Прошло всего два дня после чудовищной трагедии в Ньютауне, но мы уже довольно много знаем о Ненси Ланзе, матери Адама Ланзы – человека, устроившего стрельбу в начальной школе Sandy Hook. Ненси была первой, кого застрелил Адам.
Вот, например, статья Адама Геллера в Huffingtonpost, которая рассказывает, что Ненси была тихой, приветливой женщиной, которую любили соседи и которая старалась помочь многим, кто нуждался в помощи. Ненси Ланза увлекалась стрельбой по мишеням. Оружие, из которого стрелял Адам, принадлежало ей.
“Ненси никогда не обсуждала с друзьями и соседями проблемы Адама”, – один за другим повторяют люди, знавшие Ненси.
Но гораздо больше можно узнать о Ненси не из биографических статей, а из блоговой записи, сделанной Лизой Лонг, блогером и мамой четырех детей, один из которых с ментальной инвалидностью. Пост называется так: “Я мать Адама Ланзы”. Этот текст, который появился только вчера, уже отметили в соцсетях больше 700 000 человек.
“У моего сына ментальная инвалидность. Я люблю моего сына. Но он пугает меня.
Несколько недель назад Майкл взял нож и угрожал, что убьет меня, а потом и себя. Это случилось после того, как я попросила его вернуть в библиотеку книжки, которые он задолжал. Его брат и сестра, им 7 и 9 лет, знают, что делать в таких случаях: они побежали к машине и закрылись в ней прежде, чем я сказала им об этом. Мне удалось забрать нож у Майкла, затем я собрала все острые предметы в доме и убрала их в коробку. Теперь я вожу их с собой”, – написала, среди прочего, Лиза.
Лиза пишет, что точный диагноз Майклу до сих пор не поставлен, что его уровень IQ зашкаливает, что, когда у него нет приступов, он прекрасный, ласковый мальчик. Еще Лиза пишет, что она живет в постоянном страхе.
В документальном фильме известного телеведущего BBC Луиса Теру про аутизм (Теру ездит по Америке и встречается с разными семьями, где живут дети с аутизмом) есть сюжет, который очень хорошо иллюстрирует то, о чем пишет Лиза. Теру показывает семью мальчика, который во время особенно сильных приступов беспокойства начинает сначала бить себя, а потом бросается на того, кто оказывается рядом. Чаще всего – на свою маму. В этом сюжете потрясает обыденность, с которой семья эти приступы воспринимает. Мальчика быстро отводят в детскую, там уже расстелен небольшой матрас, на который укладывают ребенка, мама садится на него сверху, фиксирует руки, и так, не рискуя поранить ни себя, ни окружающих, ребенок постепенно успокаивается.
Этот вот матрасик – такой же привычный предмет интерьера детской для этой семьи, как для других ящик с игрушками, например, – самое страшное в этой истории. Ежедневное напоминание о том, что людям страшно рядом с их собственным ребенком.
“Я очень люблю своего сына, но, видите, мы не очень высокого роста, и я боюсь, что день, когда мы не сможем его удержать, настанет уже очень скоро”, – говорит в фильме отец этого мальчика.
Недавно я читала своим детям сказку Джанни Родари про Джельсомино – мальчика с волшебным голосом. В сказке был персонаж по имени синьор Калимер, он, среди прочего, считал себя котом и мяукал. Когда я дочитала до момента, в котором Джельсомино своим волшебным голосом разрушает сумасшедший дом, моя старшая, восьмилетняя, дочь сказала: “Зря он его разрушил, туда нужно было посадить Калимера, он же сумасшедший”.
Это сказала восьмилетняя девочка, это знание не могло достаться ей от меня, а значит, досталось ей из воздуха, который ее окружает. Из воздуха, которым дышит общество, в котором она живет. Это значит, что это самое общество не сильно изменилось после того, как французский психиатр XIX века Филипп Пинель снял цепи с пациентов парижской лечебницы для умалишенных. Это также значит, что общество не сильно изменилось и после великого трактата Мишеля Фуко “История безумия в классическую эпоху”, в котором, среди прочего, говорилось, что человек с психическими особенностями – не преступник, а потому не должен быть изолирован от общества.
Пока мы прячем таких людей, мы прячем и их проблемы, а значит, не видим их и не можем их решать.
