Украинская Февральская революция – это революция двойного назначения или двойного происхождения, она, соответственно, на двойной тяге. Во-первых, это антикриминальная революция. Это протест против власти Партии регионов, родной сестры российской партии жуликов и воров. Люди Партии регионов достали в первую очередь предпринимателей, в том числе довольно крупных. Придя к власти, с ухватками чистых уголовников стали грабить и давить всех подряд. Не случайно каждый четвертый на Майдане – предприниматель или что-то в этом роде. Хотел бы я увидеть российскую газету или экран казенного направления, которые бы внятно и не один раз сообщили это своим зрителям и читателям – что взбунтовались, среди прочих, предприниматели – самые гордые, смелые и грамотные из них. Это почти исключительно люди с высшим образованием.
Янукович, его сыны и их друзья взяли страну в плен и стали делать с нею что хотели. Моя мать говорила: что хотят, то и делают. Это – кратчайшее и самое емкое из определений советской власти и ее кадров, их манер и психологии. Самой сути. Что хотят то и делают без всякой оглядки на закон и приличия. Власть такого типа называется еще оккупационной. В этой обстановке оборзели менты, прокуроры и судьи. Страна почти превратилась в лагерную зону с паханатом не в переносном, а в буквальном смысле слова. Вот почему эту революцию называют антикриминальной. Было бы точнее – антиоккупационной. Донецкие, как называют кадровый состав Януковича, попытались установить в Украине оккупационный режим. Теперь он, кажется, издыхает под ударами революции и под тяжестью своих бесчинств.
Во-вторых, это национально-освободительная революция. Можно сказать, это продолжение той национально-освободительной революции, которой являлся Майдан 2004 года. Партия Януковича, оказавшись у власти, отменила, если так можно выразиться, государственное строительство. Она как бы забыла – да и действительно забыла! – что существует, во всяком случае должно существовать и развиваться, укрепляться государство под названием Украина. Страна стала превращаться в сплошной суржик. Суржик – это ни то, ни се, ни украинское, ни русское. Нечто безыдейное, бесполитическое. Дело не в том, что стали придавливать украинство или поднимать русскость, нет, но махровым цветом пошла цвести равнодушная, бессердечная, тупая совковость. Во всем. Оказалось, что люди это чувствуют, на них это действует угнетающе. Они не могут выразить словами, в чем дело, но вот ногами, когда пришлось, – выразили: вышли на Майдан, ноги сами их вынесли. Захотелось государства, в котором был бы порядок, право, государственное достоинство, культура государственности, вообще какая-то культура. Украиноязычные и русскоязычные органично объединились в стремлении стать, наконец, нормальным европейским государством, прервать тот процесс, который развернула правящая сила под лозунгом: "Усьо будет Донбасс".
Мы говорим: революция, но надо иметь в виду, что творят ее, в общем, единицы. Единицы, но это – личности. Что такое несколько тысяч человек на почти полсотни миллионов? Оказалось, что это может быть сила, и очень большая, решающая. Лишний раз задумаешься о роли личности в истории. Мы увидели, какой может быть роль всего нескольких тысяч личностей. Есть понятие: творческое меньшинство. Здесь – героическое меньшинство. Героическое и, конечно, творческое. Личный состав партии власти в Украине оказался не готовым умирать. Жить хотят. Ринулись на Запад. Самолетам в небе над Киевом стало тесно. Кто не может убежать далеко, забиваются в норы. Перебегают в стан победителей. Тысячи тех, что орали: "Усьо будет Донбасс!", доехав до Киева, куда их гнали, чтобы они за две-три сотни гривен там показали, как народ поддерживает Януковича, уже на вокзале поворачивают назад и прямо говорят, почему не хотят в город: там, оказывается, надо умирать. А им хоцца жить. А в Киеве – горстка людей, готовых умирать, и умирают. Почему победила Чечня? И не только победила, а заставила Москву платит ей дань, и Москва исправно платит. Потому что в Чечне оказалось достаточно людей, готовых умирать. Мы их видели. Очень спокойные. Никакой истерики. Вот и в Украине. Здесь есть несколько тысяч, это самое малое, а на самом деле их наберется несколько десятков тысяч – людей, готовых умирать в борьбе против того, чтобы в Украине "усьо стало Донбасс". Тоже очень спокойные.
