Балканы. 15 лет мира и боли

Пятнадцать лет назад началась операция НАТО против тогдашней Югославии. Она длилась два с половиной месяца – с 24 марта по 10 июня 1999 года. Бомбардировки начались после того, как обернулись провалом дипломатические усилия по урегулированию кризиса в Косове. Там уже несколько лет шла партизанская война вооруженных отрядов местных албанцев против югославских властей. Те, в свою очередь, отвечали нарастающими репрессиями, переросшими в этнические чистки.

Каковы были цели НАТО? Их список, обнародованный по итогам совещания представителей стран – членов Североатлантического союза 12 апреля 1999 года, включал в себя следующие требования к президенту Югославии Слободану Милошевичу:

"Воздушные удары НАТО будут продолжаться до тех пор, пока президент Милошевич не согласится выполнить требования мирового сообщества. Президент Милошевич знает, что ему следует делать. Он
должен:
– обеспечить немедленное прекращение военных действий, насилия и репрессий;
– обеспечить вывод из Косова подразделений армии и полиции, а также военизированных формирований;
– согласиться с размещением в Косове международных сил;
– согласиться без всяких условий с возвращением в Косово всех беженцев и перемещенных лиц и обеспечить доступ к ним представителей гуманитарных организаций;
– предоставить доказательства своего стремления работать на базе соглашений, достигнутых в Рамбуйе, что дало бы возможность политического урегулирования ситуации в Косове – в соответствии с международным правом и Уставом ООН".

По большей части эти цели были достигнуты. Милошевич уступил, а через год с небольшим в результате массовых народных выступлений в Белграде, получивших название "бульдозерной революции", потерял власть. Тем не менее у конфликта вокруг Косова мрачная и весьма противоречивая репутация, которая вряд ли когда-либо серьезно изменится – даже если станут известны те подробности дипломатических переговоров и военных действий, которые пока не доступны историкам и журналистам. Ведь эти детали не вернут тысяч погибших как в ходе самих ударов НАТО, так и в результате предшествовавших им событий – кровавой косовской партизанщины и репрессий белградского режима. Вне зависимости от оценок военного и политического значения конфликта вокруг Косова – последнего крупного акта балканской трагедии 90-х годов – в памяти сербов и косовских албанцев он навсегда останется в первую очередь как катастрофа. 15 лет – срок, достаточный для того, чтобы оценить ее масштабы и последствия, хотя, судя по всему, слишком малый для того, чтобы считать тогдашние раны зажившими.

Деревья на руинах

За пятнадцать лет на неразобранных (по разным причинам) развалинах зданий в Белграде уже выросли деревья. Лишь несколько месяцев назад были расчищены руины одного крыла монументального здания Генерального штаба в самом центре столицы Сербии. Разрушенными государственными и военными объектами интересуются в основном иностранные туристы. Сербы обычно отворачивают от них глаза, словно стремясь вытеснить из памяти воспоминания о весне 1999 года. Только националисты призывают сохранить развалины – в память о войне против Сербии.
Воздвигнутый в первую годовщину бомбардировок в парке в Новом Белграде памятник жертвам операции НАТО – высокая стела с вечным огнем наверху – вскоре был осквернен, а огонь потушен. Возможно, это случилось потому, что автором памятника была жена Слободана Милошевича – Мирьяна Маркович, которую народ просто ненавидел. В другом парке в Белграде – памятник погибшим при обстреле крылатыми ракетами "Томагавк" здания государственного телевидения Сербии. На скромной каменной плите под вопросом: ”Почему?” стоят имена 16 погибших, главным образом молодых людей из технического персонала телевидения. Памятник возвели семьи погибших, которые все еще пытаются найти ответ на вопрос, почему погибли их близкие. Родственники обвиняют в их смерти не только НАТО, но и руководство Сербии и телевидения, которое запретило им покидать рабочие места, хотя было известно, что той ночью целью натовских ракет будет именно здание телевидения. Родные погибших стремятся доказать, что режим Милошевича в пропагандистских целях принес в жертву сотрудников телевидения, которых под угрозой увольнения заставили выйти на ночное дежурство.

