Нет предопределенности пути: чего добилось одно общество, может сделать и другое. В наших условиях советская школа и результаты той школы, то есть руководящая элита, через официальную политику и институты интернализировала риторику «предопределенности пути» (path dependency).
Предопределенность пути - это направление в политической науке о том, что решения, сделанные в истории или события в далеком прошлом, совершались в соответствии с опытом/историей/экзогенных факторов, и последствия которых неизбежны.
Следовательно, даже при наличии альтернативных путей в настоящем, руководители и институты действуют по налаженной, знакомой траектории. В чем это выражается? В обществе много споров, о том, что могло бы быть, если бы нас так гуманно не оцивилизовала Российская империя, затем Советский Союз? Следующий пример о нашей синофобии – боязни Китая. Откуда эта фобия? Хотя, если проанализировать историю, Китай никогда не был агрессивным экспансионистом. Какой у нас выбор, если не вступать в ЕАЭС? И самое клише, когда говорят, что нам нужен президент, понимаете ли, парламентаризм у нас не в традициях. История не терпит сослагательного наклонения, поэтому нет нужды в обсуждении примеров выше.
Если следовать, логике «предопределенности пути», то варварская Европа до просветления так и находилась бы в состоянии постоянных конфликтов и войн. Или же «азиатские тигры» жили бы в нищете, питаясь лишь рисом и рыбой. Конечно же, история, географическое расположение, религия, цвет кожи и глаз, не имеют никакого значении в строительстве современного общества и государства.
Все зависит от того, насколько хорошо мы реформируем свои институты, насколько решительны в достижении своих целей: жить в открытой, современной, богатой, разнообразной и конкурентоспособной стране. Если сравнивать с международным опытом, то государственное строительство в Кыргызской Республике, и вообще в постсоветской Центральной Азии, несмотря на 25 летний опыт, это достаточно успешный проект.
Посмотрите на постколониальную Африку или Юго-Восточную Азию, где большинство государств формально получили свою независимость после Второй мировой войны, но несмотря на это в большинстве случаев не смогли построить институты и государства. И каждый потраченный день без реформ будет все дальше отодвигать достижение цели. После «революций» 2005 и 2010 годов у электората Кыргызской Республики была сильная надежда на лидеров, и им был предоставлен неограниченный мандат на реформы. Но к сожалению, выбор был сделан в пользу мышления «предопределенности пути». Вместо реформ мы опять получили постоянную имитацию деятельности.
В реальности хорошие экономические институты не всегда приобретают спрос. Потому что, если даже общество в целом в выгодном положении и с хорошими институтами, каждый новый институт порождает своих победителей и проигравших, и последние, как правило, будут защищаться до конца. В нашем случае нет недостатка спроса от населения на реформы и изменения, как показали события 2005 и 2010 годов. К сожалению, нет предложения.
К месту будет история про экономиста и студента. Они идут по дороге, студент видит купюру $100, наклоняется чтобы поднять, а экономист начинает объяснять невозможность того, $100 могут лежать на земле (Олсон, 1996). Иначе говоря, экономисты уверены в том, что если существуют какие-то стимулы/инсентивы, то это автоматически мотивирует изменение поведения к рационализму.
И самое главное, и банальное - порой общество просто может не понять преимущества и недостатки альтернативных институтов. Большинство успешных проектов по строительству государства и реформы традиционных (неэффективных) институтов произошли, когда от общества исходил сильный спрос. Импортировали целые системы из-за рубежа, адаптировали их к местной среде. Современные Европа, США после революции, Германия, Япония и Турция в 19 веке, Южная Корея и Тайвань в 1960-х, Чили и Новая Зеландия в 1970 и 1980-х, и Грузия, которая на глазах переформатировала свое общество и институты с 2003 года. Этой заметкой хотелось бы немного побудить руководство страны и людей, принимающих решения, быть смелее и принимать порой непопулярные меры и идти на кардинальные реформы.
Даниель Кадырбеков, выпускник японского университета Кобе.
