Сегодня на улице имени Рысбая Абдыкадырова активно идут строительные работы, убирают мусор и приводят улицу в надлежащий вид. Примечательно, что раньше эта улица называлась Интернациональной.
Майя Турсунбекова и Гулчехра Камолова соседки, живут недалеко друг от друга. Их жизнь разделилась до и после этих событий.
Майя Турсунбекова
Майя Турсунбекова: Мне не хочется жаловаться. Но, я стала чаще болеть после всех переживаний и пережитого. Я состою на учете в психоневрологическом диспансере. В те дни, я осталась одна дома с четырьмя детьми. Муж у меня военный. Сами понимаете, какая у них служба.
Я была в халате, взяла в охапку младших, старшие шли сами, и мы все, торопясь, пошли в сторону микрорайона Анар, чтобы спастись. Я была очень напугана, пережила сильнейший психологический стресс. Позднее врачи поставили мне диагноз «мастопатия». Они сожгли наш дом. Сгорело все, что мы с мужем нажили за 20 лет скитания по стране. Мои дети всю зиму были в летних обносках, потому что все сгорело.
Гулчехра Камолова: Наш дом тоже сгорел. Сейчас нам строят новый дом. Правда, он немного тесноватый для нашей большой семьи. Но что делать? Второй этаж получился всего 12 квадратных метров, а в нашей семье 14 человек.
В те дни мы спрятали своих мужчин в подвале и не выпускали их на улицу. Поэтому, когда стали поджигать мужчины, получили небольшие ожоги. Это было 11 сентября».
Майя Турсунбекова: Я не знаю, кто поджег наши дома. Потом, когда я спросила у соседей, они тоже сказали, что это были не местные. У них лица были закрыты. Почему они не понимают по-кыргызски? Я стояла у ворот, и, плача, умоляла их «Хотите, поклянусь на священном Коране? Нет у меня дома ничего, пожалуйста, не трогайте мой дом!». Но, все равно сожгли мой дом.
Гулчехра Камалова: Все это сделали неизвестные нам люди. Они не местные. Нам помогли соседи-кыргызы. Вот рядом многоэтажный дом, они забрали раненых и обожженных наших мужчин, лечили их, дали им одежду. Все эти дни кормили нас. Потом, когда мы узнали, что идет еще какая-та группа людей, мы были вынуждены бежать оттуда. Мы очень благодарны соседям, которые нас поддерживали в эти тяжелые дни. Нам с ними нечего делить.
Майя Турсунбекова: Мы все живем тут смешанно. И кыргызы, и узбеки. Не знаю, что там люди думают. Мы не делим соседей по национальности. За месяц до этих событий мой муж вернулся с хаджа, и мы позвали всех соседей, никого не деля, не обижая. Такое просто в голову не могло прийти.
Гулчехра Камалова: В ноябре нам сказали, закончат строительство дома. Вот ждем, чтобы успеть до зимних холодов въехать в новый дом.
Майя Турсунбекова: Для меня эти события до сих пор как шок. Я еще не пришла в себя. Многие в Черемушках даже не подозревали, что окажутся в эпицентре конфликта. Там говорят, что дом, а тут, что машина горит. Был просто хаос. Муж мне говорил, что «вся страна горит, не только наш дом…». Что нам оставалось делать? Мы остались один на один со своей бедой.
У меня был свой контейнер на рынке. Хотела сохранить свой товар, но испугалась. Потому что сказали, что повесили одного парня. Я была напугана. Не знала куда бежать, к кому обращаться за помощью. Все Черемушки были объяты пламенем, все небо горело и пахло гарью. Как жить дальше?...(С плачем в голосе говорит).
Несмотря на то, что силовики резко усилили все меры безопасности Гулчехра Камалова и Майя Турсунбекова сказали, что не будут спать в эти дни, потому что не уверены в абсолютной безопасности...
Майя Турсунбекова и Гулчехра Камолова соседки, живут недалеко друг от друга. Их жизнь разделилась до и после этих событий.
Майя Турсунбекова Майя Турсунбекова: Мне не хочется жаловаться. Но, я стала чаще болеть после всех переживаний и пережитого. Я состою на учете в психоневрологическом диспансере. В те дни, я осталась одна дома с четырьмя детьми. Муж у меня военный. Сами понимаете, какая у них служба.
Я была в халате, взяла в охапку младших, старшие шли сами, и мы все, торопясь, пошли в сторону микрорайона Анар, чтобы спастись. Я была очень напугана, пережила сильнейший психологический стресс. Позднее врачи поставили мне диагноз «мастопатия». Они сожгли наш дом. Сгорело все, что мы с мужем нажили за 20 лет скитания по стране. Мои дети всю зиму были в летних обносках, потому что все сгорело.
Гулчехра Камолова: Наш дом тоже сгорел. Сейчас нам строят новый дом. Правда, он немного тесноватый для нашей большой семьи. Но что делать? Второй этаж получился всего 12 квадратных метров, а в нашей семье 14 человек.
В те дни мы спрятали своих мужчин в подвале и не выпускали их на улицу. Поэтому, когда стали поджигать мужчины, получили небольшие ожоги. Это было 11 сентября».
Майя Турсунбекова: Я не знаю, кто поджег наши дома. Потом, когда я спросила у соседей, они тоже сказали, что это были не местные. У них лица были закрыты. Почему они не понимают по-кыргызски? Я стояла у ворот, и, плача, умоляла их «Хотите, поклянусь на священном Коране? Нет у меня дома ничего, пожалуйста, не трогайте мой дом!». Но, все равно сожгли мой дом.
Гулчехра Камалова: Все это сделали неизвестные нам люди. Они не местные. Нам помогли соседи-кыргызы. Вот рядом многоэтажный дом, они забрали раненых и обожженных наших мужчин, лечили их, дали им одежду. Все эти дни кормили нас. Потом, когда мы узнали, что идет еще какая-та группа людей, мы были вынуждены бежать оттуда. Мы очень благодарны соседям, которые нас поддерживали в эти тяжелые дни. Нам с ними нечего делить.
Майя Турсунбекова: Мы все живем тут смешанно. И кыргызы, и узбеки. Не знаю, что там люди думают. Мы не делим соседей по национальности. За месяц до этих событий мой муж вернулся с хаджа, и мы позвали всех соседей, никого не деля, не обижая. Такое просто в голову не могло прийти.
Гулчехра Камалова: В ноябре нам сказали, закончат строительство дома. Вот ждем, чтобы успеть до зимних холодов въехать в новый дом.
Майя Турсунбекова: Для меня эти события до сих пор как шок. Я еще не пришла в себя. Многие в Черемушках даже не подозревали, что окажутся в эпицентре конфликта. Там говорят, что дом, а тут, что машина горит. Был просто хаос. Муж мне говорил, что «вся страна горит, не только наш дом…». Что нам оставалось делать? Мы остались один на один со своей бедой.
У меня был свой контейнер на рынке. Хотела сохранить свой товар, но испугалась. Потому что сказали, что повесили одного парня. Я была напугана. Не знала куда бежать, к кому обращаться за помощью. Все Черемушки были объяты пламенем, все небо горело и пахло гарью. Как жить дальше?...(С плачем в голосе говорит).
Несмотря на то, что силовики резко усилили все меры безопасности Гулчехра Камалова и Майя Турсунбекова сказали, что не будут спать в эти дни, потому что не уверены в абсолютной безопасности...