Звоню знакомому пану Стеценко. "Вы где?" – " За рулем, везу противогазы на Майдан". – "Где взяли?" – "Там их уже нет, где взял". – "А потом что будете делать?" – "Потом поеду на базар, куплю болгарку и трубы. Придумал кой-какую конструкцию для Майдана". О том, что попытаются разогнать Майдан и не преминут пролить кровь, сообщил мне за два дня. "Что будете делать, если разгонят?" – " Кто останется в живых, начнем партизанскую войну". На Майдане он все три месяца, каждый день, многие ночи. Все время что-то там делает, мастерит, повышает теплоотдачу бочек с горящими дровами. За это время на его счет поступило несколько платежей (он предприниматель-одиночка), почти все пошли на Майдан. Перед днем бойни навестил подругу. Смеется: "Надо было оставить ей последние воспоминания на всякий случай". – "Вы ей сказали, что будет бойня?" – "Не, ну что вы!" – "А жене?" – "Жене сказал. Пусть поволнуется".
Разумеется, глядя на это, думаешь о России. Два вопроса. Теперь уже ясно, что будущее России зависит от ответов на эти два вопроса. Первый: сколько людей готовы умереть за партию жуликов и воров, за Путина, за его друзей и пропагандистов? Сколько таких людей в погонах? В погонах – в первую очередь. И второй вопрос: сколько людей, готовых умереть в схватке с партией жуликов и воров? Вот это и есть главные вопросы российской политической жизни, дальнейшей российской истории. Я теперь смотрю только так. Выборы в России – это важно, это замечательно. Даже выборы по-путински – чтобы люди все лучше понимали, что это такое. Но! Вот смотрю на Медведева, например, особенно когда он требует от Януковича, чтобы тот показал, наконец, свою власть над Украиной, то есть стал бы ее бить, и мысленно спрашиваю: "Скажите-ка, Дмитрий Анатольевич, как по вашим данным: сколько россиян в погонах готовы умереть за вас и сколько – против вас? Не голосовать, а умереть, лишь бы не видеть вас с вашим шефом каждый день на экране, не слышать вашей брехни, в том числе – брехни про Украину?" Дело, кажется, подходит к этому – к тому, что именно эта пропорция будет решать судьбу России. Я не знаю, сколько человек – и когда – будут готовы умереть в борьбе ПРОТИВ Путина и его людей. Но я точно знаю, что ЗА них уже сегодня не готов умереть ни один. Ни один человек. И это они, Путин и его друзья, постарались, что украинская революция наводит меня на эти прикидки их будущего.
Анатолий Стреляный – писатель и публицист, ведущий программы Радио Свобода "Ваши письма"
Высказанные в рубрике "Авторска колонка" мнения могут не отражать точку зрения редакции
Янукович, его сыны и их друзья взяли страну в плен и стали делать с нею что хотели. Моя мать говорила: что хотят, то и делают. Это – кратчайшее и самое емкое из определений советской власти и ее кадров, их манер и психологии. Самой сути. Что хотят то и делают без всякой оглядки на закон и приличия. Власть такого типа называется еще оккупационной. В этой обстановке оборзели менты, прокуроры и судьи. Страна почти превратилась в лагерную зону с паханатом не в переносном, а в буквальном смысле слова. Вот почему эту революцию называют антикриминальной. Было бы точнее – антиоккупационной. Донецкие, как называют кадровый состав Януковича, попытались установить в Украине оккупационный режим. Теперь он, кажется, издыхает под ударами революции и под тяжестью своих бесчинств.
Во-вторых, это национально-освободительная революция. Можно сказать, это продолжение той национально-освободительной революции, которой являлся Майдан 2004 года. Партия Януковича, оказавшись у власти, отменила, если так можно выразиться, государственное строительство. Она как бы забыла – да и действительно забыла! – что существует, во всяком случае должно существовать и развиваться, укрепляться государство под названием Украина. Страна стала превращаться в сплошной суржик. Суржик – это ни то, ни се, ни украинское, ни русское. Нечто безыдейное, бесполитическое. Дело не в том, что стали придавливать украинство или поднимать русскость, нет, но махровым цветом пошла цвести равнодушная, бессердечная, тупая совковость. Во всем. Оказалось, что люди это чувствуют, на них это действует угнетающе. Они не могут выразить словами, в чем дело, но вот ногами, когда пришлось, – выразили: вышли на Майдан, ноги сами их вынесли. Захотелось государства, в котором был бы порядок, право, государственное достоинство, культура государственности, вообще какая-то культура. Украиноязычные и русскоязычные органично объединились в стремлении стать, наконец, нормальным европейским государством, прервать тот процесс, который развернула правящая сила под лозунгом: "Усьо будет Донбасс".
