Этим блогом Осмонакун Ибраимов начинает публицистический цикл, посвященный 25-летию независимости Кыргызстана. Он расскажет о событиях, которым был свидетелем, и судьбах, изменившихся с обретением республикой самостоятельности.
Вместо вступительного слова
В этом году исполнится ровно 25 лет, как Кыргызстан стал независимым государством. Об этом легко сказать, но осмыслить пройденный путь достаточно трудно. Все еще много различных неясностей, мутных очертаний, размытых линий. То есть, заявив о серьезной исторической дате легко впасть в пафос либо удариться в столь привычный для нас тотальный критицизм. Но очень непросто окинуть взором пройденное в целом и в широком историческом контексте. Тут, видимо, нужен некое внутреннее зрение, способность увидеть эти знаменательные во всех отношениях годы в тесной связке с общей историей кыргызов. Но это уже занятие для историков, серьезных мыслителей, Я же в предлагаемой серии коротких статей попытался предпринять нечто совсем иное. Я вознамерился соизмерить 25 прожитых лет с судьбами людей, воспроизвести некие характерные детали, рассказать о событиях, которые очень важны для понимания человеческой, гуманитарной сути пережитой и прожитой нами эпохи.
Не думаю, что это была такая уж великая эпоха, похожая, например, на эпоху Перикла, когда древние греки разрушили феодально-олигархическую систему управления и установили демократию. Превратили Афины в настоящий центр культуры, на Акрополе возвели Парфенон, построили храмы Ники и Гефеста и т. д. Нет, за эти годы немногое построено или возведено, но мы сумели сменить целую систему с ее твердокаменными догмами и устоями, вдоволь вдохнуть воздуха свободы и демократии. Главное, мы освободили себя и, как следствие, зауважали себя, расправили крылья, научились возвышать голос против любого начальства, не боясь и не трепеща, как плебеи. И это в то время, когда некоторые соседи еще туже затянули цепи на шеях людей, население из одного жесткого капкана попало в другой, более бесчеловечный и жестокий. Поэтому есть бесспорный повод с уважением отнестись к пройденным годам, хоть немного освободиться от обид и недовольств, которые накопились за эти четверть века, как сопка Байтика близ Бишкека.
Но многие хорошо помнят, как тогда, четверть века назад, наши люди пребывали в глубоком недоумении, даже в состоянии тревоги, психологической фрустрации, когда узнали, что принята нашим парламентом Декларация независимости Кыргызстана - прямо как в 1776 году в Америке, отделившейся от метрополии и провозгласившей образование Соединенных Штатов. Конечно, Кыргызстан - не Америка, и мы никак не воевали тогда за самостоятельность, как на том континенте. Говоря фигурально, независимость к нам пришла или прибыла в клюве голубя из Москвы. И вдруг такое - жить автономно, без СССР, как независимое самостоятельное государство… Все это трудно укладывалось в голове. Очень многие боялись особенно голода, разрухи, полной и окончательной дезориентации в экономике, социальной жизни, политике.
Так История перестала для нас быть материей абстрактно-книжной, а стала настоящей конкретикой, жизнью каждого дня, не виртуальной, а материальной до физической осязаемости своего присутствия. 31 августа 1991 года волею высшей Судьбы наша страна, наш народ вступили в совершенно новую эру в своей истории. Мы шагнули, сами не ведая, туда, где нас ожидало столько проблем, столько трудностей. Реформы. Причем, радикальные. Демократия. Ожидания людей. Надежды и разочарования… Государственные перевороты, академики-воры, забывшие о совести, романтики и авантюристы, жулики, доморощенные хлестаковы и маниловы, и, конечно же, настоящие бесы, сыгравшие на арене истории настоящую пляску смерти, разбрызгивая вокруг себя кровь, утопая в халявных деньгах, превратив разрушенные города и сожженные дома в массивные декорации…
Все это так, поэтому нам не удастся ни улучшить, ни поправить нашу историю независимости, ни тем более переписать. Но мы продолжаем спорить, одних чернить, других хвалить, делиться по лагерям и скопам. «Как бы нам не потерять будущее, бесконечно споря о прошлом», - говорил Уинстон Черчилль.
