Бремя быть кыргызом
Кыргызы нынче всем миром пустились во все тяжкие в потугах за президентский пост. Выбор главы государства для народа – задача неразрешимая, легче разве что освоить Марс. Тут всё имеет судьбоносное значение – какого кандидат роду-племени, из каких мест будет, степень чистоты крови, происхождениея, да ещё и откуда родом жена, её нрав и много чего ещё. Сатирический рассказ Султана Жумагулова, написанный еще в 2011 году на кыргызском языке, о том, как некий неназванный “баловень судьбы” из одного кыргызского рода чуть было... не стал президентом всея Кыргызстана, и сейчас не потерял своей актуальности, и попадает, что называется, не в бровь, а в глаз.
Да вот лежу я, значит, как-то у себя дома, ворочаюсь с боку на бок, то на телевизор поглядываю, то на жёнушку. И вдруг откуда ни возьмись – вваливаются ко мне домой аксакалы гурьбой. По говору слышу, что есть среди них и северяне, и южане, и нарынские там у них, и алайские - всего штук семь, аксакалов-то. Ну, значит, чуток угнездили зады на мягкую подстилку, хлебнули по пиалке чаю, да и стали вдруг переглядываться: дескать, кто ему, то бишь мне, первый из них скажет новость? Наконец, видать, самый старший с бородой лопатой, и завёл речь: мол, хороша только колбаса длинная, а разговор короткий, так, мол, и так, сынок, обскажу всё как на духу, нет кыргызам ни сна, ни покоя с этой президентской чехардой – нас всего-то с горсточку, а всё никак не угомонимся, то северяне к “белому дому” придут да южанина сметут, то совсем даже наоборот. Если дело и дальше так пойдёт – каждый кыргыз у другого кровушки попьёт, а государство наше совсем пропадёт, верно, мол, говорю? – спросил да уставился на меня, будто я пророк какой.
- А я-то тут при чем? Моя хата с краю, – невольно вырвалось у меня, мне и вправду плевать было на эти самые выборы президента.
- Полегче, сынок. Да вот только ты в этой крайней хате теперь точно не отсидишься, и сказал я тебе всё как оно есть.
Глянул я на аксакала попристальнее: ну нет, вроде не похоже, чтобы из ума выжил, да вот и сверстники его сидят рядышком, бородами трясут, головой кивают. Нормальные, вроде, люди-то.
- Что за шутки у вас такие, аксакалы?! И чем это я таким перед вами провинился, чтобы меня да в президенты нашим кыргызам? Ни в Чым-Коргоне, ни в Кызыл-Жаре я в психушке вроде не лежал, не лечился, да и никогда сроду никакими душевными хворями не маялся, – говорю я это всё и смотрю вопросительно на незваных гостей.
- Эй, парень, примолкни-ка, - тут же загасил меня не по годам резвый дедуля. - Мы сюда, к тебе домой, явились за делом, а не из пустого в порожнее переливать. Пришли, потому как прослышали, что ты человек, да ещё и тот, кто нам позарез нужен в нынешнее смутное время. А так-то мы уж натопались по долинам и по взгорьям, да никого дельного и не нашли, - вот потому и явились к тебе напоследок. Кому только ни учиняли допрос с пристрастием, а вот по всему выходит, что по всем статьям только ты и годишься в президенты!
- Потому и пришли к тебе, что ты да твоя баба – оба круглые сироты, и как только вы друг друга нашли? – донеслось вдруг из дальнего угла, ещё от одного с виду зловредного старикашки. – Оказывается, что ты, что твоя баба – оба голь перекатная, без роду-племени, ни близких родственников у вас нет, ни даже дальних, надо же такому случиться!
- Даже детей у вас не завелось, извини, не обижайся. А вот для президентства, оказывается, это ещё как хорошо, даже очень! – встрял тут ещё один старичок с ноготок. – А мы тут, сынок, потолковали меж собой, да людей порасспрашивали, - и такое дивное дело: ты, выходит, ни саяк и ни сарыбагыш, ни саруу и ни кушчу, ни адигине или ичкилик, да и вообще не известно, где ты явился на свет божий и где тебе пуповину перерезали...
- Дочка, прости, не в обиду тебе... А она, стало быть, бесплодная? – спросил меня четвёртый аксакал, с неловкостью подавшись ко мне. – Среди кыргызов только вы двое и сыскались – ты да твоя жена, - что только вы и годитесь быть президентской парой, да и те божьей волей, оказалось, уже загодя прилепились друг к другу!
От этих слов я потерял дар речи. А ведь эти старые пердуны точно не шутят! Ну не-ет, думаю, дай-ка я на них студёной родниковой воды плесну, пусть охолонут, да и отправятся с моего двора восвояси, а то, гляжу, уж сильно они обнадёживаться стали.
