Об ошской трагедии прошлого года жители самых отдаленных уголков мира узнавали из репортажей и материалов западных корреспондентов. Для многих из них работа в горячей точке стала своеобразным испытанием. Независимый журналист Режис Жантэ (Régis Genté) в качестве специального корреспондента одной из крупнейших газет Франции Фигаро (Le Figaro) и Международного радио Франции (RFI) несколько дней освещал события на юге Кыргызстана.
"Азаттык": Что вы увидели, когда приехали в Ош? Поделитесь вашими тогдашними впечатлениями.
Режис Жантэ: Я приехал в Ош в понедельник 14-го июня около пяти часов вечера. В тот день утром или где-то до обеда только прекратились погромы. Первая картина напомнила сцену войны: разрушенный город, посреди дорог каркасы сожженных машин, блокпосты, танки и БТРы, патрулирующие пустые улицы. Только у блокпостов я увидел несколько людей, очевидно кыргызов.
"Азаттык": А много было иностранных журналистов?
Режис Жантэ: В понедельник, когда я приехал, их было немного. Думаю, я был один из первых. Журналисты стали съезжаться в следующие дни. Я затрудняюсь сказать точно, думаю, нас было где-то около 30-ти.
"Азаттык": Обстановка была опасная?
Режис Жантэ: Да, было довольно опасно, особенно в первые дни, потому что все были напуганы.
Было опасно пройти 200 метров, которые отделяли, скажем, кыргызский квартал от узбекской махалли. Каждый из них охранял свою безопасность.
Например, когда я выходил из кыргызского квартала, мне надо было вначале предупредить, чтобы не стреляли. Потом надо было найти и договориться с кем-то с противоположной стороны, кто бы помог обеспечить мою безопасность.
Позже стало еще опаснее, потому что особенно кыргызская община была недовольна нашим освещением событий. Иногда люди были очень агрессивны. Лично у меня не было никаких проблем, но я слышал, вернее, знаю о случаях с другими коллегами.
"Азаттык": Что касается освещения событий… Вы говорили о чистках...
Режис Жантэ: Нет, я никогда не говорил о чистках. Я говорил о погромах. Именно это слово я употреблял наряду с выражением «межэтническое насилие».
"Азаттык": Я хочу сказать, вы употребляли это слово в смысле «зачистка».
Режис Жантэ: А, да, но это – совсем другое. Потом начались операции милиции, которые они сами называли «зачистки».
Я же, говоря о погромах, никогда не употреблял слово «зачистка». По словам милиции, они проводили эти операции с целью выявления террористов, оружия и т.д. Но они были гораздо позже, где-то через неделю.
"Азаттык": Может быть, это был другой корреспондент Международного французского радио, но я нашла у них на сайте выражение «этнические чистки».
Режис Жантэ: Я никогда не употреблял эти слова. Знаете, случилось так, что с этого радио в Оше было два корреспондента. Может другой говорил об этнических чистках, честно скажу, не помню, но я точно никогда так не говорил.
"Азаттык": А у вас было впечатление, что речь идет о геноциде, этнической чистке?
Режис Жантэ: Я бы хотел, чтобы вы очень точно записали и передали мои слова. Потому что это очень важно. Я всегда говорил о погромах.
Если вспомним историю России и революции, то в 1905-1906-х годах в России были погромы. Именно оттуда берет начало это слово.
Оно имеет политическую окраску, в погромы были втянуты в какой-то мере полиция и т.д. Одним словом, в Оше я увидел схожести.
И потом, встречаясь во время пресс-конференций или в свободное время, мы, иностранные журналисты, обсуждали: какое слово надо употреблять?
Я лично никогда не говорил ни «геноцид», ни «этнические чистки». По моему мнению, это было не подходящее выражение.
"Азаттык": Извините, не подоходящее или не соотвествующее действительности?
Режис Жантэ: Это было неверное слово для описания того, что происходило. Потому что я работал в Грузии, где существовали этнические проблемы.
И я точно знаю, что нельзя налево-направо упортеблять эти слова. Во многих случаях нужно провести специальное расследование, чтобы так утверждать.
Во время войны в Грузии президент Михаил Саакашвили как-то сказал об этнических чистках. Я позвонил друзьям из организации Хьюман Райтс Уотч, которые специализируются по этим вопросам, чтобы выяснить, что должен делать журналист в подобном случае.
Мне тогда ответили, что рано еще говорить об этнических чистках, потому что оно предполагает ряд условий и т.д. Тогда я не стал употреблять это слово.
В прошлом году, будучи в Оше, я вспомнил о том случае и никогда не говорил об этнических чистках.
И я еще хочу сказать вам, что у западных СМИ наряду с какими-либо минусами есть и ряд хороших качеств. Однажды, увидев операции стражей порядка, о которых я вам говорил выше, я сказал, что они вызывают некоторое беспокойство.
Эти систематические операции были всегда направлены против узбеков. Я видел собственными глазами, что большинство сожженных домов принадлежали узбекам, большинство жертв были узбеками.
И многочисленные отчеты подтверждают, что я не ошибался, это - факт. Я не видел, чтобы кыргызские кварталы были сожжены полностью. Да, несколько домов пострадали, но не целые кварталы.
Так вот, когда я сказал, что так называемые зачистки вызывают беспокойство, медиа, для которых я работал, ответили, что мы не будем говорить об этнических чистках.
И тогда мы решили, как и раньше употреблять выражение «межэтнические столкновения», «погромы» и т.д. Ни Фигаро, ни Международное французское радио не разрешало мне говорить об этнических чистках.
В принципе, у меня не было такого намерения. Ни в одной моей статье вы не найдете этого словосочетания.
"Азаттык": Кстати, вот вы говорите киргизы, узбеки. Знаете, даже люди из других регионов Кыргызстана, поехав на юг страны, не всегда точно скажут, кто из них кыргыз, а кто – узбек. Как же иностранные журналисты могли точно определить национальность?
Режис Жантэ: Мы работали со многоими местными людьми. Мы всегда по несколько раз переспрашивали, уточняли, кому принадлежит этот дом, кто это, и т.д.
И потом, большинство журналистов, так же, как и я, по 20-30 раз бывали в Оше до тех событий, работали там. И у нас там было очень много знакомых.
"Азаттык": Спасибо.
(Перевод интервью с французского языка).