И все же стыдиться за нашу постсоветскую историю нет никакого резона. Да, мы можем не любить друг друга, сменять режимы, устраивать праздники для мародеров под видом «революций», ни одну «серую» схему не менять, обещать и никогда не выполнять обещанное, но этот священный для нации день – Независимости - помнить и уважать обязаны.
И я решил внести свой посильный вклад - написать серию воспоминаний. Это некие рассказы-миниатюры, в которых я воспроизвел то, что и как происходило в первые годы суверенитета, во второй половине 90-х и в 2000-е. То есть, решил пролить свет на некоторые события, коротко прорисовать свет и тени независимости, ошибки и неудачи, успехи и досадные огорчения. И, конечно, наши надежды. Мне хотелось, пользуясь возможностью, предоставленной радио «Азаттык», отдать дань тем, кто с великим достоинством перенес трудности этих лет, помогая стране своим честным трудом, талантом, умением.
Пользуясь случаем, хочу поблагодарить за идею и поддержку в качестве первых моих читателей профессора, член-корреспондента НАН КР, замечательного историка А. Асанканова, профессора Кыргызско-Турецкого университета «Манас», одного из ведущих философов страны Ж. Бокошева. Я также благодарен экс-премьеру страны А. Муралиеву - за консультации и советы по экономическим вопросам.
Туалетный страх
Как-то раз в конце 80-х, когда возможность развала СССР казалась не такой уж и жуткой фантазией и брожениями больного рассудка, мне пришлось всерьез поспорить с одним пожилым товарищем с биографией партработника среднего звена. Тема спора - почему бы нам не отделиться от Союза и не жить самостоятельно, раз не получается совместно жить. Он буквально вздрогнул, будто кто-то его уколол шилом, и просил меня об этом вообще не говорить и даже не рассуждать вслух.
Я спросил: «А почему?».
Он ответил, что это будет самым худшим днем Кыргызстана, что кыргызы просто умрут от голода и отсутствия финансовых средств. Он так горячо и убежденно описывал этот кошмар, что я зримо представил картину - жизнь в стране остановилась, люди гибнут от голода, имея при этом руки и головы… Мне стало не по себе.
- Почему вы думаете, что мы такие беспомощные и, извините, дураки?
- Знаешь, я приведу один только пример. И ты поймешь, как далеко зашел в своей больной фантазии.
- Ну, приведите.
- Ты хоть знаешь, что у нас нет ни одного кыргыза-сантехника, что если уедут русские, то некому будет ремонтировать наши туалеты, не говоря о машинах. И наши многоэтажки, дома и квартиры элементарно зальются говном. Где будем учить детей после школы? Ведь у нас только один университет и то, каков он, ты знаешь не хуже меня!
Я задумался. Он, безусловно, был прав. Мы все привыкли тогда думать, что только у русских золотые руки, технику понимают только они, только узбеки могут торговать, дунгане выращивать лук и чеснок, а мы умеем только быть мелкими чиновниками, хоть с маленьким, но с портфелем, с папочкой. Была боязнь, что если развалится страна, то все русские уедут в Россию.
Прошли годы. Ни Ельцин, ни Кравчук, ни Шушкевич не спросили нас, хотим мы развала СССР или нет, и очень красиво «освободились» от нас, скопом выйдя из Союза. Бросили всех и ушли. И вот 31 августа 1991 года пришлось объявить, что и Кыргызстан отныне суверенная, независимая страна…
Не стану описывать, как страна погрузилась в тот день в глубокое молчание. Стояла какая-то непонятная тишина. Никаких там криков «ура», у каждого была своя дума, а коммунисты открыто оплакивали исчезающий на глазах Союз, проклиная Горбачева с Ельциным.
Сказать, что было очень трудно, значит, ничего не сказать. Особенно без обильной союзной дотации, из-за обрезанных хозяйственных связей, не поступающих комплектующих, всего того, на чем строилась вся экономика советского Кыргызстана. Кажется, почти год не было регулярного рейса в Москву. Про Ленинград (ныне Санкт-Петербург) почти забыли. Не было самолета даже в Ташкент. Все республики, как улитки, замкнулись в своих раковинах.
