Ираклий Курасбедиани, бывший офицер грузинской армии, подполковник, сейчас находится в Луганской области в составе украинского добровольческого батальона "Донбасс", затем его передислоцируют в Донецкую. Он ответил на вопросы Грузинской редакции Радио Свобода.
– Представитель украинского руководства, я имею в виду бывшего министра внутренних дел Украины Луценко, на днях сказал, что "террористов" на Донецком направлении в скором времени ожидает сюрприз. Что имеется в виду и как можно охарактеризовать военную ситуацию, которая сложилась на данный момент?
– На мой взгляд, этот сюрприз они давно уже получили, и факт, что половина той территории, которую они контролировали, уже им неподконтрольна. Остается еще большая территория, но мы очень быстро продвигаемся вперед и скоро освободим и ее тоже.
– Думаю, что анонсировать какой-то сюрприз не очень правильно с военной точки зрения, тем более когда противник достаточно хорошо вооружен, как вы думаете?
– Конкретно ничего сказано не было, пусть они сидят сейчас и ломают голову, что это за сюрприз… Я не скажу что-то особенное, но сейчас можно четко выделить то, чего не было раньше. После президентских выборов, после того как были назначены новый министр обороны, глава генерального штаба и появились четко намеченные задачи, определился тот путь, по которому мы идем, то, что мы должны делать, то есть мы отказались от того, что было на начальном этапе, когда тактика боев приносила много бессмысленных жертв, – вот тогда все изменилось, и инициатива явно перешла в наши руки. Одним словом, противник видит, что атака с его стороны будет для него же и губительна. Она и так губительна, но сейчас мы быстрее положим всему конец. Сейчас они стараются защититься, прикрываются населением, открывают огонь в основном из населенных пунктов, и мы стараемся максимально избежать потерь среди мирного населения. Потому операция немного затягивается по времени.
– 4 августа около 400 украинских солдат перешли на российскую сторону и тем самым избежали окружения и верной гибели. А вы говорите, что у сепаратистов нет сил. Как же в таком случае могло подобное произойти, что такое количество украинских военнослужащих были вынуждены укрыться в России?
– Я знаю об этом. Правда, это произошло довольно далеко от нас, мы на этом направлении рассчитываем быть через несколько дней. Но эта информация – 400 человек, целый-де батальон, я считаю, раздута. Насколько нам известно, какой-то факт имел, конечно, место, но чтобы это было 400 человек, целый батальон – это преувеличение. Это было даже не окружение, произошло следующее: три военные бригады оказались в узкой, но довольно длинной приграничной зоне, и получилось так, что их обстреливали и с российской стороны, и изнутри (сепаратисты).
– Ираклий, каким оружием обладают пророссийски настроенные сепаратисты? У них должны были быть, как говорит украинское руководство, довольно дорогостоящие и новейших моделей зенитно-ракетные установки, реактивные установки типа "Град". Они действительно хорошо вооружены?
– По нашему опыту, опыту грузинских военных, знающих, что было на вооружении у грузинской армии, я могу сказать, что наша грузинская армия более современная. Вооружений на системах GPS, новейших технологий, таких, какими обладаем мы, у них нет. Если ориентироваться на старое советское вооружение, то да, у них есть реактивные артиллерийские установки, так называемые "Грады", есть противовоздушные средства, есть тяжелая техника, но не в таком большом количестве и только в двух направлениях – донецком и луганском. Сказать, что что-то сверхъестественное у них есть, нельзя.
– Там есть еще грузины кроме вас? Например, знаете вы некоего человека по кличке Доберман, видео которого, распространенное в социальных сетях, стало очень популярным. Там он призывает не бояться чеченцев…
– Да, Добермана я знаю, еще много лет назад в Грузии он в одной группе со мной был, я не здесь с ним познакомился…
– Получается, что он тоже профессиональный военный?
– Он хороший грузинский воин, так могу сказать. Сам он был полицейским, если не ошибаюсь, на протяжении долгих лет и до 2010 года. Вы сами можете спросить у него обо всех деталях, он не прячет лица…
– Расскажите об интернациональном составе украинских вооруженных сил немного больше, потому что батальон "Донбасс", в котором вы сейчас сражаетесь, известен именно своим интернациональным составом.
– Да, есть белорусы, есть азербайджанец, люди нескольких национальностей, я сейчас точно не скажу, потому что, по нашим параметрам, это больше батальона, до 400-500 человек.
– Ираклий, со стороны уже кажется, что бои становятся позиционными, на расстоянии артиллерийской стрельбы идут бои. Элементов рукопашных боев, конечно, меньше, если не считать захвата Донецкого аэропорта, где сражались много наемных чеченцев и выходцев с Северного Кавказа, и как я знаю, погибали тоже, да?
