Туземец - это угнетенный,
с постоянной мечтой стать угнетателем.
«Проклятые этой землей», Франц Фэнон
«Каждый день по дороге возле моего дома проходит шеренга старух, несущих дрова. Все они мумифицированы возрастом и солнцем, и все они крохотного роста. Однажды нищая старуха, не более четырех футов ростом, тащилась мимо меня, неся тяжеленную ношу дров. Я остановил ее и всунул ей в руку монетку — пять су. Она ответила пронзительным воплем — частично из благодарности, но главным образом от удивления. Думаю, что с ее точки зрения, заметив ее, я чуть ли не нарушил закон природы.
Что в этих людях страннее всего — это их невидимость. Несколько недель подряд каждый день в одно и то же время шеренга старух проходила мимо дома со своими дровами, и хотя они отмечались на моих глазных яблоках, я не могу с чистой совестью сказать, что я их видел. Проходили дрова — вот как я это воспринимал. Только однажды случилось так, что я шел за ними и движение вязанки дров вверх-вниз, вверх-вниз заставило меня обратить внимание на человека под ней. Я не выношу суждения, а всего лишь констатирую факт. Люди с коричневой кожей невидимы. Любой пожалеет осла с нарывами на спине, но чтобы заметить старуху под грузом хвороста, что-то должно случиться».
В своем эссе «Марракеш» (1939) Джордж Оруэлл указывает на то, как «люди с коричневой кожей» в колониях становятся невидимыми для европейцев.
«Все колониальные империи основаны на этом факте. У этих людей коричневые лица — и их так много! Той же ли они плоти, что и ты? Есть ли у них имена? Или же они — однородная коричневая масса, имеющая не больше индивидуальности, чем пчелы или коралловые полипы? Они происходят из земли, несколько лет потеют и голодают и погружаются обратно в безымянные кладбищенские кочки, и никто не замечает, что их нет».
Оруэлл ставит вопрос о восприятии людей, принадлежащих к чужой культуре или обществу, о так называемых «Других» (или «Их»). «Мы» - индивидуальны и уникальны, «Они» - одинаковы.
В каждом обществе есть четкая граница между «Нами» и «Ими», и похоже на то, что «Они» зачастую воспринимаются как не совсем люди. Это идет с древних времен и, похоже, присуще всем культурам. Согласно древнекитайскому географическому трактату «Книга гор и морей», Китай, например, окружали великаны и карлики, белые люди, однорукие, одноногие, трехликие, люди без потомства, твердогрудые, люди с переплетенными ногами, с языками навыворот, с зубами-свёрлами, длиннорукие, темноногие, волосатые, люди, державшие завязки, длинноухие и их потомки - люди без костей, люди с запавшими глазами, одноглазые , длинноногие, однорукие с одним глазом и одной ноздрей, крылатые, яйцекладущие, огнедышащие и т. д. и т. п.
Теперь представьте себе ситуацию, когда народ, описанный в «Книге гор и морей» как «люди с языками навыворот», начинает верить в то, что они и есть люди с языками навыворот, потому что это написано в научном труде. Ситуацию, когда «невидимые люди Марракеша» перестают сами себя замечать, становятся невидимыми не только для европейцев, но и для себя. Это и есть сущность колониального знания или любого другого знания-власти основанного на том, чтобы, унижая людей до состояния «нелюдей», обеспечить над ними власть «настоящих и правильных людей».
Знание-власть – это термин, внедренный французским философом Мишелем Фуко. Обыгрывая английский перевод известного латинского изречения Knowledge is power (можно перевести как «знание – сила» или «знание – власть»), он утверждал, что любое знание порождает власть. О том, что знание – это власть, говорил и имам Али, зять пророка Мухаммеда, четвертый халиф мусульман: «Знание - есть сила, и оно может повелевать. Человек знания во время своей жизни может заставить людей подчиняться и следовать за ним, и восхваляется и почитается после его смерти. Помните, что знание - правитель, а богатство - его подчинённый» (Имам Али. Путь красноречия, Высказывание 146).
