серьезный рынок труда, за который будут конкурировать страны региона, в первую очередь Таджикистан, Узбекистан и, возможно, Кыргызстан.
Вызовы диктуют новую реальность: как потенциал для конфликтов, так и потенциал для возможностей. Таким образом, наиболее включенные в процессы изменения центрально-азиатской политики страны претерпевают собственные метаморфозы.
Возможны следующие страновые сценарии:
1. «Вместе - нельзя, порознь – опасно»
Смена режима в Узбекистане повлечет виток региональной нестабильности. Новый режим будет использовать национально-патриотическую риторику. В случае прихода к власти про-военной группы влияния в Узбекистане ситуация на границах обострится, и может вылиться в полномасштабное столкновение на кыргызско-узбекской границе, подогреваемое лозунгами национального воссоединения и реванша (ошские события, ситуация с анклавами).
Россия укрепит свои позиции, возвращая себе политические очки, протягивая руку старшего брата-миротворца в лице ОДКБ, которая готовится к расширению мандата - от реакции на внешние вызовы к внутренним.
2. «На всех парах»
Смена режима в Казахстане повлечет столкновения по следующим периметрам: а) Олигархический – битва за ресурсы; б) Появление новых лидеров, популярных движений на волне национал-ревизионистских настроений; в) На протестной волне непропорционального распределения ресурсов (между регионами) и растущим социальным неравенством – массовые социальные протесты.
3. «Блуждающая паттерна»
Россия и ее политика на постсоветском пространстве неизменна. Наследственная политика покровительства перифериям возвращает Москву к внешнеполитической мантре - «собирания земель». Под старой/новой эгидой обеспечения безопасности региона будет усиливаться собственное военное присутствие, прежде всего в Кыргызстане и Таджикистане. Используя инструменты не только жесткой силы, но и мягкой: институциализация соотечественников, продвижение гуманитарных проектов под эгидой «русский мир», а также усиливая и расширяя свое информационное присутствие.
4. «Дружба оптом и в розницу»
Политическая стратегия Китая вошла в свою решающую фазу, стратегические устремления обрели материальное воплощение. Заявив осязаемую претензию в регионе и подтвердив свой статус меркантильной силы. Его претензия сугубо прагматична: основные углеводороды и инфраструктура региона. Выдерживая официальные рамки добрососедства, но демонстрируя аксиому - «дружба дружбой, а табачок врозь», разрушая российскую монополию на зону «исторических интересов».
Китай стимулирует новое геополитическое противостояние, которое может спровоцировать перекрой постсоветской Центральной Азии. Внося в определение региона новые смыслы, подчиняя и формируя новый проторегион собственным прагматичным интересам. Данный процесс не может не повлечь противоречий, которые выльются в конфликты на основе перераспределения сфер влияния.
5. «Конец одного – начало другого»
Вывод войск коалиции в 2014 году из Афганистана не означает уход американских интересов из региона. Это способствует началу реализации «новой» стратегии США в регионе, формально сменившую «ось» на «пояс» безопасности, контур интересов при этом не изменится. Не меняя основную роль миссионера, меняется главный посыл - от «экспорта демократии» к «поставщику международной безопасности».
Таким образом, конфликтогенность региона заложена, даже не в локальных противоречиях или внутри политических режимов стран ЦА, а в переформатировании контуров самого региона. Мы становимся свидетелями изменений как применяемых инструментов, так и самого пространства - Центральная Азия.
Если рассматривать регион через призму тезиса о том, что процесс распада постсоветского пространства еще не завершен, то его деконструкция, начавшаяся в период русско-грузинской войны 2008 года, переходит в решающую фазу.
Геополитический выбор для стран обострится, коридор возможностей сузится.
Основные тренды в регионе говорят о том, что проторегион Центральная Азия как единое региональное объединение не сложится. А страны, его образующие, имеют тенденцию к вхождению в разные, порой противоположные орбиты влияния.
Асель Мурзакулова, Эльмира Ногойбаева, аналитический центр «Полис Азия».