– Да, есть несколько мест вокруг Донецка, и Луганска тоже, где идут более интенсивные бои. Не знаю, можно ли назвать это позиционной войной, но на этой неделе мы взяли два или три населенных пункта. Это требует времени. И нам очень трудно сражаться с применением артиллерии. Ведь это все происходит в населенных пунктах, где живут люди – да-да, они укрепляются в населенных пунктах. Для меня этот масштаб был необычным, потому что в Грузии мы привыкли к тому, что все рядом, а здесь нам приходится действовать на таких территориях, которые, может быть, равны территории самой Грузии. У нас ведь как – и Осетия, и Абхазия – все рядом, мы к другим масштабам привыкли. А здесь открытая местность в основном, и они, как правило, укрываются в населенных пунктах, потому что там и продуктами, и питьем поживиться можно, и машины им нужны, которые они отбирают у местных жителей, и люди им нужны, которых они используют как живой щит, и не дают им возможности уехать. Мы пытаемся хотя бы на некоторое время прекратить огонь, создать какой-нибудь коридор для жителей, чтобы они могли выбраться. Словом, растягивает все во времени и создает сложности только фактор гражданского населения.
– Да, об этом я хотел спросить. Данные переписи населения показывают, что людей, называющих себя украинцами, в этих областях больше, чем русскоязычного населения. Украинские вооруженные силы чувствуют поддержку со стороны населения или оно больше склоняется к поддержке сепаратистов?
– Да, конечно, определенная поддержка у сепаратистов со стороны населения есть. Но это не столько поддержка сепаратистов как таковых, сколько (есть такой провинциальный момент) поддержка умозрительная: люди думают, что придет Россия и жизнь станет лучше. Потому что им на самом деле жилось довольно туго: процветала коррупция, все разваливалось, из-за чего и случился Майдан, а потом и российская реакция последовала... Но скажу вам так: мы входили в такие города, которые все это время считались "их" городами (например, Лисичанск, куда мы вошли несколько дней назад, там был достаточно сложный рельеф, подойти к нему было нелегко, и совсем нелегко было его брать, там осела довольно большая группировка), – словом, были пункты, в которых влияние Партии регионов и влияние русских было довольно сильным. Но, несмотря на это, меня очень удивило, что само население, люди выходили к нам целыми домами, улицей и прямо говорили, что, мол, "вот эти по вам стреляли"... Такие моменты были... И я не скрываю, что я грузин, и не ленюсь объяснять, когда меня спрашивают, почему я здесь и что делаю. И отношение ко мне нормальное. Потому что все уже устали здесь и теперь понимают, что их используют как живой щит.
Конечно, есть люди, которые верят тому, что им говорят в Москве, но когда они видят, что в их дворе устанавливают "Град", который дает два-три залпа в нашу сторону, а потом разворачивается и стреляет в сторону Донецка, не знаю, для чего, может, для того, чтобы разозлить своих же людей (сначала это для меня было дико, потому что я не видел такого даже во время боев в Абхазии и в Осетии), так о чем еще говорить?..
– Вы достаточно заслуженный боец, вы не оказались в числе тех офицеров, которых наградил президент Порошенко? Или, может быть, вы встречались с самим Петром Порошенко, который вместе с премьер-министром Яценюком был на линии фронта? Какое к вам отношение? Вы не стали героем Украины, пока я искал вас на фронте?
– Нет (смеется), с Порошенко я пока не имел чести встречаться, что касается награды, то у меня четыре награды в Грузии – боевые медали и ордена. Так что здесь я большей награды, чем наша победа, не ожидаю. И больше того, что мне пришлось услышать и прочитать в интернете от самих украинцев – слова благодарности и надежды, что они не одни в такое тяжелое для них время, – больше этого мне ничего не надо. Ведь и им нужна поддержка, как была она нужна в свое время и нам, хотя Украина и больше Грузии. Всегда хочется чувствовать чью-то поддержку в такое время…
– А близка ли та победа украинской армии в войне с прорусским сепаратизмом, о которой вы только что сказали?
– Довольно близка. Есть большой шанс, что к зиме все это закончится. И я скажу как бывший военный разведчик: всегда все зависит от того, что предпримет противник. Если произойдет прямая открытая агрессия, то есть войдут войска, как это произошло в Крыму (хотя это вряд ли будет так, как было в Крыму), то там будет большое кровопролитие. Это, конечно, затянет конфликт, но в то же время это поможет поставить точку на России как на сильнейшей державе. У России нет шанса добиться успеха.
