Миграционные правила разрешают иностранцу из "безвизовой страны" жить в России не более 90 дней. Если мигранту посчастливится найти фирму, которая сделает ему годовое разрешение на работу, то выехать надо будет все равно, но уже через год. Странно, что в Москве еще не появилось туры "вояж для граждан бывших советских республик на Украину". Почему на Украину? Ну просто съездить от Москвы до границы с Украиной гораздо дешевле, чем раз в три месяца отправиться, например, в Душанбе, Ташкент или Бишкек.
Такой цели поездки как "отметиться" в миграционной карте Украины не существует, зато процветает промысел украинских пограничников вокруг вынужденных поспешных туристов из когда-то братских стран. Существует также масса вариантов удовлетворить спрос на миграционные отметки без выезда за границу.
Во мне проснулся не только профессиональный интерес (по работе в Комитете "Гражданское содействие" я постоянно сталкиваюсь с проблемами иностранных граждан в России), но и чисто человеческое любопытство — как в реальности иностранные граждане выходят из ситуации, когда путешествовать за границу России не хочется, а надо? Неделя нехитрых расспросов и поездка по маршруту Москва-Хутор Михайловский-Москва оставили больше вопросов, чем ответов.
По пути наименьшего сопротивления — дешево и фальшиво
Захид (назову его так) — узбек из Самарканда — посредник. Он знает, к кому из соотечественников нужно подойти на Казанском вокзале, чтобы сделать миграционные карточки и заветные штампы в паспортах. Фирма, на которую Захид работал три месяца, прокладывая сантехнику в Москва-Сити, заплатила ему только 1500 рублей аванса.
Выходит, что он работал за еду и жилье. Когда под Новый год сантехников из вагончиков выгнали, честно предупредили: "Зарплаты ждать не стоит". В Самарканде у Захида беременная жена и дочка двух лет отроду.
Захид водит меня кругами по станции "Комсомольская" и показывает других посредников. Чувствую себя на экскурсии: "В основном, это ферганские узбеки, таджиков мало. Будут подходить к тому, кого распознают, как своего, и говорить "ког'оз", значит "бумага". По-русски не будут говорить, могут поймать".
На самом деле поймать и так немудрено: молодых ребят с азиатской внешностью, которые бродят по коридорам подземки с вопросительными взглядами — видно и на камерах, и без.
Здесь в переходе он не рискует совершить сделку, показывая взглядом на понурого соотечественника в кругу полицейских. Мы выходим наверх ко входу в Казанский вокзал.Проходящая мимо узбекская молодежь постоянно перекидывается с моим спутником какими-то фразами, оказываются, предлагают свои услуги.
Наконец к нам подходит сосредоточенный парень. Захид дает ему зеленый узбекский паспорт и тот стремительно уходит в здание вокзала. Не проходит и трех минут, как он возвращается и демонстрирует: в паспорте четыре печати о пересечении российской границы и автомобильного поста Троебортное на Украине, все сегодняшним числом.
Миграционная карточка с печатью разрывается тут же, одна половинка — Захиду для клиента, другую, которая призвана служить учету иностранных граждан, парень комкает и кладет в карман. Захид неторопливо отсчитывает двести рублей. Парень уходит.
- Ты шутишь? Двести рублей? Они готовы подставляться за такую мелочь?
- Ну смотри, во-первых, "бумага" фальшивая. Все в курсе, без претензий - У тебя тоже?
- Нет, я на Украину честно выезжал, я же потом хочу разрешение на временное проживание получить, зачем мне фальшивая. Правда это было, когда мне еще зарплату платили. Во-вторых, мне клиент платит 500 рублей, 300 я забираю себе, 200 — отдаю посреднику, который, я думаю, забирает себе 100, ну и 100 отдает тем, у кого печать и эти бланки.
Слова «полицейский» Захид не произносит, но кивает на служителя порядка у входа в вокзал. — Таких паспортов к одному посреднику в день стекается где-то пятнадцать, а сколько посредников — никто не знает. В общем, в день получается 1500 рублей минимум.
