Обращение это получило большой резонанс в СМИ. Но лишь спустя неделю после шумихи по вновь открытому зимнику первая машина с продовольствием все же добралась до райцентра Ербогачён. В отдаленные села продукты доставляют, как и когда придется.
– Больше месяца продукты из Иркутска и Киренска нам порциями везут в собственном багаже пассажиры из числа местных, которые возвращаются домой воздушным транспортом, – объясняет жительница катангского села Бур Наталья Инешина. – Иначе до нас никак не добраться. Эти полтора месяца межсезонья, до того как откроется зимник, только по воздуху – сначала до Киренска на вертолете, он два раза в месяц прилетает, потом в Киренске ждать вертолет до Ербогачёна, уже оттуда два раза в неделю ходят самолеты до Иркутска. Чтобы в райцентр попасть, надо месяц где-то потратить со всеми ожиданиями и перелетами. В Иркутск примерно так же. Но это только 8 месяцев в году, в остальное время можно по зимнику до Иркутска за 2-3 суток добраться. Конечно, тяжеловато, но мы уже привыкли.
Cело Ика
О том, что дефицит продуктов и других товаров в межсезонье уже дело обычное, рассказывают жители города Киренска, крупного поселка Ербогачён, мелких сел Бур, Ика и Токма, которых даже от зимника "в сезон" отделяет несколько километров труднопроходимой дороги.
– С одной стороны, действительно, все привыкли и к ноябрю каждый год поголовно запасаются самыми важными продуктами. Здесь у всех жителей обязательно есть огород, иначе не прожить. Есть морозильники и подполы, где хранятся запасы. В общем, приходится быть предусмотрительными, но ведь все предусмотреть невозможно, и когда обычные полтора месяца без сообщения могут затянуться на лишние 2–3 недели, как в этот раз, мы остаемся без привычных всем продуктов, вроде муки или хлеба, – рассказывает жительница села Бур Наталья Кузакова.
Наталья Кузакова с детьми
Особенно туго в "голодные" времена приходится семьям с маленькими детьми. В этом месяце, по словам жителей Ербогачена, несколько недель у практически пустых магазинов собирались толпы.
– На морозе ждали по несколько часов, даже драки были – кто-то вперед пролез. Причем многие понимают, что дефицит местами искусственный: верно, кто-то закупился с лихвой, на всякий случай взял, а другим не хватило, – рассуждает местный житель Юрий. – Но что раздражает – завозом продуктов же сейчас занимаются коммерсанты, они на этом не только впрямую зарабатывают, они еще из бюджета области субсидии получают, чтобы часть расходов на транспорт покрыть. Так почему же они, денежно заинтересованные в завозе, допускают такие перебои?
Помимо напряженки с самым необходимым, еще одна проблема местных – запредельные цены.
– Мы говорили с теми же иркутянами, сравнивали – у нас минимум на треть дороже, а некоторые продукты – яйца и молочка – так вообще в 2–3 раза. А лекарства? Заоблачные цены! Кстати, скоропортящийся товар в местных магазинах бывает лишь пару месяцев в году, – признается одна из жительниц района, опасающаяся называть себя. – Чем грозит открытая жалоба на частника? Ну, не знаю, еще больше цены поднимут или меньше нужного привезут. Мало ли. Мы от них полностью зависим! А с нашими зарплатами жаловаться-то в Ербогачён не наездишься!
Уполномоченный по правам человека в Иркутской области Валерий Лукин в ноябре посетил три села в Катангском районе – оказалось, что жителям не хватает элементарного: муки, сахара, хлеба и промтоваров первой необходимости, а также лекарств. В райцентре Ербогачён не работает пекарня: вышла из строя печь, а запчасти для ее ремонта смогут привезти только по зимней дороге, которой пока нет.
– Из того перечня продуктов питания, которые необходимо туда доставлять, в наличии есть всего 20–30%. И конечно, цены там заоблачные: килограмм сахара стоит 100 рублей, бананы – 300 рублей за килограмм. Покупательская способность населения очень низкая, поэтому уровень бедности там достаточно высокий, – рассказал Лукин.
При этом многие жители района уверены, что виноваты вовсе не предприниматели, а власти, которые не хотят им помочь.
– Область, конечно, частично субсидирует транспортные расходы, а на сам-то товар субсидий нет. Мы много лет просим, чтоб помогли коммерсантам с покупкой продуктов первой необходимости. Может, получить какие-то кредиты по сниженным процентам. Но пока нас не слышат, – констатирует жительница Ербогачена и депутат думы Катангского района Надежда Лукичева.
Село Бур
Воспользовавшись тем, что хоть кто-то наконец заинтересовался их проблемами, деревенские торопятся рассказать обо всем.
– Работы нет, – делится жительница Бура Наталья Инешина. – Где работают жители села? Ну, у кого получилось – нашли места в бюджетных учреждениях. У нас это один детсад, одна школа и один фельдшерский пункт. В нем, правда, только медсестра пока, как в прошлом году умерла фельдшер, так и нет. Врач никакой к нам не хочет переезжать. Раз в две недели навещает фельдшер из другого села, и все. Он же сразу едет и в соседние Ику с Токмой.
Село Ика
А жительница села Ика Валентина Шолохова признается, что ей самой пришлось научиться ставить уколы, когда их прописали мужу: медсестра их село навещает лишь пару раз в месяц.
– Соседи ко мне тоже с уколами обращаются, чем могу – помогаю. Но у меня все же нет медицинского образования, так что многого сделать я не могу. Когда экстренный случай происходит, мы санавиацию вызываем. Прилетают спасатели быстро – через 2–3 часа. Но понятно, звоним только в самых-самых крайних случаях.
