«Азаттык»: У Кыргызстана сейчас очень богатый выбор интеграционных моделей - ЕЭП, ВТО, перспектива создания общего рынка со странами тюркского мира, в конце концов - формирование замкнутой системы, ориентированной на китайскую экономику. Что в этой ситуации лучше всего выбрать?
Мокенов: Попробуем для начала определить понятие интеграции. Я понимаю под интеграцией процесс разделения труда в масштабах региона или глобальной экономики. То есть, если Кыргызстан договаривается с Казахстаном об интеграции, то Казахстан принимает продукцию наших производителей, а Кыргызстан - соответственно казахских. Для этого и создавались ВТО и ЕС.
Помните же, как в Европе изредка происходят молочные, мясные или картофельные демонстрации. Корень всех требований - это блокирование производства каких-то продуктов другими производителями или запрет на импорт.
Все понимают, что импорт продуктов из Китая или других демпингующих стран всегда дешевле. Но раз договорились об интеграции, то покупать сельхозпродукцию нужно только в Германии, Польше, Италии и прочих «своих» странах. И наоборот, электроэнергию и уголь тоже покупаем только у интегрированных стран.
«Азаттык»: И как эти примеры можно экстраполировать на самих себя?
Мокенов: Что касается именно нашей ситуации, то современная практика государственного управления говорит о том, что не надо выбирать модели интеграции. Просто надо торговать в существующих реалиях и приспосабливаться ко всем режимам торговли. На самом деле, интеграция проявляется в условиях торговли, и эти режимы торговли могут быть самыми разнообразными. Кыргызстан сегодня «работает» в трех режимах торговли: ЕврАзЭС, ВТО и двухсторонние соглашения - Иран, Турция и т.д.
Текущая мировая практика торговли предполагает, что каждое государство должно вести непрерывную работу по всем режимам торговли и защищать интересы своих производителей и лоббировать интересы эскпортеров. А также защищать от неэффективного импорта. Конечно, при этом надо обеспечивать гарантии того, что наши потребители не будут страдать от высоких цен.
«Азаттык»: Но почему в Кыргызстане цены на продукты питания неуклонно растут вверх, хотя и собственное производство не снижается, и перед импортом мы двери не закрываем?
Мокенов: Например, ЕС, США, Канада и другие страны активно субсидируют свое сельское хозяйство, доплачивая производителям тех или иных сельхозпродуктов. В результате европейский или американский потребитель не сильно чувствует разницу в цене между «дорогой» отечественной продукцией и «дешевым» импортом.
Что делать нам? Как я сказал выше, надо работать по всем режимам торговли - это однозначно. Не надо метаться между рынками. Если появятся новые интеграционные союзы, то надо обязательно входить. Можно ведь входить без потери преференций по имеющимся рыкам - это как в жизни: вы ведь покупаете продукты почти всегда в одном маркете, но изредка все равно заходите в новые магазины или рынки просто из любопытства.
Однако, есть традиционные сырьевые или энергетические приоритеты, которые могут доминировать при принятии решения о выборе только одного партнера или перечеркнуть кого-то другого, такие случаи бывают. Но для этого у нас и существует Министерство экономики и антимонопольной политики. Кстати, полтора года назад, когда обсуждалась структура правительства, я очень долго убеждал членов рабочей группы, что нам не нужен Минэконом, а нужно Министерство торговли. Но, к сожалению, безуспешно.
«Азаттык»: Однако развитие крупных инфраструктурных объектов, в нашем случае – «Камбарата-1», трансазиатская железная дорога Китай-Кыргызстан-Узбекистан, освоение отечественных запасов нефти и газа и другие инвестпроекты, практически невозможно без интеграционных площадок, где помимо совпадений по экономическим вопросам должен присутствовать и единый геополитический взгляд, вы так не считаете?
Мокенов: Я считаю, что по этим проектам надо, во-первых, сформулировать хоть какое-то техническое задание для каждого объекта, и, во-вторых, объявлять тендеры. А геополитические интересы Кыргызстана необходимо будет заложить в ограничения или в условия по тендеру. Конечно, к каждому конкурсу надо будет очень тщательно готовиться. К сожалению, в открытом доступе информации по этим объектам нет, и это мешает дать исчерпывающую экспертную оценку.
Кстати, есть интересные нюансы по «Камбарате-1», как-то: кто будет управлять сбросом воды из водохранилища, которое образуется при строительстве плотины; кому будет принадлежать прибрежная полоса земли и собственно само водохранилище и его поверхность?