По пути наибольшего сопротивления — законно и дорого
Иду опять на Казанский вокзал, чтобы спросить в "Справке", как быстрее добраться до украинской границы. Девушка в окошке с дырками смотрит поверх очков: "Зёрново". Нас отдаляет друг от друга двойное стекло и пелена её презрения к лимите.
Зато в пригородных кассах женщина с явным украинским акцентом дружелюбно сообщила: "Та на Курском, у проводников. Я ж так сыну делала. Или ты шо, собралась на самом деле ехать в Украину?!"
Пытаюсь посоветоваться с иностранцами, какие есть еще варианты, чтобы "меня посчитали".
"Лучше всего на такси, — говорит один. - От посольств республик ходят машины: 2,500 рублей, 6 часов в один конец. А на поезде до Украины — это не для новичков. Пограничники просто так штамп не поставят, потребуют от 500 до 1500 рублей. Вот в марте одного таджика ссадили, сказали, что у него одна печать фальшивая, обыскали до трусов, нашли 5 тысяч и забрали. Правда потом сами же ему из этих денег купили билет обратно. Вообще, одному ехать нельзя — опасно".
Дружба решает все проблемы
Нилуфар живет в Твери уже пять лет. Она рассказывает, что многих узбеков и таджиков, которые подали документы на гражданство, пригласили в феврале в миграционную службу якобы донести документы. На самом деле выдали решения о "сокращении срока пребывания" и выдворили всех в течение недели с трехлетним запретом на въезд в Россию. Повод — имевшиеся у мигрантов ранее административные нарушения, то есть штрафы, которые люди уже оплатили. Нилуфар с помощью адвокатов нашего Комитета выиграла два суда и оказалась единственной, кто не попал под эту кампанию. Суды не могли не учесть того, что за одно нарушение два раза наказывать всё же нельзя. Нилуфар предстояло заново пересечь границу и встать на миграционный учет, срок которого истек из-за судебных разбирательств.
Я сопровождаю Нилуфар по собственному желанию. Мне хотелось своими глазами посмотреть на невольные вояжи мигрантов на Украину, и я не против помочь женщине объясниться с пограничниками. В конце концов, я ни разу еще не была в этой прекрасной соседней стране.
В самом начале нашего путешествия на поезде Москва-Киев, которое должно занять около суток, Нилуфар отдает мне 4 тысячи 300 рублей — это деньги на всякий случай. Например, на билет обратно, если отнимут уже имеющийся. Нилуфар уже однажды пересекала границу с Украиной и видела, как отнимали билеты у других мигрантов. Её украинские пограничники попросили тогда открыть кошелек и просто забрали все деньги. Российские пограничники тогда же честно попросили "на пиво", и она не рискнула отказать. Я снисходительно улыбаюсь, поскольку считаю, что Нилуфар всё же преувеличивает, но кладу деньги себе в кошелек.
Путешествие начинается с аккуратно поставленных проводником "Узб" и "Р" на уголках наших билетов. Ложусь спать с ощущением, что я — перевозчик-контрабандист, готовящийся к переброске груза. Нилуфар постоянно перебирает ворох документов, успокаивая себя.
Российские пограничники заходят в Брянске в 4 утра и сначала долго сидят у проводника в купе. Такое ощущение, что они посматривали шифры на уголках билетов, потому что, когда они заходят в наше купе, то проверка начинается с забившейся на верхнюю полку Нилуфар.
Пограничница с талмудами каких-то алфавитных списков теребит зеленый паспорт и спрашивает — почему последний штамп о пересечении границы аж от февраля 2010 года. По договоренности с Нилуфар, я начинаю рассказывать про суды. Пограничница морщится и говорит: "Так, мне покороче и чтобы я поняла". Я честно пытаюсь: "Нилуфар ждала пока вступит в силу постановление суда, которое признает запрет на въезд незаконным". Протягиваю копию. Заветный первый штамп появляется не сразу, но я ожидала худшего.