- Так-то оно так, - говорю я, застенчиво потупившись, - да вот беда: как же вы меня, сироту без роду-племени, собираетесь президентом сделать?! Большие вы, однако, весельчаки. А ну как прослышат об этом братья-узбеки да казахи? Совершенно из других мест у них тогда смех пойдёт. Скажут: “Видно, у кыргызов совсем уже крыша поехала, коли таких вот безродных босяков выбирают себе в верховные правители!”
- Да пусть эти знатные-родовитые идут знаешь куда?! – стрельнул словами, словно молнией блеснул да громом громыхнул, корноухий старичок из дальнего угла. – Что они нам хорошего сделали, эти спесивцы важные, а? Придут в этот самый “белый дом”, и набивают себе что брюхо, что мошну, до тех пор, пока у них не полезет изо всех дыр и пор, - а они всё не насытятся, не угомонятся,так и лезут да прибирают алчными руками всё, что плохо лежит, и всех видных бабёнок, кто плохо лежит. Так что только вы и есть наша последняя надежда...
- Аксакалы мои дорогие, да мы с жёнушкой моей на седьмом небе, можно сказать, аж в самом космосе оттого, что вы нас так уважили! Но ведь никому мы ничего плохого никогда не сделали, чтобы вот так взять и двигать нас в президенты. Да вы гляньте сами что на “белый дом”, что на “серый дом” – тьма-тьмущая там тех, кто из кожи вон лезет, а всё рвётся в президенты, хотя иные из них много старше той вяленой воблы, что у нас в райцентре к пиву подают. Вот к ним и обращайтесь, родненькие! – взмолился я, бросаясь в ноги аксакалам.
- Сейчас же поднимись на ноги, сынок! Не смей вставать на колени, лучше умри стоя! И, значит, будет вот как: или ты будешь правителем над всеми кыргызами, этим, как его... президентом, - или мы все, вот эти вот семеро стариков, ляжем костьми прямо здесь, в твоём доме, и живыми отсюда не выйдем, хоть трупы наши выноси! Ну как, выдержишь ли, дочка, постирушки наших стариковских кальсон-подштанников до самой нашенской смерти? А ведь нас-то ни много ни мало, а семеро!
Вот это был самый подлый и точный удар с их стороны! Этого ни моя душа, ни моя жена не могли вынести: чтобы вонючие кальсоны целых семи стариков каждый день стирать да на балконе просушивать! Ну нет, не бывать тому... Вот на эту слабину нас с женой эти старперы и взяли, уговорили-таки. Что ж тут поделаешь, коли судьба такая: чему быть, того не миновать. Уже мы с ней стали готовиться въехать в “белый дом”, заварили крепкого чайку и повели неспешную беседу о судьбе державы. Только-только все мы было распарились от горячего чаю, да вот тут вдруг привстаёт со своего места тот самый корноухий старичок и просит:
- Ну, значит, тут такое дело, сынок... Есть у меня, эт самое, просьба одна. А то как станешь президентом, мне к тебе на приём и за две жизни не попасть. Есть у меня, значит, племяш один, говорит, уже есть у него даже диплом, так ещё отец его ходил в самых видных активистах. Вот и думаю я, а ну как сгодится он тебе да послужит верно? До премьерского кресла-то он пока не дозрел, а вот министром ему в самый раз, возьмёшь его на службу, лады?
- Да вот и мой младшой брат-то, он тоже министром потянет не хуже твоего племяша-проходимца! Сам-то всё хвастает передо мной, что, мол, университет окончил с красным дипломом, ну так вот и поглядим да испытаем его в деле. Так ты, это, запиши моего младшого-то к себе в правительство...
- Ты гляди и про наш аил-то не забывай, милок. Есть у меня дочка, ох и спорится у неё всякая работа! Я вот этой белой бородой тебе клянусь, она не только по-русски и по-кыргызски, но и по-английски разумеет, как сама говорит, я не я буду, если не потянет она министерский воз. Потянет, потянет! Записывай давай, вот её фамилия...
Наперегонки раскрывая, как видно, загодя заготовленные блокноты, аксакалы стали наперебой вводить в моё будущее правительство своих родственников одного за другим. Дошло до драки из-за должности начальника таможни, - да так, что у споривших сильно поредели бороды. Борьба не на жизнь, а насмерть вышла и за пост самого большого налоговика – насилу разняли. К тому же, как назло, ещё два старика, оказалось, в горячке спора забыли о “достойных родственниках”, - а когда вспомнили, пришлось мне формировать кабинет министров заново. Пока суд да дело – настала полночь. Но аксакалы и не думали уходить, всё делили министерские портфели, все семеро кроили кадры по семь раз. Продолжалось это и наутро, и весь следующий день. Наконец, кое-как утихомирил я разошедшуюся не на шутку ассамблею выборщиков и обратился к ним с такой речью: “О, дорогие мои аксакалы! Оставьте, наконец, меня вместе с моею бабой в покое, сыт я по горло этой президентской должностью! Катись себе хоть на все хоть четыре, хоть семь сторон! Ну, а я подаю в отставку. Ещё до всяких президентских выборов!!!”
Султан Жумагулов
