В Китае ноябрь стал месяцем передачи партийной власти новому поколению – в соответствии с заветами Дэн Сяопина. Но этот месяц останется в китайской истории и по другой, трагической причине. По данным правозащитной группы «Международная кампания в защиту Тибета», почти 30 тибетцев совершили самосожжение, протестуя против политики Пекина в Тибете и требуя реформ. Это больше, чем когда бы то ни было. В декабре самоубийства продолжились.
Самосожжения случаются не только в Тибетском автономном районе, но и в соседних провинциях Сычуань и Цинхай. В докладе «Международной кампании», о котором пишет журнал The Economist усматривается прямая связь между прошедшим съездом КПК и серией самоубийств тибетцев, многие из которых – монахи. Но, даже если это не так, протесты в Тибете не утихают, а китайские власти не только не проявляют, но и не хотят проявлять никакой гибкости в решении тибетской проблемы.
Все, на что их хватает, – жесткие ответные меры. «Подстрекание к самосожжению» теперь приравнено к умышленному убийству. И уже есть сообщения об арестах по этому обвинению. И, конечно же, арестованные «сознались», что действовали согласно инструкции духовного лидера тибетцев Далай-Ламы. Правительство Тибета в изгнании это категорически отрицает, полагая, что такое признание было выбито пытками.
Как обычно, при вспышках протестов большая часть Тибета была немедленно закрыта для иностранцев. Монастырь Нгаба Кирти – центр многочисленных антикитайских выступлений – взят в блокаду. Безо всякой иронии государственное агентство Синьхуа сообщило, что монахи из монастыря Кирти "кроме изучения манускриптов и медитации, еженедельно привлекаются к занятиям по пожарной безопасности. Большие помещения рядом с молельными залами используются для размещения пожарных команд. Монахи в восторге…"
Заметим, что объективную информацию о происходящем в Тибете собрать трудно, но и открыть Тибет для независимых журналистов китайские власти не хотят. Хотя они, по идее, могли бы собрать доказательства того, о чем говорят в Пекине: мол, к самоубийствам тибетцев подстрекают "подрывные элементы".
Ситуация в Тибете может стать серьезной проблемой в американо-китайских отношениях, после того как специальный координатор американского правительства по проблемам Тибета Марио Отеро выразил свою озабоченность, а официальный Пекин назвал это заявление "совершенно отвратительным" – резкость редкая даже для Китая. Но каких-то серьезных подвижек в сторону решения проблемы как не было, так и нет.
Предмет особой злости в Пекине – сохранение уже в течение многих десятилетий Далай-Ламой своего морального авторитета. Ведь с ним бы и договариваться китайским властям, хотя бы потому, что уже давно Далай-Лама не говорит о полной независимости Тибета, а лишь об «автономии» в составе Китая. Далай-Лама – человек, который смог бы остановить протесты, но в Пекине, видимо, решили, что лучше дождаться его смерти, чем вести с ним диалог.
Далай-Лама и сам в сложном положении. Он всегда подчеркивает, что против насилия, и выражает скорбь по поводу потерянных жизней. Но он не осуждает и не запрещает самосожжения. В июльском интервью индийской газете "Хинду" он объяснил это так:
"Сейчас реальность такова, что, если я скажу что-то в поддержку (самосожжений. – А.Ш.), то меня заклеймят китайцы. Если выступлю против, то близкие этих людей (покончивших с собой. – А.Ш.) испытают глубокую горечь. Они принесли в жертву собственные жизни. Это непросто. Поэтому я не хочу создавать впечатления, что это – неправильно".
Проблема Тибета лежит гораздо глубже, чем просто в плоскости борьбы тибетцев за государственную независимость. Но любое ее решение предполагает прекращение насильственных действий и начало диалога. В этой связи в комментарии на страницах The Economist приводятся строчки американо-китайского совместного коммюнике 1972 года:
"Там, где есть притеснение, всегда есть сопротивление".\
Русская служба РСЕ\РС
Самосожжения случаются не только в Тибетском автономном районе, но и в соседних провинциях Сычуань и Цинхай. В докладе «Международной кампании», о котором пишет журнал The Economist усматривается прямая связь между прошедшим съездом КПК и серией самоубийств тибетцев, многие из которых – монахи. Но, даже если это не так, протесты в Тибете не утихают, а китайские власти не только не проявляют, но и не хотят проявлять никакой гибкости в решении тибетской проблемы.
Все, на что их хватает, – жесткие ответные меры. «Подстрекание к самосожжению» теперь приравнено к умышленному убийству. И уже есть сообщения об арестах по этому обвинению. И, конечно же, арестованные «сознались», что действовали согласно инструкции духовного лидера тибетцев Далай-Ламы. Правительство Тибета в изгнании это категорически отрицает, полагая, что такое признание было выбито пытками.
Как обычно, при вспышках протестов большая часть Тибета была немедленно закрыта для иностранцев. Монастырь Нгаба Кирти – центр многочисленных антикитайских выступлений – взят в блокаду. Безо всякой иронии государственное агентство Синьхуа сообщило, что монахи из монастыря Кирти "кроме изучения манускриптов и медитации, еженедельно привлекаются к занятиям по пожарной безопасности. Большие помещения рядом с молельными залами используются для размещения пожарных команд. Монахи в восторге…"
Заметим, что объективную информацию о происходящем в Тибете собрать трудно, но и открыть Тибет для независимых журналистов китайские власти не хотят. Хотя они, по идее, могли бы собрать доказательства того, о чем говорят в Пекине: мол, к самоубийствам тибетцев подстрекают "подрывные элементы".
Ситуация в Тибете может стать серьезной проблемой в американо-китайских отношениях, после того как специальный координатор американского правительства по проблемам Тибета Марио Отеро выразил свою озабоченность, а официальный Пекин назвал это заявление "совершенно отвратительным" – резкость редкая даже для Китая. Но каких-то серьезных подвижек в сторону решения проблемы как не было, так и нет.
Предмет особой злости в Пекине – сохранение уже в течение многих десятилетий Далай-Ламой своего морального авторитета. Ведь с ним бы и договариваться китайским властям, хотя бы потому, что уже давно Далай-Лама не говорит о полной независимости Тибета, а лишь об «автономии» в составе Китая. Далай-Лама – человек, который смог бы остановить протесты, но в Пекине, видимо, решили, что лучше дождаться его смерти, чем вести с ним диалог.
Далай-Лама и сам в сложном положении. Он всегда подчеркивает, что против насилия, и выражает скорбь по поводу потерянных жизней. Но он не осуждает и не запрещает самосожжения. В июльском интервью индийской газете "Хинду" он объяснил это так:
"Сейчас реальность такова, что, если я скажу что-то в поддержку (самосожжений. – А.Ш.), то меня заклеймят китайцы. Если выступлю против, то близкие этих людей (покончивших с собой. – А.Ш.) испытают глубокую горечь. Они принесли в жертву собственные жизни. Это непросто. Поэтому я не хочу создавать впечатления, что это – неправильно".
Проблема Тибета лежит гораздо глубже, чем просто в плоскости борьбы тибетцев за государственную независимость. Но любое ее решение предполагает прекращение насильственных действий и начало диалога. В этой связи в комментарии на страницах The Economist приводятся строчки американо-китайского совместного коммюнике 1972 года:
"Там, где есть притеснение, всегда есть сопротивление".\
Русская служба РСЕ\РС