Но все же были два эпизода в моей жизни, которые явно взбодрили меня. Я начал верить, что мы не погибнем, что кыргызы не такие беспомощны и бездарны, как описал их тот бывший партработник. Первый эпизод как раз связан с вызовом сантехника в мой дом, где действительно труба взорвалась, и все вокруг залило горячей водой. Надо было что-то предпринимать. Вызвал по телефону. Пришли. Оба парня оказались кыргызами. Я чуть было не отказал им войти в дом, но потом только из вежливости впустил. Решил понаблюдать, на что они способны. Но это были настоящие мастера! Золотые руки без преувеличения! Тогда я им пересказал, что услышал от партработника - про неминуемую сантехническую катастрофу в случае отделения от Союза. Ребята почему-то не смеялись…
Второй эпизод оказался серьезнее. В 2002 году, перед посвященным Международному году гор ООНовским саммитом в Бишкеке, инициированном нами, надо было в зале заседаний нашего «Белого дома» повесить огромную фреску народного художника Кыргызстана Дж. Кадыралиева. До саммита оставалось всего три дня. Пришли все работники сцены и инженеры оперного театра во главе с М. Шарафудиновым, выдающимся театральным художником страны. Огромная картина размером 25 на 13 метров и весом почти в две тонны должна была стать фоном для президиума, чтобы при этом на ней не было никаких морщин, чтобы была грамотная подсветка. Но технически это оказалось задачей архисложной. Чтобы не подвели со сроками установки декорации и не повредили эту уникальную работу Дж. Кадыралиева, которого считаю последним великим художником страны, я сам лично сидел в зале и наблюдал за работой.
К 3 часам утра картину повесили. Никаких морщин. Великолепная подсветка с двух сторон. Еще и обрамление из белой вуали по краям картины. То есть все было сделано просто великолепно. Казалось бы, мелочь, не Ватерлоо и не Аустерлиц, но все-таки…
Наши старания участники мирового саммита оценили по достоинству. А церемония открытия с приветственным словом Ч. Айтматова, который читал свой поистине гениальный перевод «Заклинание сеятеля» из кыргызского фольклора на русском языке на фоне кадыралиевской фрески, не могла не впечатлить.
…Можете себе представить, с каким огромным наслаждением я наблюдал за гостями, видя на их лицах, особенно главы ЮНЕСКО Коичиро Матсуры, изумление и благодарность. За все - от великого Айтматова, его прекрасного чтения «Заклинания», артистов из «Акмарала», инсценировавших ритуал кыргызского благословения под роскошную музыку М. Бегалиева «Пробуждение», до величественной картины Дж. Кадыралиева, создавшего свой эпос в красках на огромном полотнище.
Что до университетов, то их постепенно открылось множество, и мне приятно отметить, что появились и КРСУ, и КТМУ (университет «Манас»), и АУЦА, Ошский технологический, Ошский медицинский, Нарынский, Джалал-Абадский университеты и т. д и т. п. И они ничуть не отстали от КНУ, а некоторые намного опередили бывшего флагмана высшего образования по своему образовательному рейтингу.
Так преодолевался этот «туалетный страх». Так появилась вера в будущее страны.
Геликоптер их путча
Путч гэкачепистов в августе 1991 года сильно помог свести СССР в могилу, самими же коммунистами вырытую. Великая империя рухнула почти без пыли. Мы, советские граждане, потеряли свою общую Родину, которой гордились и которой так многим были обязаны. Но столь же быстро обрели новую, ту, которую раньше называли малой. Она стала теперь по-настоящему большой. Одной-единственной. На глазах уходила одна эпоха, наступала другая. С новыми именами, с новыми «звездами» на небосклоне.
Так путч, хороня уходящую партноменклатуру, высветил новые имена. Но в том тревожном августе 91-го ярче всего зажглись звезды двух—Аскара Акаева и Жумабека Асанкулова. Первого у нас знают все, но о втором мне хотелось бы сказать пару теплых слов. Считал и считаю его единственным настоящим генералом среди большого числа «самопальных», выдающимся контрразведчиком, который также обладал уникальным талантом аналитика, военного стратега. Он был истинным сыном своей коммунистической эпохи.