Через историю кыргызам был навязан образ дикого, ленивого грабителя-кочевника, который явно недотягивал до уровня «цивилизованного и культурного человека», то есть был отнесен в категорию «нелюдей». Многие согласны с этим утверждением, не ведая о том, что такие оценки местного населения были и в других колониях. «Миф о ленивом туземце» - так называется книга малайского профессора Саида Хуссейна Алатаса, которая посвящена «исследованию имиджа малайцев, филиппинцев и яванцев с XVI по ХХ век и его функции в идеологии колониального капитализма».
«Угнетенные всегда верят в худшее про самих себя», - писал в своей книге «Проклятые этой землей» основатель постколониализма Франц Фэнон. «Проклятые этой землей» - слова, взятые из оригинального текста «Интернационала» (Les damnés de la terre), гимна всех угнетенных, которые переводятся на русский как «проклятьем заклейменные».
Мы легко верим «в худшее про самих себя», обвиняя во всем «наш менталитет». Менталитет – это полностью колониальный дискурс, в рамках деления на «мы» и «они», где «мы – разные», «они – одинаковые». Но мы приняли то знание о нас, которое было написано в рамках описания «других». Приняли взгляд на самих себя со стороны. И это был взгляд на «нелюдей». Поэтому сегодня у нас легко подписывают соглашения, по которым разработка рудников или строительство дорог отдается иностранцам, потому что «кыргызы не умеют так работать». При этом в странах «колониального капитализма» никогда не обвиняют персонал во всех смертных грехах - считается, что во всем виноват плохой менеджмент.
Ленивые, глупые, продажные, вороватые, ни на что не способные, трусливые, раболепные, подлые – эти и другие характеристики собственного народа так или иначе высказываются если не в прямой, то в косвенной форме. Все это я слышал в другом месте, где превращение людей в «нелюдей» возведено в науку и доведено до совершенства с одной только целью – подчинить и управлять. Это место - армия. «Чмо на чме сидит и чмом погоняет», - твердил нам лейтенант, который только что при солдатах был унижен капитаном. Интересно, что не враг (пусть даже потенциальный) лишается каких-то человеческих качеств с тем, чтобы его легче было убить, а солдат.
Лишение человеческого достоинства и рождение насилия – это две стороны одной медали. Во всех знакомых мне семьях военных, работников других силовых структур, построенных на подобной системе, присутствует домашнее насилие. Конечно, есть и благородные офицеры, в фильмах их много. Единственный выход – это путь наверх, добраться до самой вершины, где тебя уже никто не сможет обидеть. Ты «сам обидишь, кого хочешь».
И когда подобная система лишения достоинства «нелюдей» распространяется на всю страну, то уровень насилия в этой стране растет. Из религии берется только то, что муж имеет право наказывать своих жен и детей. Жизненная философия «нелюдей» сводится к тому, чтобы стать «человеком». «Нелюдей» ежедневно, ежечасно лишают достоинства при помощи государственной системы. Проезд «людей» по городу с перекрытием улиц – эта лишь одна из форм лишения достоинства. За смерть одного замученного «нечеловека» выплачивается компенсация в 200 тысяч сомов, зато за оскорбление чести «человека» могут последовать многомиллионные иски.
К сожалению, следует признать, что в народе пока что присутствует идея о приспособлении к этой системе, а не об ее уничтожении, деконструкции иерархии. Для многих «стать человеком» - значит добиться власти и/или богатства. Людьми в такой системе не рождаются, «людьми» становятся. И когда ты становишься «человеком», то неважно, каким способом ты перешел из разряда «нелюдей» в «люди». Те, кому не повезло и они не «вышли в люди», стараются найти кого-то, чтобы на их фоне казаться «людьми». Это могут быть национальные, религиозные и сексуальные меньшинства, женщины, дети, на крайний случай – холостяки («Когда станешь человеком и заведешь семью?»). Любой непохожий.
Дают ли власть и деньги достоинство «нелюдям»? Мы прекрасно видим, что нет. Человеческое достоинство может заменить только человеческое достоинство, но смогут ли это понять «нелюди», «угнетенные, с постоянной мечтой стать угнетателем»?
Историк, философ Элери Битикчи