В центральном селе района Ербогачёне ситуация немногим лучше.
Марина Костюченко
– Я сама работаю в Катангской районной больнице, руковожу Эвенкийским национальным центром, – объясняет Марина Костюченко. – Знаю, что большинство жителей района работает в бюджетных организациях, а вот в филиалы нефтегазовых предприятий местных не берут. Туда даже на простейшие должности нанимают только с образованием, безработица – наш бич. Охотой прожить сейчас трудно, это, кстати, тоже связано с развитием нефтедобывающей отрасли. Зверь уходит дальше или вообще исчезает. Наши районные земли – федерального значения, из-за этого нефтяники приходят сюда независимо от того, есть на этой земле охотугодья или нет.
Потомственный охотник из Бура Николай Инешин раньше за 3–4 зимних месяца обеспечивал семью питанием на весь год, а сейчас дохода от заготовки пушнины ему с трудом хватает, чтобы продержаться до весны.
– Иногда и этого недостаточно, хотя я не только охотник, но и рыбак, сбором орехов и ягод тоже занимаюсь, – рассказывает Инешин. – Соболя я еще нахожу, и мне кажется, проблема больше в Киренском коопзверопромхозе – они сильно занизили закупочные цены. Где это видано – 2 тысячи рублей за одну хорошую шкуру соболя? Да я у перекупщика ее за 5 легко продам, они еще и приедут сюда сами, на проезд не надо тратиться. Следующим сезоном думаю выйти из промхоза, уйти на вольные хлеба.
Однако его жена Наталья уверена, что даже этот шаг не позволит семье жить достойно:
– У нас сейчас шестой ребенок родится, будет восемь ртов в семье. А пособие на пятерых получаем всего 10 тысяч с копейками. Даже если макаронами всех кормить, не хватит. А старшей скоро школу заканчивать, надо дальше ехать учиться, хотя бы в Киренск. Это ж уйму денег еще надо! Не знаю даже, получится ли отправить.
Почти все местные жители района стараются после 9–11-го класса отправить детей на учебу в районные техникумы или иркутские вузы, но удается это не всем. Выпускники возвращаться не торопятся.
– У нас, кстати, хорошо налажены связи с питерским педуниверситетом имени Герцена, там до сих пор есть квота для северных абитуриентов. Дорога, конечно, дорогая, и на проживание надо дать, но это реально, – уверяет жительница Ербогачена Любовь Васильева. – После диплома мало кто возвращается. Бывает, вчерашняя студентка привезет с собой мужа на Катангу, вот и обновление району. Но такое крайне редко. Сама я очень довольна здешней жизнью – нет лишних понтов, все размеренно, все друг друга знают. С первого класса дети сами идут в школу, их не надо встречать, не приходится переживать из-за наркотиков или "синих китов". Но вот после выпуска из сельской школы они оказываются совершенно не готовы к городской жизни. Слишком наивные, что ли. Я для себя решила – остаюсь здесь до тех пор, пока хорошие учителя в Ербогачене есть. Правда, педагоги, как и врачи, почти все уже в возрасте, и новые молодые к нам не спешат.
Местные не скрывают: их села давно превратились в деревни для стариков, доживающих свой век, – в одном из районных поселков живет всего один ребенок, в другом – трое. В итоге и школы здесь расформировали. Правда, сами жители умирающих сел не жалуются. Им даже странно, что кого-то может удивить "свет по расписанию", отсутствие в теплое время года на прилавках яиц и молочных продуктов или палка колбасы за 500 рублей.
– Да, свет у нас не круглые сутки: в 7 утра электричество появляется, в 12 дня выключают, потом опять работает с четырех дня до часа ночи. И так каждый день, – привычно перечисляет Наталья Шолохова из села Ика. – Ну, что значит каждый? Вот опять вырубило. Да, это небольшая авария на нашей дизельной электростанции. Нет, не часто – раза 4 случается примерно. В неделю.
Привыкнув к такой жизни, о переезде мало кто задумывается.
– Я люблю свою малую родину. А кто жалуется, тот пусть и уезжает. Мой маленький, но гордый народ не уедет из Катанги! Будем жить, рожать детей и умирать дома! – категорична Марина Костюченко.
Жительница Бура Наталья Кузакова-Ананьева признается, что пожила и в Киренске, и в Черемхове, но ей не подошел городской ритм жизни и отсутствие тайги за забором.
– Тут я вышла из дома – и уже на природе, прошла немного – уже на берегу Непы. Без свежего воздуха я уже не смогу, – говорит Наталья.
Другим просто некуда ехать.
– Кому наше жилье здесь в селе нужно? Придется дом, хозяйство бросать. А ехать некуда, и жить там хотя бы первое время не на что. Да, я знаю о госпрограммах для переселенцев с севера. Только это все на бумаге красиво, а на деле – нам, чтобы выбить это несчастное пособие на детей, пришлось полгода биться: ездить до Ербогачена, потом ждать утверждения, опять ездить. И так каждый год из-за 10 тысяч рублей в месяц. Что говорить о целой квартире в городе?! Да мы не выдержим этой беготни, – уверена Наталья Инешина.
В очереди на жилье для переселенцев с севера семья жительницы соседней Ики Валентины Шолоховой стоит уже больше 10 лет.
– Сейчас мы, по-моему, где-то в первых восьми тысячах в списке, – смеется она. – А наши соседи первыми в эту очередь встали. Так они уже где-то в числе первых двух тысяч!