Белградский кинодокументалист Янко Бальяк снял об этом фильм “Анатомия боли”. Вот его воспоминания:

– Я даже поверить не могу, что прошло уже столько лет. Много разного произошло с тех пор в стране. Молодое поколение, кажется, толком и не знает, как эти бомбежки выглядели. Мои студенты, например, очень мало об этом информированы. Им об этом напоминают лишь некоторые оставшиеся в Белграде разрушенные здания, которые теперь стали туристическими объектами.
Я те дни помню очень хорошо – как в профессиональном, так и в личном плане. У меня была маленькая дочь, именно в день бомбардировки белградского телевидения мы отмечали ее первый день рождения. Так что в фильме, который я позже снял о 16 погибших той ночью, много эмоций не только его участников, но и моих собственных. Это было страшное время, но оно, к счастью, длилось относительно недолго – два с половиной месяца. Но нам-то оно казалось вечностью. Ведь сама идея бомбить большой европейский город – Белград – по сей день кажется нам совершенно безумной.

– Однако 15 лет оказалось недостаточно для того, чтобы общественность Сербии и ее руководство повели открытый разговор о причинах того, почему страна была подвергнута ударам НАТО. Вы сами нашли ответ на вопрос “почему?”, который нанесен на памятник погибшим в здании телевидения?

– Нет, не нашел. Мне кажется, это было несчастное стечение обстоятельств. Произошло роковое столкновение между западными лидерами, которые в те времена решали судьбу мира, с теми, кто правил в Сербии. И это несчастное столкновение политических "ястребов" дало трагический результат. Я надеюсь, что это стало уроком для всего мира. Мы видим, что теперь, 15 лет спустя, в связи с украинским кризисом оживают воспоминания о бомбардировках Белграда и Сербии. Это была трагическая ошибка. Правда, она ускорила падение Слободана Милошевича, и только в этом мы все выиграли. Однако в долгосрочной перспективе эта операция не имела никакого рационального объяснения. Я лично считаю, что она нарушала не только права человека, но и международное право и военные конвенции, – считает Янко Бальяк.

Документальный фильм "Анатомия боли", часть 1. Вторая часть – здесь.


Сербы все еще чувствуют глубокую обиду, считая, что весной 1999 года Запад подверг весь народ коллективному наказанию. Вот мнение сербского социолога Зорана Стоильковича:

– Это оставит отпечаток на нескольких поколениях граждан Сербии. Это водораздел, оставляющий глубокий след. Несмотря на то, как те или иные наши граждане относились к политике Милошевича, огромное большинство людей у нас восприняли действия НАТО как какую-то месть. Такие чувства до сих пор преобладают, сильно окрашивая позицию граждан Сербии, даже тех, кто и тогда, и теперь решительно выступает с проевропейских позиций. Прямым следствием этого является факт, что в Сербии, в отличие от других стран региона, ни среди граждан, ни среди политиков нет явного большинства, поддерживающего евроатлантическую интеграцию, то есть членство в НАТО. Я считаю, что если такое положение сохранится, то Сербия сможет вступить в НАТО только недемократическим, "обходным" путем. Еще очень долго сближение с Североатлантическим союзом будет невозможно осуществить так, чтобы не нанести ущерб чувствам граждан Сербии, – говорит социолог Зоран Стоилькович.

Государственные органы Сербии до сих пор не сообщили точное число жертв воздушных ударов НАТО. Международная правозащитная организация Human Rights Watch считает подтвержденной смерть не менее чем пятисот гражданских лиц в Сербии (не считая Косова), хотя заявляет, что, несомненно, в целом их число было гораздо бóльшим. Другие источники называют цифры от 1200 до 5700 погибших. Потери сербских военных, по данным министерства обороны, – 631 погибший и 28 человек, считающихся пропавшими без вести. Белградская неправительственная организация “Фонд гуманитарных прав” заявляет, что весной 1999 года в Сербии, включая Косово, погибли 9 тысяч человек.
Все краски, кроме черной и белой

Обозреватель Радио Свобода Андрей Шарый неоднократно бывал на Балканах, в том числе в Косове, накануне и во время войны 1999 года. Мы беседуем с ним о причинах и последствиях косовского конфликта.
– Андрей, у этого конфликта, как и вообще у балканских войн ХХ века, насколько я знаю, очень глубокая историческая подоплека. Можно ли ее вкратце описать? Сербы считают Косово колыбелью своей государственности, косовские албанцы – своей землей… Кто прав?