Мы ничего не знаем про людей с ментальной инвалидностью. Моя знакомая Надежда Пелепец, я писала про ее страшную историю для сайта colta.ru, работает с детьми с аутизмом. Она часто повторяет, что в обществе существует такой стереотип, что ребенок с аутизмом обязательно маленький замкнутый гений, который ни с кем не разговаривает, но зато в три года берет интегралы. А если не берет? А если он как раз прекрасно разговаривает и даже ходит в обычную школу, как Адам Ланза?
Что мы знаем о таких людях, кроме стереотипов, вбитых в наши головы фильмами типа “Человек дождя”?
Соседи и знакомые знали про Ненси Ланзу, что она любит свой сад и играть в кости. Но никто из них не знал, как она живет со своим ребенком и что ей приходится переживать. Мы не знаем, как она жила каждый день, был ли в ее доме специальный матрасик и нуждалась ли она в помощи.
Лизе Лонг, маме Майкла, в итоге пришлось отвезти его в психиатрическую лечебницу. Даже она, женщина, которая живет в Америке и для которой слова “инклюзивное образование” – не дикая абстракция, а нормальная реальность, пишет, что “наше общество, в котором ментальные болезни так стигматизированы, а система здравоохранения так несовершенна, не оставляет нам выбора”.
Страшная трагедия Ньютауна стала поводом для очередной серии разговоров о запрете на оружие. В заголовках практически всех американских газет есть эта тема. Статья Лизы Лонг напомнила всем (и мне кажется, именно поэтому так разошлась по сети), что это еще и повод для разговора о семьях, в которых живут люди с ментальной инвалидностью. Для разговора о том, что мы мало знаем о таких людях. О том, как мы можем им помочь. Надеюсь, теперь ни у кого не осталось сомнений в том, что это наша общая проблема.
Почти одновременно со статьей Лизы Лонг в фейсбуке появился текст, который якобы произнес актер Морган Фримен. Вчера в фейсбуке это был один из самых цитируемых постов – 70 тысяч лайков и репостов. Текст такой: “Вы можете помочь тем, что забудете имя убийцы, даже если уже прочли его, и запомните имя хотя бы одной жертвы. Вы также можете помочь, сделав пожертвование на исследования психического здоровья, вместо того чтобы еще раз напоминать о контроле над оружием”.
Русская служба РСЕ\РС
Вот, например, статья Адама Геллера в Huffingtonpost, которая рассказывает, что Ненси была тихой, приветливой женщиной, которую любили соседи и которая старалась помочь многим, кто нуждался в помощи. Ненси Ланза увлекалась стрельбой по мишеням. Оружие, из которого стрелял Адам, принадлежало ей.
“Ненси никогда не обсуждала с друзьями и соседями проблемы Адама”, – один за другим повторяют люди, знавшие Ненси.
Но гораздо больше можно узнать о Ненси не из биографических статей, а из блоговой записи, сделанной Лизой Лонг, блогером и мамой четырех детей, один из которых с ментальной инвалидностью. Пост называется так: “Я мать Адама Ланзы”. Этот текст, который появился только вчера, уже отметили в соцсетях больше 700 000 человек.
“У моего сына ментальная инвалидность. Я люблю моего сына. Но он пугает меня.
Несколько недель назад Майкл взял нож и угрожал, что убьет меня, а потом и себя. Это случилось после того, как я попросила его вернуть в библиотеку книжки, которые он задолжал. Его брат и сестра, им 7 и 9 лет, знают, что делать в таких случаях: они побежали к машине и закрылись в ней прежде, чем я сказала им об этом. Мне удалось забрать нож у Майкла, затем я собрала все острые предметы в доме и убрала их в коробку. Теперь я вожу их с собой”, – написала, среди прочего, Лиза.
Лиза пишет, что точный диагноз Майклу до сих пор не поставлен, что его уровень IQ зашкаливает, что, когда у него нет приступов, он прекрасный, ласковый мальчик. Еще Лиза пишет, что она живет в постоянном страхе.
