Недалеко от пересечения улиц Карла Маркса и Карасаева располагается творческое пространство с притягательным названием «Городок художников». Здание старого завода в Бишкеке приспособлено под мастерские, в одной из которых трудится уникальный человек. Председатель Союза художников, таможенник и единственный в Кыргызстане квалифицированный реставратор живописи - это все он, Таалайбек Усубалиев. Вот уже 20 лет он обновляет картины фондов Национального музея изобразительных искусств, не требуя за свой труд никакого вознаграждения.
Маленьким Таалайбек Усубалиев и не задумывался об искусстве. Выросший в горной Нарынской области, где хлебом насущным является мясо, он хотел стать, представьте себе, егерем.
«Азаттык»: А почему егерем?
Усубалиев: Никогда не мог принять убийство. В животных ведь, как и в нас, жизнь. Лишать ее других ради собственной наживы или удовольствия все равно, что идти против природы. Говорят, что когда лошадь ведут на заклание, она все понимает и плачет. И баран знает. Вот вам история. В детстве я растил ягненка, оставшегося без мамы. Он стал моим домашним питомцем, другом. Мог свободно гулять, резвиться. Конечно, и его постигла неминуемая участь. Те впечатления навсегда врезались в меня.
«Азаттык»: Как случилось, что будущий защитник братьев наших меньших вдруг решил заняться творчеством?
Усубалиев: Переворот в сознании произошел благодаря отцу. Мне было 11, когда он привез меня во Фрунзе. Специально привез. Поселились мы тогда в гостинице «Кыргызстан». Сразу отправились в музей ИЗО, что напротив. Об искусстве у меня не было никакого представления, но в тот день мне открылся целый мир. Я был поражен и сражен. Впечатления от увиденных там картин не отпускали меня. Мы с отцом набрали книг по живописи, а сразу по приезде домой я начал рисовать, сам мастерил кисти. Потом я поступил в Фрунзенское художественное училище. Параллельно занимался спортом, причем достиг определенных успехов в нем. Но искусство для меня всегда было на первом месте.
«Азаттык»: Потом вы решили стать реставратором...
Усубалиев: Творения мастеров меня восхищали, они не только доставляли мне удовольствие: я задавался вопросами, как это могло быть создано, какими средствами и ресурсами. Мне захотелось познать все этапы производства, знать рецепты от и до. А это возможно только при том, если освоишь специальность реставратора. Технике рисования художников учат всего год, а реставрации - все 6. Я, зная всю, грубо говоря, подноготную, являюсь и реставратором, и художником. Так сказать, два в одном. (Смеется.). Художники же так не могут, нет. Некоторые из них, считая себя универсалами, приходят ко мне консультироваться насчет своих работ. Но даже самые талантливые, самые профессиональные из них не справляются с реставрацией. В этом я вижу преимущество своей профессии.
«Азаттык»: Как шли к мечте?
Усубалиев: Сначала учился у нас, в Художественном училище. Потом был Ленинград, город искусства. Город – искусство. Поступал в Институт имени Репина, экзамен сдавал 8 работами, среди которых копия работы Рубенса. В поступление не верил. Своему имени в списке удивился.
«Азаттык»: Почему выбрали питерскую школу, а не московскую?
Усубалиев: В то время я увлекался творчеством передвижников, дух творчества которых обитает в Петербурге. Я, как и они, вдохновлявшиеся идеями народничества, считаю, что нужно ориентироваться на народное, исконное, родное. Манкуртами легче управлять, вот и наше государство в союзе с зарубежными помогает нам стать «забывшимися».
«Азаттык»: О студенческих годах в Ленинграде можно сказать...
Усубалиев: ... это было весело (громко смеется). На втором курсе я женился. Меня выбрали председателем студсовета. Не хотел, но мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться – отдельная комната в общежитии. Практиковался в Эрмитаже, где однажды стал свидетелем серьезнейшей операции.
«Азаттык»: Операции?
Усубалиев: Именно. Мы, реставраторы, ведь врачи, в таких же белых халатах работаем со специальным скальпелем в руках и микроскопом. Лечим, сохраняем, возвращаем к жизни. Тогда в Эрмитаже я будто в морге оказался. При мне спасали важную «пациентку» – «Данаю» Рембрандта. Какой-то ненормальный выплеснул на картину серную кислоту и порезал ее. Зрелище незабываемое.
«Азаттык»: А что из наиболее известного лично вам довелось реставрировать?
Усубалиев: Один из самых интересных опытов – работа над картинами Фалька и Лентулова. Это подлинники из музейного хранилища, те самые, что висели в президентской резиденции и которые загадочным образом были возвращены в музей ИЗО после революции 2005 года. А так сразу и не вспомнить все свои работы. Только для того же музея имени Гапара Айтиева около 70 картин отреставрировал.
«Азаттык»: Слышала, вы обслуживаете коллекцию национального музея бесплатно. Как так?
Усубалиев: После учебы в Институте имени Репина я вернулся в Кыргызстан. Энтузиазм, горящие глаза. Ринулся в музей ИЗО, в котором обрадовались появлению собственного реставратора. За неимением элементарных условий для работы и адекватной зарплаты для содержания семьи пришлось искать что-то на стороне. И стал я таможенником.
«Азаттык»: Резкая перемена, однако...
Усубалиев: Согласен (улыбается). Это были 90-ые. Уезжавшие из страны потоками евреи, русские, немцы вывозили целые коллекции, семейные реликвии. Так в таможне появился спрос на специалиста по произведениям искусства. Все уговаривали меня, но что тогда, что сейчас я склонен считать, что только голодный художник может создать великое. На должность я согласился только из-за, вы удивитесь, служебной квартиры. И хоть кормящую работу нашел, забросить реставрацию не смог. Лет 20 сотрудничаю с музеем. Как можем, сохраняем национальную коллекцию.