– Да, в средние века Косово было одним из центров сербской государственности. Но уже к началу XVIII века этот край массово заселили албанцы, численный перевес которых стал особенно значительным после того, как в ходе войн между империей Габсбургов и Османской империей (в ее состав тогда входила территория нынешнего Косова) значительная часть христиан-сербов ушла вместе с австрийскими войсками или вслед за ними. Их потом расселили в Воеводине, Бачке, Банате и других областях на севере Балканского региона. Собственно Косово вошло в состав Сербии в 1913 году в результате тогдашних балканских войн, когда Османская империя потерпела поражение. Для сербов Косово – область, с которой связано множество национальных мифов и значительная часть культурного наследия. Но и албанцам тут есть "чем крыть" – именно в Косове, в городе Призрен, в конце 1870-х годов собралась так называемая "Призренская лига", когда представители различных албанских племен заявили о праве на формирование своего государства. Тогда, правда, из этого ничего не получилось.
В социалистической Югославии этнические проблемы всегда существовали, но благодаря умелой политике титовских властей до поры до времени были загнаны в подполье. В 1980-е годы в Косове начались демонстрации с требованием повышения статуса автономии – до республики в составе Югославии. А в 1987 году Слободан Милошевич при составлении новой конституции косовскую автономию, наоборот, ограничил, что послужило началом нового этапа албанского сопротивления.

– Как оно развивалось?

– До вооруженной борьбы дело дошло не сразу. Поначалу косовары создали свое "параллельное" государство, в ккотором функционировала даже своя система образования. Поскольку множество албанцев работали и сейчас работают за рубежом, то все они перечисляли часть своих заработков на нужды этих структур. Такому денежному сбору способствовала жесткая клановая дисциплина в албанском обществе. Успеху "параллельного" государства способствовало то, что "официальное" югославское государство с начала 1990-х годов непрестанно слабело. Возглавлял индепендистское движение "косовский Ганди" Ибрагим Ругова, сторонник ненасильственного сопротивления. Ругова участвовал и в переговорах с белградскими властями. Но были и другие, более радикальные деятели, и они приобретали все большее влияние. С 1992 года в районе Дреница в Косове возникла Армия освобождения Косова, но серьезные партизанские вылазки начались примерно с 1997 года. Ситуация подогревалась притоком в Косово денег от зарубежной диаспоры и контрабандного оружия.

В результате в конце 1990-х дело дошло до лобового столкновения. Надо заметить, что цивилизационные различия между сербами и албанцами действительно очень велики. Это два народа с совсем разными укладами жизни. И за все время существования "большой" Югославии, как мне кажется, этому государству так и не удалось убедительно доказать албанскому меньшинству, что именно в составе Югославии им будет жить лучше.

– А что привело к внешнему вмешательству в сербско-албанский конфликт, да еще столь решительному?

– Узел затягивался все туже и туже, изнутри Югославии его уже было не развязать. С одной стороны, росла интенсивность партизанской борьбы, с другой – масштабы репрессий, развязанных властями.

– Насилие было двусторонним?

– В таких случаях практически невозможно выяснить, "кто начал". Каждая сторона доказывает свое, со своими аргументами. Что не вызывает сомнения? То, что у режима Милошевича был репрессивный аппарат. То, что тогдашняя Югославия не была демократическим государством. То, что политическая ответственность за развязывание войны в бывшей Югославии лежит на Милошевиче. То, что в Косове проводились этнические чистки - не всегда массовые, чаще "точечные". При этом до косовского конфликта Милошевичу удавалось как-то выкручиваться из ситуации. Скажем, из боснийской войны он вышел как один из координаторов мирного процесса. Что касается Косова, то попытки наладить мирный процесс и в этом случае были, шли переговоры под Парижем, в Рамбуйе, там была и делегация косовских албанцев из недавних партизан…
– В Сербии, да и в России популярна следующая версия: Запад однозначно встал на сторону косовских албанцев, против сербов. Это так?

– История черно-белой не бывает. Среди косоваров на тот момент полного согласия не было, постепенно более радикальные и самые вооруженные элементы начали брать верх. "Винтовка рождает власть" – это тот самый случай. Тем не менее в Рамбуйе был момент, когда казалось, что удастся договориться. Но потом получилось так, что сербская делегация отказалась выполнять уже согласованный список мер, посчитав их чрезмерными и унизительными для себя – особенно в том, что касалось размещения на территории страны иностранных наблюдателей.

– Это были резонные или надуманные возражения?

– Зависит от того, откуда смотреть. Резонно ли нынешнее присоединение Крыма к России? Если смотреть из окна кремлевского кабинета, то, наверное, резонно. Если же из окон кабинетов политиков лругих стран – то нет. Так и там: в рамках той системы, которая существовала при Милошевиче, он не счел возможным чем-то поступиться.