Станция Хутор Михайловский на самом деле находится в городе Дружба Сумской области Украины, к которому мы подъехали в седьмом часу утра. К этому времени я уже заполнила обе миграционные карточки Украины. В графе "цель визита" я написала — отдых, в карточке Нилуфар — частная.
Начинается пограничный контроль. Штампы о пересечении границы россиянам летят направо и налево в украинские миграционные карточки. Только заветную хлебную карточку — паспорт Нилуфар — пограничник Петро не хочет выпускать из рук: "Выходите. Есть вопросы". Нам и так выходить здесь, поэтому ждем Петро на платформе.
- Какова цель поездки?
- У меня — отдых, я на Украине ни разу не была. У Нилуфар — частная, она выиграла два суда против миграционной службы и теперь ей надо вновь встать на учет в России, а для этого — пересечь границу.
- Значит так, россиян мы по дружбе не трогаем, хотя про отдых — не верю, смотреть тут нечего. А иностранных граждан в таких случаях сажаем на поезд обратно без штампов - Наши цели поездки абсолютно честные и законные. Вы не можете не поставить штамп о пересечении границы, если она её физически пересекла.
- А мне это чем может быть интересно?
Дальше диалог продолжался в помещении милиции, где обладатели зеленых паспортов, как азиатской, так и славянской внешности, стояли кругами, а в центре каждого хоровода виднелся украинский пограничник. Казалось, что сейчас хороводы тронутся и понесется: "Как у Васи на именины, испекли мы каравай"...
Около получаса у нас с Петро ушло на препирательства: "у вас нет оснований", "просто отмечаться у нас нельзя", "ваши требования незаконны" и так далее. Когда Петро стал совсем назойливо намекать на деньги, что было неприятно и ему, и мне, я уточнила, что у Нилуфар на попечении больная церебральным параличом дочь-инвалид — гражданка России. Это кстати чистая правда. Именно из-за этого Нилуфар сражалась в судах — получить запрет на въезд в Россию для неё означало оставить дочь без опеки. Петро сказал "Ясно" и поставил штамп. Это был, конечно, не приступ гуманизма, а логичный вывод об отсутствии у Нилуфар денег на взятку.
Хлопцы в погонах по дороге обратно, на той самой станции Зёрново, очень спешили, поэтому, хоть и вертели зеленый паспорт дольше моего, но вопросов не задавали и шлепнули заветный прямоугольник.
А вот на российской границе пришлось сражаться. Нилуфар все-таки оказалась внесенной в список "невъездных" в Россию. Это было то, чего она боялась больше всего. Говорила со стражами границы снова я:
- Я правильно заполняю её миграционную карту?
- А можете ваще не заполнять. Ей закрыт въезд. Будем выходить.
- Вот постановление суда. Запрет снят. Решение вступило в силу 31 мая.
- Нас решения судов не интересуют.
Выходить мы собирались все-таки в Москве, поэтому позвали самого-главного-начальника, с которым диалог повторился. Потом оказалось, что есть начальник-самого-главного-начальника, который все-таки взял в руки решение суда и стал читать его с самого начала. Я перелистнула и указала на резолютивную часть, которую, для лучшего усвоения еще и прочла вслух. Когда самый-самый-главный-начальник ушел, в рации пограничника прошипело "Гражданку Узбекистана пропускаем..."
Поезд тронулся, и я вздохнула с большим облегчением. Если бы не потраченные нервы, путешествие напомнило бы мне игру из серии "Собери 4 цветные печати в паспорте и получи в подарок новую миграционную карточку!".Нилуфар, которая буквально сжималась в комок при каждой проверке, наконец, спрятала паспорт и тоже вздохнула: "Мир лежит во власть злого, правильно?".
* * *
Теперь я знаю, чего стоят мигранту 90 дней в России, и можно ли верить официальной миграционной статистике. Стало понятно, что по закону — это не только дорого (что, наверное, неизбежно), но и довольно небезопасно и унизительно. Из-за этого развилась целая индустрия фальшивых миграционных карт, а значит сложно представить, какой процент реальных мигрантов охватывает наш "миграционный учет".