«Азаттык»: Мы говорили с представителями музея, вас там очень ценят. И все-таки, почему вы это делаете? Серьезно. Ведь кроме работы в таможне, за вами - обязанности председателя Союза художников, преподаете в училище, есть семья, в конце концов.
Усубалиев: Ага, понял. Сейчас попробую объяснить. Во-первых, я знаю (да и все это знают), что у музея денег нет. Понимал всегда, что мне не могут заплатить. Но что делать-то? Наблюдать, как доживает свой век наше с вами богатство, и бездействовать? Кроме того, (банально, но важно) я сторонник патриотизма. Нужно любить свою страну, защищать ее интересы и делать для нее что-нибудь. Свой способ приносить пользу я нашел. Детей учу тому же. Во время революции меня в городе не было. Тогда я отправил сына охранять музей ИЗО. Можно судить меня за столь рискованный шаг, но лучше я буду закалять детей, чем растить тепличными созданиями.
«Азаттык»: Семья – предмет вашей особой гордости. Так?
Усубалиев: О, это так. Здесь висят мои главные картины, которые я никому не продам. Портреты жены и сыновей. Моя супруга, живя со мной столько лет, тоже стала реставратором. Опора мне не только дома, но и на работе. Дети не отстают. Кое-что смыслят в реставрации и в аврал сумеют помочь.
«Азаттык»: Вы говорили, что реставратор может профессионально скопировать кого и что угодно...
Усубалиев: Для начала отмечу, что воссоздать оригинал априори невозможно. Реально лишь обучиться культуре и технике. Конечно, копировать опасно. Но, конечно, все предусмотрено. Передача каждой картины на реставрацию оформляется отдельной бумагой. Кроме того, существует своеобразная «история болезни» - так называют паспорт, который заводят на реставрируемую картину. В ней описывается диагноз, методы «лечения», подробности каждого этапа. Фиксируется каждый задействованный инструмент и материал. Восстанавливаемые участки фотографируются до и после работы.
«Азаттык»: Вопрос в лоб: провалы на практике были?
Усубалиев: Однажды чуть не испортил работу. Из Эрмитажа. Сердце в пятки ушло, перепугался. Но это была случайность. Я исправил техническую ошибку, и все обошлось. А так, чем сложнее работа, тем с большим рвением я за нее берусь. Иначе неинтересно. Работа становится шаблонной, конвейерной.
«Азаттык»: Смотрю тут на инструменты. Они похожи на атрибуты прошлых столетий.
Усубалиев: Так и есть. Все подручное - советское. Старое, но проверенное. Я довольно часто езжу в другие страны, знакомлюсь с коллегами зарубежными. Много общаемся, опытом обмениваемся. То, как я работаю со старыми чугунными утюгами, добиваюсь нужной мне температуры, самостоятельно готовлю клей, размешиваю краски, использую медицинский микроскоп вместо специального, вгоняет их в ступор. Они не верят, что так можно работать, и поражаются результатам. Конечно, от продвинутых инструментов я бы не отказался, но в моих приспособлениях много плюсов. Я даже на необитаемом острове буду готов реставрировать, а тот же француз – ни за что. У него все автоматизировано, за него уже машина подумала.
«Азаттык»: Вы реставратор живописи высшего класса. Единственный в стране. Что скажете насчет преемственности?
Усубалиев: У нас на реставраторов не учат. Отделение не открывают и вряд ли откроют. Хотя не раз об этом говорилось. Ждем одного парня, который сейчас учится в Суриковском институте в Москве. Ждем и надеемся, но не обещаем, что он вернется. Ему ведь тоже жить на что-то надо. Если говорить о спросе на подобных специалистов, он есть и еще какой. Коллекция одного музея Айтиева необъятна, а учитывая, что одна работа занимает от нескольких месяцев до года, у меня жизни не хватит, чтобы отреставрировать хотя бы половину . А помощь нужна практически всем картинам.
«Азаттык»: Уже знаете, какая работа следующей ляжет на ваш «операционный стол»?
Усубалиев: Это будет «Морской пейзаж в Крыму» Айвазовского. Тот, который украли и вернули минувшей зимой. Картине досталось, конечно. Она в тяжелом состоянии.
«Азаттык»: Мы уверены, что вы справитесь. Пожалуйста, поделитесь мнением о ситуации вокруг выставки современного искусства «Подъем переворот», вызвавшей резонанс в столичном обществе. На мой взгляд, это была попытка обличить нравы и обнажить болячки общества. Очевидно, нужен другой, менее радикальный способ. Как сторонник классического искусства как вы поступили бы на месте этих художников?
Усубалиев: Да, я действительно так же, как все, не понимаю и осуждаю подобные методы подачи идеи. В мире и без того много плохого и злого. Искусство помогает человеку видеть просвет, становиться лучше. Нужно изображать прекрасное. А если тебя изнутри что-то терзает, надо высказаться, но точно не следует этого делать в лоб. Не нужно человеку бросать свою идею в лицо - лучше намекни, забрось удочку. Иначе получается вульгарно и отталкивающе.
«Рациональный, консервативный, и в то же время тонкий и чувствующий Усубалиев – один из тех, кого называют незаурядными или просто крутыми», - думала я, выходя из мастерской. Провожая меня, Таалайбек Сыдыманович все продолжал рассказывать, как писал портреты на Невском, как разрабатывал дизайн ордена «Курманджан датка», как с женой познакомился... Много говорил о судьбах страны и кыргызов: «Без нравственных поучений о патриотизме вас отпустить не могу».
Публикация подготовлена практикантом «Азаттыка» Рахат Асангуловой.