Судьба распорядилась так, что именно в дни путча он, генерал Асанкулов, лоб в лоб столкнулся с президентом Акаевым, который, единственный во всем Союзе, открыто противостоял ГКЧП, чем заработал большой авторитет в еще живом СССР. А генерал, постоянно созваниваясь с председателем КГБ СССР Крючковым и исполняя его поручения и команды, выжидал момента, чтобы смахнуть эту тонкую «пыль» по имени демократия с лица Кыргызстана с помощью сил Средне-Азиатского военного округа в Ташкенте, а также партийцев города Фрунзе.
Так появился военный вертолет над нашим «Белым домом». Он неожиданно появился, странно барражировал над городом, но столь же быстро удалился. Может быть, это был шантаж, психологическая атака, некий сигнал на «Подъем!»? Но никто не поднялся и не взялся за оружие.
Я узнал о путче в своем рабочем кабинете секретаря Союза писателей Киргизии. Буквально ворвался ко мне полковник КГБ Аман Токтогулов (кстати, весьма одаренный литературный критик и переводчик) с бледным лицом и, не спросив, включил телевизор. А там показывали пресс-конференцию ГКЧП с Янаевым, у которого тряслись руки то ли от обильной выпивки накануне, то ли от страха. Говорили, что Горбачев тяжело болен и не сможет более выполнять свои обязанности президента СССР. Все выглядело как-то не убедительно, даже комично. Уже к вечеру все выяснилось - Горбачев оказался жив, а Ельцин на следующий день с позором разогнал организаторов неудавшегося государственного переворота.
А в Бишкеке происходила своя драма: коммунисты во главе со своим генсеком Дж. Аманбаевым суетились, нетерпеливо ожидая помощи со стороны, но ее не поступало. А. Акаев, который тогда еще делил власть с ЦК партии в «Белом доме», набрался храбрости и, когда все другие руководители союзных республик затаили дыхание, никак не выказывая признаки жизни, он открыто осудил путч, твердо встал на сторону демократии.
На Акаева пытались надавить, грозя, что в сторону Фрунзе уже двинулась Кой-Ташская мотострелковая бригада, что в боевой готовности и Токмакский и Кантский военно-авиационные полки. Генерал Асанкулов на звонки Акаева отвечал сухо и жестко, советуя не торопиться, как бы намекая, что не нужно бежать впереди паровоза, что это очень опасно «для здоровья». Тогдашний министр ВД Ф. Кулов, молодой и очень смелый, чем-то напоминавший собой кыргызский вариант Бонапарта, распорядился защищать «Белый дом», заодно и Акаева. Он рекомендовал запастись хотя бы коктейлем Молотова за неимением другого, хотя прекрасно понимал, что советские танки невозможно остановить горячительной смесью любой консистенции. Э. Карабаев, мой друг по Академии наук, тогда руководитель администрации президента, всех сотрудников вооружил пистолетами, даже автоматами Калашникова, сам тоже ходил в военной экипировке. Все это представляло собой по-своему красивое, даже романтичное зрелище.
Вот так и писались первые страницы истории нашей государственной независимости. Должен заметить, писались очень достойно. Может быть, это были лучшие дни и Акаева, и Кулова с Карабаевым, и Чолпон Баековой, так много сделавшей в разработке Декларации о государственном суверенитете. Правда, никто из них не знал, что их ждет в будущем, как у каждого сложится судьба… Но Асанкулов остался верен своим убеждениям, поступив как истинный коммунист и солдат системы. Да, в эмоциональном порыве Акаев его снял с должности шефа республиканских спецслужб, но генерал многим потом помог.
…Тот вертолет оказался все-таки неким символом. Да, сидя в Союзе писателей, что недалеко от «Белого дома», я слышал гул вертолета, который недолго кружил над городом и так же быстро умолк. Потом наступила такая загадочная тишина...
До сих пор загадка, для чего и почему он облетал город и главное госучреждение страны? Шантаж? Угроза? Кто дал команду ему подняться в воздух?
Только потом выяснилась истинная природа этого вертолета. Да, то был геликоптер их путча. Потом он вовсе исчез. Канул в Лету. Как тень. Как сама эпоха.