Любопытство-то я удовлетворила, но осталось одно неприятное ощущение. Отношение пограничников явно подчеркивало мое превосходство над Нилуфар просто потому, что у меня паспорт бордовый, а у неё — зеленый. Мне перед ней до сих пор неловко.
Анастасия Денисова,
Русская служба РСЕ/РС.
Такой цели поездки как "отметиться" в миграционной карте Украины не существует, зато процветает промысел украинских пограничников вокруг вынужденных поспешных туристов из когда-то братских стран. Существует также масса вариантов удовлетворить спрос на миграционные отметки без выезда за границу.
Во мне проснулся не только профессиональный интерес (по работе в Комитете "Гражданское содействие" я постоянно сталкиваюсь с проблемами иностранных граждан в России), но и чисто человеческое любопытство — как в реальности иностранные граждане выходят из ситуации, когда путешествовать за границу России не хочется, а надо? Неделя нехитрых расспросов и поездка по маршруту Москва-Хутор Михайловский-Москва оставили больше вопросов, чем ответов.
По пути наименьшего сопротивления — дешево и фальшиво
Захид (назову его так) — узбек из Самарканда — посредник. Он знает, к кому из соотечественников нужно подойти на Казанском вокзале, чтобы сделать миграционные карточки и заветные штампы в паспортах. Фирма, на которую Захид работал три месяца, прокладывая сантехнику в Москва-Сити, заплатила ему только 1500 рублей аванса.
Выходит, что он работал за еду и жилье. Когда под Новый год сантехников из вагончиков выгнали, честно предупредили: "Зарплаты ждать не стоит". В Самарканде у Захида беременная жена и дочка двух лет отроду.
Захид водит меня кругами по станции "Комсомольская" и показывает других посредников. Чувствую себя на экскурсии: "В основном, это ферганские узбеки, таджиков мало. Будут подходить к тому, кого распознают, как своего, и говорить "ког'оз", значит "бумага". По-русски не будут говорить, могут поймать".
На самом деле поймать и так немудрено: молодых ребят с азиатской внешностью, которые бродят по коридорам подземки с вопросительными взглядами — видно и на камерах, и без.
Здесь в переходе он не рискует совершить сделку, показывая взглядом на понурого соотечественника в кругу полицейских. Мы выходим наверх ко входу в Казанский вокзал.Проходящая мимо узбекская молодежь постоянно перекидывается с моим спутником какими-то фразами, оказываются, предлагают свои услуги.
Наконец к нам подходит сосредоточенный парень. Захид дает ему зеленый узбекский паспорт и тот стремительно уходит в здание вокзала. Не проходит и трех минут, как он возвращается и демонстрирует: в паспорте четыре печати о пересечении российской границы и автомобильного поста Троебортное на Украине, все сегодняшним числом.
Миграционная карточка с печатью разрывается тут же, одна половинка — Захиду для клиента, другую, которая призвана служить учету иностранных граждан, парень комкает и кладет в карман. Захид неторопливо отсчитывает двести рублей. Парень уходит.
- Ты шутишь? Двести рублей? Они готовы подставляться за такую мелочь?
- Ну смотри, во-первых, "бумага" фальшивая. Все в курсе, без претензий - У тебя тоже?
- Нет, я на Украину честно выезжал, я же потом хочу разрешение на временное проживание получить, зачем мне фальшивая. Правда это было, когда мне еще зарплату платили. Во-вторых, мне клиент платит 500 рублей, 300 я забираю себе, 200 — отдаю посреднику, который, я думаю, забирает себе 100, ну и 100 отдает тем, у кого печать и эти бланки.
Слова «полицейский» Захид не произносит, но кивает на служителя порядка у входа в вокзал. — Таких паспортов к одному посреднику в день стекается где-то пятнадцать, а сколько посредников — никто не знает. В общем, в день получается 1500 рублей минимум.
По пути наибольшего сопротивления — законно и дорого
Иду опять на Казанский вокзал, чтобы спросить в "Справке", как быстрее добраться до украинской границы. Девушка в окошке с дырками смотрит поверх очков: "Зёрново". Нас отдаляет друг от друга двойное стекло и пелена её презрения к лимите.