В документальном фильме известного телеведущего BBC Луиса Теру про аутизм (Теру ездит по Америке и встречается с разными семьями, где живут дети с аутизмом) есть сюжет, который очень хорошо иллюстрирует то, о чем пишет Лиза. Теру показывает семью мальчика, который во время особенно сильных приступов беспокойства начинает сначала бить себя, а потом бросается на того, кто оказывается рядом. Чаще всего – на свою маму. В этом сюжете потрясает обыденность, с которой семья эти приступы воспринимает. Мальчика быстро отводят в детскую, там уже расстелен небольшой матрас, на который укладывают ребенка, мама садится на него сверху, фиксирует руки, и так, не рискуя поранить ни себя, ни окружающих, ребенок постепенно успокаивается.
Этот вот матрасик – такой же привычный предмет интерьера детской для этой семьи, как для других ящик с игрушками, например, – самое страшное в этой истории. Ежедневное напоминание о том, что людям страшно рядом с их собственным ребенком.
“Я очень люблю своего сына, но, видите, мы не очень высокого роста, и я боюсь, что день, когда мы не сможем его удержать, настанет уже очень скоро”, – говорит в фильме отец этого мальчика.
Недавно я читала своим детям сказку Джанни Родари про Джельсомино – мальчика с волшебным голосом. В сказке был персонаж по имени синьор Калимер, он, среди прочего, считал себя котом и мяукал. Когда я дочитала до момента, в котором Джельсомино своим волшебным голосом разрушает сумасшедший дом, моя старшая, восьмилетняя, дочь сказала: “Зря он его разрушил, туда нужно было посадить Калимера, он же сумасшедший”.
Это сказала восьмилетняя девочка, это знание не могло достаться ей от меня, а значит, досталось ей из воздуха, который ее окружает. Из воздуха, которым дышит общество, в котором она живет. Это значит, что это самое общество не сильно изменилось после того, как французский психиатр XIX века Филипп Пинель снял цепи с пациентов парижской лечебницы для умалишенных. Это также значит, что общество не сильно изменилось и после великого трактата Мишеля Фуко “История безумия в классическую эпоху”, в котором, среди прочего, говорилось, что человек с психическими особенностями – не преступник, а потому не должен быть изолирован от общества.
Пока мы прячем таких людей, мы прячем и их проблемы, а значит, не видим их и не можем их решать.
Мы ничего не знаем про людей с ментальной инвалидностью. Моя знакомая Надежда Пелепец, я писала про ее страшную историю для сайта colta.ru, работает с детьми с аутизмом. Она часто повторяет, что в обществе существует такой стереотип, что ребенок с аутизмом обязательно маленький замкнутый гений, который ни с кем не разговаривает, но зато в три года берет интегралы. А если не берет? А если он как раз прекрасно разговаривает и даже ходит в обычную школу, как Адам Ланза?
Что мы знаем о таких людях, кроме стереотипов, вбитых в наши головы фильмами типа “Человек дождя”?
Соседи и знакомые знали про Ненси Ланзу, что она любит свой сад и играть в кости. Но никто из них не знал, как она живет со своим ребенком и что ей приходится переживать. Мы не знаем, как она жила каждый день, был ли в ее доме специальный матрасик и нуждалась ли она в помощи.
Лизе Лонг, маме Майкла, в итоге пришлось отвезти его в психиатрическую лечебницу. Даже она, женщина, которая живет в Америке и для которой слова “инклюзивное образование” – не дикая абстракция, а нормальная реальность, пишет, что “наше общество, в котором ментальные болезни так стигматизированы, а система здравоохранения так несовершенна, не оставляет нам выбора”.
Страшная трагедия Ньютауна стала поводом для очередной серии разговоров о запрете на оружие. В заголовках практически всех американских газет есть эта тема. Статья Лизы Лонг напомнила всем (и мне кажется, именно поэтому так разошлась по сети), что это еще и повод для разговора о семьях, в которых живут люди с ментальной инвалидностью. Для разговора о том, что мы мало знаем о таких людях. О том, как мы можем им помочь. Надеюсь, теперь ни у кого не осталось сомнений в том, что это наша общая проблема.
Почти одновременно со статьей Лизы Лонг в фейсбуке появился текст, который якобы произнес актер Морган Фримен. Вчера в фейсбуке это был один из самых цитируемых постов – 70 тысяч лайков и репостов. Текст такой: “Вы можете помочь тем, что забудете имя убийцы, даже если уже прочли его, и запомните имя хотя бы одной жертвы. Вы также можете помочь, сделав пожертвование на исследования психического здоровья, вместо того чтобы еще раз напоминать о контроле над оружием”.
Русская служба РСЕ\РС