Примерно такие же вопросы по железной дороге - кто будет владеть ЛЭП на протяжении магистрали, кто будет давать разрешение на использование ЛЭП для других коммуникаций, какая часть из придорожной земли будет передаваться в собственность или в пользование компании, владеющей железной дорогой?
«Азаттык»: А какое практическое значение имеют эти вопросы?
Мокенов: По «Камбарате-1» - похоже, что стоимость проекта оценивается только по стоимости плотины, агрегатов, какой-то инфраструктуры. При этом подсознательно предполагается, что новая ГЭС будет собственником водохранилища, которое может в разы больше стоить, чем плотина и агрегаты. Более того, похоже, что эта ГЭС начнет сама регулировать процесс спуска воды и выработки электроэнергии. Или другими словами, продавать электричество, не покупая при этом воды.
Такое возможно только в случае, если водохранилище остается в собственности кыргызской стороны, так же, как и управление процессом спуска воды. Тогда «Камбарата-1» будет вырабатывать электроэнергию только в случае, когда будет открыты заслонки на спуск воды. Другими словами, если мы отдадим с ГЭС еще и плотину, тогда потеряем суверенитет на довольно большой территории. Плюс еще и стратегический ресурс - вода - будет вне нашего контроля.
Примерно та же картина и по железной дороге. Нельзя оценивать инфраструктурные проекты только по стоимости строительных и монтажных работ. Надо оговаривать массу вопросов по использованию новой транспортной нити. Лично для меня непонятно, что такое «Железная дорога Китай-Кыргызстан-Узбекистан»?! Это только полотно или это еще и вокзалы, депо, компании-перевозчики? Как все это будет регулироваться, где будут точки выгод и платы налогов?
«Азаттык»: Интересно, а у нашего правительства есть ответы на эти вопросы?
Мокенов: Таких вопросов много практически по любому проекту, стоимостью больше 50-100 млн. долларов. И не всегда правильно передавать рассмотрение таких вопросов профильным кыргызским предприятиям. Они традиционно заинтересованы в получении подрядов и любой другой занятости. И в таком случае что есть интеграция?
Ведь если мы не будем оговаривать весь комплекс по использованию возможных выгод и преимуществ от проектов, то в нашу страну фактически перетечет бизнес из иностранного государства и точки прибыльности, доходности и выплат налогов перейдут в страну происхождения инвестора. То есть, частичка соседней страны будет на нашей территории, и тем самым будет снижаться наша торговая суверенность и сила государства в целом.
«Азаттык»: А возможно ли создание интеграционных образований на базе определенных общих историко-культурных ценностей, как это собираются делать страны тюркского мира, или, по крайней мере, как они об этом уже продекларировали? Иначе говоря, можно ли создавать экономические союзы по принципу этнико-языковой близости Турции, Азербайджана и стран Центральной Азии?
Мокенов: Думаю, что такое возможно. Например, перспективным направлением является интеграция через объединения по производству халал- продукции. Я считаю, что у нас есть перспективы по направлению мясо-молочного ассортимента и даже по производству халал-шоколада.
«Азаттык»: А в реальность крупномасштабных инфраструктурных проектов вы не верите, например, планы Азербайджана построить в Кыргызстане НПЗ?
Мокенов: В такой завод я не очень верю. Один пример. В ходе переработки нефти почти половину выходной продукции составляет мазут, который надо либо сжигать, либо копить для сжигания в зимний период. Другими словами, надо строить ТЭЦ, которая бы потребляла это мазут. И это самый очевидный пример.
Вообще, чтобы обеспечить полную переработку нефти, надо строить целый нефтехимический комплекс, под который еще надо искать рынок потребления. Легче готовые бензин или дизтопливо импортировать, или в случае необходимости надо формировать резервы ГСМ.
«Азаттык»: И какой вы видите самую лучшую линию поведения Кыргызстана в вопросе его участия в интеграционных структурах? На каких точках роста мы должны сконцентрироваться?
Мокенов: Основное направление работы в интеграционных структурах на сегодняшний день - это концентрация усилий руководства КР на преодоление нетарифных барьеров в торговле и по экспорту сельхозпродукции, продуктов питания и продукции легкой промышленности в страны Таможенного союза. По странам ВТО - тоже есть такая проблема, но актуальность пока меньше.
