«Азаттык»: Кыргызстан готов к вступлению в Евразийский экономический союз?
Денис Бердаков: Кыргызстан готов к вступлению в плане намерений. Технически большинство наших предприятий не готово. Но чем больше оттягивать, тем больше будут не готовы, потому что будет увеличиваться разрыв между экономиками Кыргызстана, Казахстана, России и Беларуси.
«Азаттык»: Мирсулжан, а вы что скажете?
Мирсулжан Намазалиев: Мы изучали этот вопрос с точки зрения микроэкономики - насколько бизнес готов к вступлению. Пришли к выводу, что только 2% предприятий готовы, и то, как уже сказано, это в большей степени намерения. Посмотрите, в Кыргызстане огромное количество мелких предприятий. И уже сейчас очевидно, что они не получат сертификаты, они не пройдут границы. Даже сельское хозяйство сейчас разрозненно, разбито по мелким кусочкам. Определенные стандарты там вводить – вопрос очень сложный. В Казахстане, России и Беларуси предприятия готовились десятилетиями, поскольку экономики там крупные из-за нефтяных денег, особенно в Казахстане и России. Эти деньги вкладывались в то, чтобы они проходили сертификацию, чтобы развивались, они получали кредиты по очень низким процентам, иногда даже беспроцентные. В Казахстане государственные фонды вкладывали в очень разные компании. Таким образом, у них был доступ к дешевым деньгам. В Кыргызстане таких условий не было. Поэтому в Кыргызстане все компании очень мелкие.
Что случилось? Казахстан ежегодно, пока он в Таможенном союзе, теряет экспорт в России. А импорт из России растет. Их эксперты уже говорят, что в Таможенном союзе очень сложно. Президент Назарбаев уже не раз говорил, зачем закрывать рынок мяса, молока. Россия для них просто закрывала или устанавливала нетарифные барьеры. Казахстан решил пойти на ответные меры, и теперь между Казахстаном и Россией, между Россией и Беларусью ведутся торговые войны.
Your browser doesn’t support HTML5
Перекресток от 22 февраля 2015 года
«Азаттык»: Денис, не рискованно для КР вступать в ЕАЭС на одних намерениях?
Денис Бердаков: Откуда взялись эти намерения? Кыргызстан в 2009-м, а потом в 2011 году подавал заявку на вступление в Таможенный союз. Обязательства, которые мы взяли на себя еще в рамках ЕврАзЭС еще в 1990-х, это логичный процесс воссоздания зоны свободной торговли, его развития в рамках СНГ. Сейчас действительно существует ряд проблем, и они крупные, системные. Наши предприятия в принципе неконкурентоспособны как внутри Кыргызстана, так и за его пределами. Мы работаем в рамках ВТО, и весь более или менее серьезный бизнес вынесен крупным зарубежным бизнесом, у которого были интересы в Кыргызстане. Почему Кыргызстан решил вступить в Таможенный союз? Это понимание пришло в 2010-2011 годах, когда закрылся массовый экспорт товаров через Кыргызстан. То есть, 9/10 товара из Китая, Турции и Арабских Эмиратов приходилось на страны Таможенного союза. Но в 2010 году началось постепенное угасание этого вида бизнеса. В 2013-2014 годах это привело к спаду торговли на «Дордое». Если в 2010 году из Кыргызстана выезжало в день 200 фур с товаром, то сейчас уже 30-40. Наша модель экономики была построена по принципу «два базара - один рудник», плюс экспорт швейной продукции, еще какая-то мелочь. То есть, одна из базовых отраслей была закрыта. Во-вторых, пришло понимание того, что в рамках ЕАЭС будет создана свобода передвижения рабочей силы. Если туда не вступить, то у кыргызских мигрантов возникнут трудности. С учетом новых обстоятельств, когда в России идет активное замещение мигрантов из Центральной Азии украинцами, которых там уже 2-2,5 миллиона, наши мигранты получат значительные выгоды от вступления в ЕЭАС. Они смогут отдавать своих детей в детские сады, работать без патента, делать соцотчисления.
«Азаттык»: Падение курса рубля не сводит на нет этот плюс от вступления в ЕАЭС? Уже сейчас из-за того, что мигранты стали получать намного меньше прежнего в долларовом выражении, некоторые из них возвращаются на родину…
Денис Бердаков: Давайте сравним с Таджикистаном. Мигранту из этой страны надо сдать экзамен по русскому языку, купить патент, и ему не гарантирована работа в той же самой Москве. Возвращение будет более массовым. А нашему мигранту не надо будет ничего этого делать. Во-вторых, он приезжает, и ему не надо регистрироваться в течение 30 дней. Наши мигранты более конкурентоспособны. Если даже вернется каждый пятый, то оставшиеся смогут прокормить себя в России и высылать деньги на родину. Конечно, в разы меньше, но если они вернутся, то социально-экономическая ситуация в Кыргызстане значительно усложнится.
Мирсулжан Намазалиев: Хотел бы добавить некоторые моменты. Я очень часто общаюсь с мигрантами. Буквально недавно говорил с одноклассником, который вернулся из России. Он посетовал, что если раньше он отправлял 10 тысяч рублей, и это были неплохие деньги, то сегодня это уже 8 тысяч сомов, которые он может заработать и здесь. Второе, мигранты, пока работали в России, отправляли деньги сюда, купили скот, недвижимость, дома построили в селах. Поэтому у нас вырос рынок строительства. То есть, это не самые бедные люди уже. Еще они научились работать. Многие мигранты уже вернулись. Но какого-то кризиса не заметно. У них есть запас денег, и они сейчас ищут варианты.
«Азаттык»: Высказываются разные мнения о решении Кыргызстана вступить в Таможенный союз. Часть считает, что решение принималось только из соображений экономики, но их оппоненты видят в этом больше политической составляющей. Денис, а вы как считаете?
Денис Бердаков: На самом деле это политэкономия. Это скорее задел на годы вперед. Рассмотрим вариант, когда мы не вступаем. Если мы не вступаем, мы не получаем миллиард долларов. Экспорт так же закрыт – «Дордой» и «Кара-Суу» не развиваются. Конечно, могут появиться новые рынки, но там в принципе все уже занято. То есть, ситуация никак не меняется. Этот сильнейший экономический кризис будет продолжаться. Те 100 миллионов долларов, которые перечисляют Казахстан и Россия, как-то выправят ситуацию. Будет нелегко. Если не вступим, будет так же или хуже. Мы в ВТО с 1998 года, для нас все рынки были открыты и без этого. Как показала практика, у нас не было создано мощных национальных компаний, как в том же Казахстане. Потому что это больше политический элемент, политической культуры, политической стабильности, борьбы с коррупцией, чем какие-то рынки. В этом и есть все объяснение.
Мирсулжан Намазалиев: Я экономист, но в решении о вступлении вижу больше политической составляющей. Может быть, у политологов другое мнение. Решение о вступлении было продиктовано политикой. С экономической точки зрения это большой урон для карманов нашего населения из-за роста цен на импорт. Сейчас уже, наконец, начали говорить, что цены изменятся, вырастут таможенные тарифы. А раньше нам всем обещали сказку.
Сокращенная текстовая версия дискуссии.