Прадед Шаймердена был убит на перевале в 1916 году выстрелом солдата царской армии. Дед умер в Китае. Отец проживает в Синьзян-Уйгурском автономном районе Китая, где осели кыргызы после бегства в Китай во время Уркуна. Шаймерден переселился в Кыргызстан в 1995 году, получив гражданство. Он сумел вернуться в родные края, исполнив мечту своих отцов, которым не суждено было вновь увидеть кыргызскую землю.
«Азаттык»: Что вы помните из рассказов своих предков об Уркуне?
Шаймерден Ибраимов: Честно говоря, хорошего было мало в судьбе моих предков. Во время перехода через перевал от выстрела солдата в спину погиб мой прадед Жапаркул. У деда даже не было возможности похоронить его, он был вынужден оставить там его тело без погребения. Единственное мое желание – чтобы духи безвинно погибших во время Уркуна людей были довольны нами, благословили нас. Поэтому я и пришел к вам.
«Азаттык»: Ваш дед родился в 1898 году. Вы общались с ним при его жизни. Помните что-либо из того, что он вам рассказывал об Уркуне?
Шаймерден Ибраимов: Мы просили отца, чтобы он взял нас собой и переехал в Советский Союз. На что он отвечал, мол, видели мы, какие там порядки. Видимо, опасался сталинского режима. Позже мы уже оформили было паспорта и уже собирались выехать, как опять не получилось. То ли отношения с Китаем испортились, то ли еще что-то, даже не знаю. Я тогда был совсем маленьким.
Деда помню как человека уравновешенного, спокойного, который неизменно совершал пятикратный намаз. Полагаю, этому он научился у Кененбая молдо. Он утверждал, что вырос на землях южного Ала-Тоо и что мы происходим из южных саяков.
«Азаттык»: Видимо, хотел, чтобы вы не забывали свое происхождение.
Шаймерден Ибраимов: Знаком с одной эжешкой, которая прислуживала дунганам. Однажды я спросил у нее: «Эже, а вы – кыргызка?». Она ответила: «Да, я – саячка». Ее уже нет на этом свете. Был еще дядя Чакен. Он проживал в городе Кульдже, продавал домашний алкогольный хлебный напиток – пшенное бозо. «Вы откуда будете, дядя Чакен?», - бывало, спрашивал я. Он неизменно отвечал: «Я не китайский кыргыз, я – советский кыргыз. Иссыккульский, тюпский кыргыз». У него были великолепные усы и поношенная, дырявая шляпа. Оказывается, в 80-х годах ему кто-то из здешних краев привез эту шляпу в подарок. Поэтому он никогда не снимал ее, очень ценил и бережно относился как к реликвии. И его тоже уже нет с нами.
«Азаттык»: Похоже, их снедала тоска по Родине, по родному народу, которых уже не суждено было увидеть?
Шаймерден Ибраимов: Разумеется. Мой дед и вообще все, кто был вынужден бежать в Китай, всю оставшуюся жизнь проливали слезы тоски по родной кыргызской земле. Не знаю, можно об этом здесь говорить или нет, но в 70-годы, когда Жапаркул (дед) встал на ноги и сумел увеличить поголовье скота (он и на кыргызской земле занимался разведением породистых лошадей, животноводством), Китайская компартия его чуть не отправила на расстрел, приняв за зажиточного беженца из Советского Союза.
«Азаттык»: А он что - переправился в Китай вместе с домашним скотом?
Шаймерден Ибраимов: Нет, он не переправлял отсюда скот. Вначале вместе со своим братом он прислуживал одному дунганину в местечке Аблаш-Кангун в Синьцзяне. Его брат Султанкул позже скончался от сильной тоски по Родине. Дедушка Жапаркул был похоронено в 1986 году на кладбище Султан уйгурского города Кульджа. Я был в числе тех, кто нес его гроб. Дедушка жил среди уйгуров, подобно одинокой розе среди полевых цветов. Я до сих пор удивляюсь, каким образом ему удалось сохранить свой родной язык, находясь так долго среди многочисленных китайцев, уйгуров и дунган.
«Азаттык»: Позже ваш дед обзавелся семьей, хозяйством, женился на кыргызке...
Шаймерден Ибраимов: Да. Он взял в жены Айзабек кызы Марка, которая также в 14 лет вынуждена была бежать в Китай во время Уркуна. Она тоже происходит из рода южных саяков, из племени бакачы. Похоронена в 1978 году в Китае.
«Азаттык»: От этого брака родился только ваш отец или у них еще были дети?
Шаймерден Ибраимов: Бабушка родила четырнадцать детей. Выжили только пять. Я часто думаю о том, как же ей было нелегко, учитывая, сколько ей было лет и в каких условиях приходилось жить.
«Азаттык»: Получается, что никто из них, в том числе и ваш отец, не вернулся на кыргызскую землю. Что помешало им? Или они прикипели душой к новому месту жительства?
Шаймерден Ибраимов: К сожалению, отец оглох на одно ухо. Совсем одряхлел. Но все время повторял мне: «Если дадут разрешение, сынок, похорони меня на земле предков, не оставляй здесь, среди китайцев. Хорошо, если бы я нашел свое последнее пристанище в Бостерях». Но об этом мы не могли открыто беседовать, находясь там. В СУАР следует быть очень осторожными в речах, надо следить за каждым произнесенным словом.
«Азаттык»: Он никогда не приезжал сюда?
Шаймерден Ибраимов: Приезжал в гости. Я удивлялся его безмерной радости и восхищению, когда он увидел кыргызов в белых калпаках, разговаривающих на кыргызском языке. Услышав, как здесь обращаются к нему - байке и аба, он радовался, как ребенок, и все повторял: «Какое же это чудо!».
«Азаттык»: И все-таки удивительно, что же так притягивало вас к кыргызской земле, куда не ступала нога вашего отца?
Шаймерден Ибраимов: В 1994 году три человека – Шаршембиев Асан, Шейшекан эже и Жолдошбек из Чолпон-Аты приезжали к нам. Они искали нас, оставшихся в живых родственников. Я со слезами на глазах умолял их забрать меня с собой, поскольку другие не смогут уехать, а я готов хоть пасти овец, чтобы прокормить себя, лишь бы жить на земле своих предков. Я очень признателен этим людям. В конце года уже получил приглашение, в течение года удалось оформить паспорт. И я приехал. Хотелось в голос плакать от переполнявшего меня чувства бесконечного счастья. Помню, в детстве часто слышал от взрослых, как они хотели бы вернуться на землю предков. Мне это удалось. Получил гражданство. В 1998 году женился, и у нас родилась дочь. Пусть не мы, так хоть дети наши являются кыргызстанцами.
«Азаттык»: Здесь есть ваши родные и близкие?
Шаймерден Ибраимов: Нет, они остались там. Есть сестра Сабира. Старший брат Райымкул живет в городе Урумчи. Но я хотел бы сказать, об этом я говорю и жене своей, и дочери: я стал потерянным кыргызом. Который уже и не китайский, но и не кыргызстанский кыргыз.
«Азаттык»: Да, это вызывает сожаление...
Шаймерден Ибраимов: Это бесконечное сожаление! Последствие Уркуна. Приезжаю в Китай – они меня не признают, там у кыргызской нации своя история. Возвращаюсь сюда – в паспорте указано, что родился в Китае. Если всем об этом рассказывать, ведь могут подумать, что я китаец.
Перевод с кыргызского. Оригинал материала здесь.