«Азаттык»: Иначе говоря, богатеть мы станем только тогда, когда будем вывозить больше, чем завозить к себе. И похоже, что это главная проблема экономики Кыргызстана, которую за нас, естественно, никто решать не станет. Спасибо за беседу!
Мокенов: Попробуем для начала определить понятие интеграции. Я понимаю под интеграцией процесс разделения труда в масштабах региона или глобальной экономики. То есть, если Кыргызстан договаривается с Казахстаном об интеграции, то Казахстан принимает продукцию наших производителей, а Кыргызстан - соответственно казахских. Для этого и создавались ВТО и ЕС.
Помните же, как в Европе изредка происходят молочные, мясные или картофельные демонстрации. Корень всех требований - это блокирование производства каких-то продуктов другими производителями или запрет на импорт.
Все понимают, что импорт продуктов из Китая или других демпингующих стран всегда дешевле. Но раз договорились об интеграции, то покупать сельхозпродукцию нужно только в Германии, Польше, Италии и прочих «своих» странах. И наоборот, электроэнергию и уголь тоже покупаем только у интегрированных стран.
«Азаттык»: И как эти примеры можно экстраполировать на самих себя?
Мокенов: Что касается именно нашей ситуации, то современная практика государственного управления говорит о том, что не надо выбирать модели интеграции. Просто надо торговать в существующих реалиях и приспосабливаться ко всем режимам торговли. На самом деле, интеграция проявляется в условиях торговли, и эти режимы торговли могут быть самыми разнообразными. Кыргызстан сегодня «работает» в трех режимах торговли: ЕврАзЭС, ВТО и двухсторонние соглашения - Иран, Турция и т.д.
Текущая мировая практика торговли предполагает, что каждое государство должно вести непрерывную работу по всем режимам торговли и защищать интересы своих производителей и лоббировать интересы эскпортеров. А также защищать от неэффективного импорта. Конечно, при этом надо обеспечивать гарантии того, что наши потребители не будут страдать от высоких цен.
«Азаттык»: Но почему в Кыргызстане цены на продукты питания неуклонно растут вверх, хотя и собственное производство не снижается, и перед импортом мы двери не закрываем?
Мокенов: Например, ЕС, США, Канада и другие страны активно субсидируют свое сельское хозяйство, доплачивая производителям тех или иных сельхозпродуктов. В результате европейский или американский потребитель не сильно чувствует разницу в цене между «дорогой» отечественной продукцией и «дешевым» импортом.
Что делать нам? Как я сказал выше, надо работать по всем режимам торговли - это однозначно. Не надо метаться между рынками. Если появятся новые интеграционные союзы, то надо обязательно входить. Можно ведь входить без потери преференций по имеющимся рыкам - это как в жизни: вы ведь покупаете продукты почти всегда в одном маркете, но изредка все равно заходите в новые магазины или рынки просто из любопытства.
Однако, есть традиционные сырьевые или энергетические приоритеты, которые могут доминировать при принятии решения о выборе только одного партнера или перечеркнуть кого-то другого, такие случаи бывают. Но для этого у нас и существует Министерство экономики и антимонопольной политики. Кстати, полтора года назад, когда обсуждалась структура правительства, я очень долго убеждал членов рабочей группы, что нам не нужен Минэконом, а нужно Министерство торговли. Но, к сожалению, безуспешно.
«Азаттык»: Однако развитие крупных инфраструктурных объектов, в нашем случае – «Камбарата-1», трансазиатская железная дорога Китай-Кыргызстан-Узбекистан, освоение отечественных запасов нефти и газа и другие инвестпроекты, практически невозможно без интеграционных площадок, где помимо совпадений по экономическим вопросам должен присутствовать и единый геополитический взгляд, вы так не считаете?
Мокенов: Я считаю, что по этим проектам надо, во-первых, сформулировать хоть какое-то техническое задание для каждого объекта, и, во-вторых, объявлять тендеры. А геополитические интересы Кыргызстана необходимо будет заложить в ограничения или в условия по тендеру. Конечно, к каждому конкурсу надо будет очень тщательно готовиться. К сожалению, в открытом доступе информации по этим объектам нет, и это мешает дать исчерпывающую экспертную оценку.
Кстати, есть интересные нюансы по «Камбарате-1», как-то: кто будет управлять сбросом воды из водохранилища, которое образуется при строительстве плотины; кому будет принадлежать прибрежная полоса земли и собственно само водохранилище и его поверхность?