– Милошевич тоже "жил в другой реальности", если вспомнить слова канцлера Ангелы Меркель, сказанные ей недавно о Владимире Путине?

– Абсолютно. Милошевич мог идти на переговоры, но всегда был убежден, что в конечном итоге грубая сила надежнее силы аргументов. Он очень ловко разыгрывал национальную карту. Он мастерски использовал разногласия между другими странами, чтобы продавливать свою точку зрения. Вот совокупность всех этих факторов и делала позицию Белграда непримиримой. Хотя логика событий заставляла признать, что чем-то югославской стороне придется поступиться. Ощущение того, что этот котел взорвется, преследовало меня во время моих поездок в Югославию постоянно. После провала переговоров в Косове началась серьезная "зачистка", власти изгнали, по разным оценкам, от 500 до 800 тысяч косовских албанцев. Во время конфликта я поехал в Косово через Македонию (сербы не дали мне визу), видел на границе лагеря этих беженцев. Большинство из беженцев твердили, что вернутся при первой же возмодности - так впоследствии и случилось. В общем, по отношению к Косову, после того, что произошло ранее в Хорватии и Боснии, сформировалось ощущение безысходности. Такого рода пар, конечно, следует выпускать политическими методами, и главная ответственность за поиск решения всегда лежит на руководстве страны, у него всегда больше возможностей и маневра. Эту задачу Сербия (на тот момент в состав Югославии входили уже только Сербия и Черногория. – РС) решить не смогла, и это для нее трагически закончилось.

Сербские репрессии против албанского населения Косова. Показания беженцев


– Можно ли сейчас, 15 лет спустя, считать, что силовой метод решения косовской проблемы, избранный НАТО, был неизбежным?

– У меня нет ответа на этот вопрос. Формально практические цели, которые союз НАТО перед собой поставил, были вследстве военной операции достигнуты. Эта кампания стала одной из главных причин, по которым режим Милошевича, явно отживший свое, был отстранен от власти. Другое дело – есть ли у "высоких" политиков право решать, какой режим хорош, а какой плох? То, что Милошевич и его режим были связаны с массовыми убийствами, в том числе и косовских албанцев, несомненно. В этом смысле принцип "добро должно быть с кулаками" кажется безусловным. С другой стороны, когда политическую проблему решают генералы, это значит, что плохи оказались политики и дипломаты. Это расплывчатый ответ, но другого я, к сожалению, не могу дать.

– Насколько уместны параллели между отторжением Косова от Сербии и нынешним отторжением Крыма от Украины? Российская дипломатия их часто проводит. Там действительно много общего?
– На мой взгляд, общего мало. Если и есть какие-то преследования русских на Украине (я в их массовый характер категорически не верю), то в любом случае уровень противостояния в Крыму многократно ниже, чем был в Косове. Тысячи косовских албанцев были прямыми объектами репрессий со стороны сербских и югославских властей, международное сообщество уже устало уличать Милошевича в нарушении прав человека. Более того, Россия ведь не признала решений, связанных с независимостью Косова, и то, что Кремль теперь на них ссылается, оправдывая собственные действия, – это довольно слабая логика. Есть другие пугающие параллели: риторика Путина, настроения на Украине, такое ощущение страны-жертвы, бесконечные апелляции к международному сообществу, тональность телевизионных программ… Хочется, конечно, верить, что на Украине все закончится по-другому и на ошибках прошлого все-таки учатся, – говорит обозреватель Радио Свобода, специалист по Балканам Андрей Шарый.

"Послесловием" к войне 1999 года стали события 2008-го, когда косовские албанцы в одностороннем порядке провозгласили независимость региона от Сербии. С тех пор Косово в качестве суверенного государства признали 108 государств – членов ООН, в том числе 23 из 28 стран Европейского союза. Сербское меньшинство, составляющее около 5% населения Косова, однако, по большей части не признает ни независимости Косова, ни власти правительства в Приштине, сформированного албанцами-косоварами. Отношения между двумя этническими общинами остаются крайне напряженными – как и между Белградом и Приштиной. В прошлом году в Брюсселе под эгидой Евросоюза прошли несколько раундов переговоров сербских и косовских политиков. Прорыва на них не случилось – да его никто и не ожидал. Прогрессом считается уже то, что политические представители сербов и косовских албанцев вообще начали разговаривать друг с другом. Но для того, чтобы эти разговоры принесли реальные плоды, видимо, должно пройти гораздо больше времени, чем 15 лет, отделяющих нас от войны 1999 года.

Русская служба РСЕ/РС