Зато в пригородных кассах женщина с явным украинским акцентом дружелюбно сообщила: "Та на Курском, у проводников. Я ж так сыну делала. Или ты шо, собралась на самом деле ехать в Украину?!"
Пытаюсь посоветоваться с иностранцами, какие есть еще варианты, чтобы "меня посчитали".
"Лучше всего на такси, — говорит один. - От посольств республик ходят машины: 2,500 рублей, 6 часов в один конец. А на поезде до Украины — это не для новичков. Пограничники просто так штамп не поставят, потребуют от 500 до 1500 рублей. Вот в марте одного таджика ссадили, сказали, что у него одна печать фальшивая, обыскали до трусов, нашли 5 тысяч и забрали. Правда потом сами же ему из этих денег купили билет обратно. Вообще, одному ехать нельзя — опасно".
Дружба решает все проблемы
Нилуфар живет в Твери уже пять лет. Она рассказывает, что многих узбеков и таджиков, которые подали документы на гражданство, пригласили в феврале в миграционную службу якобы донести документы. На самом деле выдали решения о "сокращении срока пребывания" и выдворили всех в течение недели с трехлетним запретом на въезд в Россию. Повод — имевшиеся у мигрантов ранее административные нарушения, то есть штрафы, которые люди уже оплатили. Нилуфар с помощью адвокатов нашего Комитета выиграла два суда и оказалась единственной, кто не попал под эту кампанию. Суды не могли не учесть того, что за одно нарушение два раза наказывать всё же нельзя. Нилуфар предстояло заново пересечь границу и встать на миграционный учет, срок которого истек из-за судебных разбирательств.
Я сопровождаю Нилуфар по собственному желанию. Мне хотелось своими глазами посмотреть на невольные вояжи мигрантов на Украину, и я не против помочь женщине объясниться с пограничниками. В конце концов, я ни разу еще не была в этой прекрасной соседней стране.
В самом начале нашего путешествия на поезде Москва-Киев, которое должно занять около суток, Нилуфар отдает мне 4 тысячи 300 рублей — это деньги на всякий случай. Например, на билет обратно, если отнимут уже имеющийся. Нилуфар уже однажды пересекала границу с Украиной и видела, как отнимали билеты у других мигрантов. Её украинские пограничники попросили тогда открыть кошелек и просто забрали все деньги. Российские пограничники тогда же честно попросили "на пиво", и она не рискнула отказать. Я снисходительно улыбаюсь, поскольку считаю, что Нилуфар всё же преувеличивает, но кладу деньги себе в кошелек.
Путешествие начинается с аккуратно поставленных проводником "Узб" и "Р" на уголках наших билетов. Ложусь спать с ощущением, что я — перевозчик-контрабандист, готовящийся к переброске груза. Нилуфар постоянно перебирает ворох документов, успокаивая себя.
Российские пограничники заходят в Брянске в 4 утра и сначала долго сидят у проводника в купе. Такое ощущение, что они посматривали шифры на уголках билетов, потому что, когда они заходят в наше купе, то проверка начинается с забившейся на верхнюю полку Нилуфар.
Пограничница с талмудами каких-то алфавитных списков теребит зеленый паспорт и спрашивает — почему последний штамп о пересечении границы аж от февраля 2010 года. По договоренности с Нилуфар, я начинаю рассказывать про суды. Пограничница морщится и говорит: "Так, мне покороче и чтобы я поняла". Я честно пытаюсь: "Нилуфар ждала пока вступит в силу постановление суда, которое признает запрет на въезд незаконным". Протягиваю копию. Заветный первый штамп появляется не сразу, но я ожидала худшего.
Станция Хутор Михайловский на самом деле находится в городе Дружба Сумской области Украины, к которому мы подъехали в седьмом часу утра. К этому времени я уже заполнила обе миграционные карточки Украины. В графе "цель визита" я написала — отдых, в карточке Нилуфар — частная.