Мы говорим: революция, но надо иметь в виду, что творят ее, в общем, единицы. Единицы, но это – личности. Что такое несколько тысяч человек на почти полсотни миллионов? Оказалось, что это может быть сила, и очень большая, решающая. Лишний раз задумаешься о роли личности в истории. Мы увидели, какой может быть роль всего нескольких тысяч личностей. Есть понятие: творческое меньшинство. Здесь – героическое меньшинство. Героическое и, конечно, творческое. Личный состав партии власти в Украине оказался не готовым умирать. Жить хотят. Ринулись на Запад. Самолетам в небе над Киевом стало тесно. Кто не может убежать далеко, забиваются в норы. Перебегают в стан победителей. Тысячи тех, что орали: "Усьо будет Донбасс!", доехав до Киева, куда их гнали, чтобы они за две-три сотни гривен там показали, как народ поддерживает Януковича, уже на вокзале поворачивают назад и прямо говорят, почему не хотят в город: там, оказывается, надо умирать. А им хоцца жить. А в Киеве – горстка людей, готовых умирать, и умирают. Почему победила Чечня? И не только победила, а заставила Москву платит ей дань, и Москва исправно платит. Потому что в Чечне оказалось достаточно людей, готовых умирать. Мы их видели. Очень спокойные. Никакой истерики. Вот и в Украине. Здесь есть несколько тысяч, это самое малое, а на самом деле их наберется несколько десятков тысяч – людей, готовых умирать в борьбе против того, чтобы в Украине "усьо стало Донбасс". Тоже очень спокойные.
Звоню знакомому пану Стеценко. "Вы где?" – " За рулем, везу противогазы на Майдан". – "Где взяли?" – "Там их уже нет, где взял". – "А потом что будете делать?" – "Потом поеду на базар, куплю болгарку и трубы. Придумал кой-какую конструкцию для Майдана". О том, что попытаются разогнать Майдан и не преминут пролить кровь, сообщил мне за два дня. "Что будете делать, если разгонят?" – " Кто останется в живых, начнем партизанскую войну". На Майдане он все три месяца, каждый день, многие ночи. Все время что-то там делает, мастерит, повышает теплоотдачу бочек с горящими дровами. За это время на его счет поступило несколько платежей (он предприниматель-одиночка), почти все пошли на Майдан. Перед днем бойни навестил подругу. Смеется: "Надо было оставить ей последние воспоминания на всякий случай". – "Вы ей сказали, что будет бойня?" – "Не, ну что вы!" – "А жене?" – "Жене сказал. Пусть поволнуется".
Разумеется, глядя на это, думаешь о России. Два вопроса. Теперь уже ясно, что будущее России зависит от ответов на эти два вопроса. Первый: сколько людей готовы умереть за партию жуликов и воров, за Путина, за его друзей и пропагандистов? Сколько таких людей в погонах? В погонах – в первую очередь. И второй вопрос: сколько людей, готовых умереть в схватке с партией жуликов и воров? Вот это и есть главные вопросы российской политической жизни, дальнейшей российской истории. Я теперь смотрю только так. Выборы в России – это важно, это замечательно. Даже выборы по-путински – чтобы люди все лучше понимали, что это такое. Но! Вот смотрю на Медведева, например, особенно когда он требует от Януковича, чтобы тот показал, наконец, свою власть над Украиной, то есть стал бы ее бить, и мысленно спрашиваю: "Скажите-ка, Дмитрий Анатольевич, как по вашим данным: сколько россиян в погонах готовы умереть за вас и сколько – против вас? Не голосовать, а умереть, лишь бы не видеть вас с вашим шефом каждый день на экране, не слышать вашей брехни, в том числе – брехни про Украину?" Дело, кажется, подходит к этому – к тому, что именно эта пропорция будет решать судьбу России. Я не знаю, сколько человек – и когда – будут готовы умереть в борьбе ПРОТИВ Путина и его людей. Но я точно знаю, что ЗА них уже сегодня не готов умереть ни один. Ни один человек. И это они, Путин и его друзья, постарались, что украинская революция наводит меня на эти прикидки их будущего.
Анатолий Стреляный – писатель и публицист, ведущий программы Радио Свобода "Ваши письма"
Высказанные в рубрике "Авторска колонка" мнения могут не отражать точку зрения редакции