Примерно такие же вопросы по железной дороге - кто будет владеть ЛЭП на протяжении магистрали, кто будет давать разрешение на использование ЛЭП для других коммуникаций, какая часть из придорожной земли будет передаваться в собственность или в пользование компании, владеющей железной дорогой?
«Азаттык»: А какое практическое значение имеют эти вопросы?
Мокенов: По «Камбарате-1» - похоже, что стоимость проекта оценивается только по стоимости плотины, агрегатов, какой-то инфраструктуры. При этом подсознательно предполагается, что новая ГЭС будет собственником водохранилища, которое может в разы больше стоить, чем плотина и агрегаты. Более того, похоже, что эта ГЭС начнет сама регулировать процесс спуска воды и выработки электроэнергии. Или другими словами, продавать электричество, не покупая при этом воды.
Такое возможно только в случае, если водохранилище остается в собственности кыргызской стороны, так же, как и управление процессом спуска воды. Тогда «Камбарата-1» будет вырабатывать электроэнергию только в случае, когда будет открыты заслонки на спуск воды. Другими словами, если мы отдадим с ГЭС еще и плотину, тогда потеряем суверенитет на довольно большой территории. Плюс еще и стратегический ресурс - вода - будет вне нашего контроля.
Примерно та же картина и по железной дороге. Нельзя оценивать инфраструктурные проекты только по стоимости строительных и монтажных работ. Надо оговаривать массу вопросов по использованию новой транспортной нити. Лично для меня непонятно, что такое «Железная дорога Китай-Кыргызстан-Узбекистан»?! Это только полотно или это еще и вокзалы, депо, компании-перевозчики? Как все это будет регулироваться, где будут точки выгод и платы налогов?
«Азаттык»: Интересно, а у нашего правительства есть ответы на эти вопросы?
Мокенов: Таких вопросов много практически по любому проекту, стоимостью больше 50-100 млн. долларов. И не всегда правильно передавать рассмотрение таких вопросов профильным кыргызским предприятиям. Они традиционно заинтересованы в получении подрядов и любой другой занятости. И в таком случае что есть интеграция?
Ведь если мы не будем оговаривать весь комплекс по использованию возможных выгод и преимуществ от проектов, то в нашу страну фактически перетечет бизнес из иностранного государства и точки прибыльности, доходности и выплат налогов перейдут в страну происхождения инвестора. То есть, частичка соседней страны будет на нашей территории, и тем самым будет снижаться наша торговая суверенность и сила государства в целом.
«Азаттык»: А возможно ли создание интеграционных образований на базе определенных общих историко-культурных ценностей, как это собираются делать страны тюркского мира, или, по крайней мере, как они об этом уже продекларировали? Иначе говоря, можно ли создавать экономические союзы по принципу этнико-языковой близости Турции, Азербайджана и стран Центральной Азии?
Мокенов: Думаю, что такое возможно. Например, перспективным направлением является интеграция через объединения по производству халал- продукции. Я считаю, что у нас есть перспективы по направлению мясо-молочного ассортимента и даже по производству халал-шоколада.
«Азаттык»: А в реальность крупномасштабных инфраструктурных проектов вы не верите, например, планы Азербайджана построить в Кыргызстане НПЗ?
Мокенов: В такой завод я не очень верю. Один пример. В ходе переработки нефти почти половину выходной продукции составляет мазут, который надо либо сжигать, либо копить для сжигания в зимний период. Другими словами, надо строить ТЭЦ, которая бы потребляла это мазут. И это самый очевидный пример.
Вообще, чтобы обеспечить полную переработку нефти, надо строить целый нефтехимический комплекс, под который еще надо искать рынок потребления. Легче готовые бензин или дизтопливо импортировать, или в случае необходимости надо формировать резервы ГСМ.
«Азаттык»: И какой вы видите самую лучшую линию поведения Кыргызстана в вопросе его участия в интеграционных структурах? На каких точках роста мы должны сконцентрироваться?
Мокенов: Основное направление работы в интеграционных структурах на сегодняшний день - это концентрация усилий руководства КР на преодоление нетарифных барьеров в торговле и по экспорту сельхозпродукции, продуктов питания и продукции легкой промышленности в страны Таможенного союза. По странам ВТО - тоже есть такая проблема, но актуальность пока меньше.
«Азаттык»: Иначе говоря, богатеть мы станем только тогда, когда будем вывозить больше, чем завозить к себе. И похоже, что это главная проблема экономики Кыргызстана, которую за нас, естественно, никто решать не станет. Спасибо за беседу!