Начинается пограничный контроль. Штампы о пересечении границы россиянам летят направо и налево в украинские миграционные карточки. Только заветную хлебную карточку — паспорт Нилуфар — пограничник Петро не хочет выпускать из рук: "Выходите. Есть вопросы". Нам и так выходить здесь, поэтому ждем Петро на платформе.
- Какова цель поездки?
- У меня — отдых, я на Украине ни разу не была. У Нилуфар — частная, она выиграла два суда против миграционной службы и теперь ей надо вновь встать на учет в России, а для этого — пересечь границу.
- Значит так, россиян мы по дружбе не трогаем, хотя про отдых — не верю, смотреть тут нечего. А иностранных граждан в таких случаях сажаем на поезд обратно без штампов - Наши цели поездки абсолютно честные и законные. Вы не можете не поставить штамп о пересечении границы, если она её физически пересекла.
- А мне это чем может быть интересно?
Дальше диалог продолжался в помещении милиции, где обладатели зеленых паспортов, как азиатской, так и славянской внешности, стояли кругами, а в центре каждого хоровода виднелся украинский пограничник. Казалось, что сейчас хороводы тронутся и понесется: "Как у Васи на именины, испекли мы каравай"...
Около получаса у нас с Петро ушло на препирательства: "у вас нет оснований", "просто отмечаться у нас нельзя", "ваши требования незаконны" и так далее. Когда Петро стал совсем назойливо намекать на деньги, что было неприятно и ему, и мне, я уточнила, что у Нилуфар на попечении больная церебральным параличом дочь-инвалид — гражданка России. Это кстати чистая правда. Именно из-за этого Нилуфар сражалась в судах — получить запрет на въезд в Россию для неё означало оставить дочь без опеки. Петро сказал "Ясно" и поставил штамп. Это был, конечно, не приступ гуманизма, а логичный вывод об отсутствии у Нилуфар денег на взятку.
Хлопцы в погонах по дороге обратно, на той самой станции Зёрново, очень спешили, поэтому, хоть и вертели зеленый паспорт дольше моего, но вопросов не задавали и шлепнули заветный прямоугольник.
А вот на российской границе пришлось сражаться. Нилуфар все-таки оказалась внесенной в список "невъездных" в Россию. Это было то, чего она боялась больше всего. Говорила со стражами границы снова я:
- Я правильно заполняю её миграционную карту?
- А можете ваще не заполнять. Ей закрыт въезд. Будем выходить.
- Вот постановление суда. Запрет снят. Решение вступило в силу 31 мая.
- Нас решения судов не интересуют.
Выходить мы собирались все-таки в Москве, поэтому позвали самого-главного-начальника, с которым диалог повторился. Потом оказалось, что есть начальник-самого-главного-начальника, который все-таки взял в руки решение суда и стал читать его с самого начала. Я перелистнула и указала на резолютивную часть, которую, для лучшего усвоения еще и прочла вслух. Когда самый-самый-главный-начальник ушел, в рации пограничника прошипело "Гражданку Узбекистана пропускаем..."
Поезд тронулся, и я вздохнула с большим облегчением. Если бы не потраченные нервы, путешествие напомнило бы мне игру из серии "Собери 4 цветные печати в паспорте и получи в подарок новую миграционную карточку!".Нилуфар, которая буквально сжималась в комок при каждой проверке, наконец, спрятала паспорт и тоже вздохнула: "Мир лежит во власть злого, правильно?".
* * *
Теперь я знаю, чего стоят мигранту 90 дней в России, и можно ли верить официальной миграционной статистике. Стало понятно, что по закону — это не только дорого (что, наверное, неизбежно), но и довольно небезопасно и унизительно. Из-за этого развилась целая индустрия фальшивых миграционных карт, а значит сложно представить, какой процент реальных мигрантов охватывает наш "миграционный учет".
Любопытство-то я удовлетворила, но осталось одно неприятное ощущение. Отношение пограничников явно подчеркивало мое превосходство над Нилуфар просто потому, что у меня паспорт бордовый, а у неё — зеленый. Мне перед ней до сих пор неловко.
Анастасия Денисова,
Русская служба РСЕ/РС.
