Российские пользователи социальных сетей второй день продолжают высмеивать статью в британской газете The Times, в которой популярный российский мультсериал "Маша и медведь" был назван "пропагандой Путина" и примером "мягкой силы", применяемой Кремлём для продвижения положительного образа России за рубежом. Это не первый раз, когда один из самых популярных в мире российских медиапродуктов подвергается критике: год назад в финской газете Helsingin Sanomat вышла похожая по смыслу статья, в которой преподаватель Балтийской школы кино и средств массовой информации Таллинского университета Приит Хыбемяги назвал "Машу и медведя" "частью гибридной войны, которую ведет Россия". Радио Свобода предложило Прииту Хыбемяги, мнение которого наряду с другими цитирует в своей статье The Times, ответить своим оппонентам – как из российского "либерального" лагеря, так и тем, кого условно можно назвать "консерваторами" и "охранителями".
"Маша до неприятного напористая, но при этом храбрая. Она очень влиятельна, несмотря на свой небольшой вес. Не будет преувеличением сказать, что она похожа на Путина", – цитирует The Times профессора Букингемского университета Энтони Глиса. "Это борьба за умы, часть гибридного воздействия, в котором отрицательный образ России заменяется положительным", – приводятся в тексте оценки Приита Хыбемяги, данные им российскому мультфильму год назад в интервью Helsingin Sanomat.
Российский ответ на британскую публикацию не заставил себя ждать: "Те, кто называют российский мультсериал "Маша и Медведь" элементом "кремлевской пропаганды", обладают богатой фантазией, авторы относятся к таким заявлениям с юмором", – заявил в субботу агентству ТАСС директор создавшей сериал студии "Анимаккорд" Дмитрий Ловейко. Депутат Госдумы Александр Курдюмов назвал статью в The Times "бредом чистой воды" – и этот тот редкий случай, когда с представителем российского парламента безоговорочно согласились сетевые комментаторы и СМИ либерального толка:
Нашлись, впрочем, и комментаторы, которые полностью или частично согласились с посылом статьи The Times или хотя бы попытались увидеть в ней разумное зерно:
Токсичным будет все, созданное "при Путине". Это совершенно ясно. Это только вопрос времени. Разгромили Касперского, сейчас громят "Машу и Медведь" (в The Times). На раннем этапе люди говорят: давайте посмотрим реалистично: Russia Today - это 100% токсично, а, допустим, Росструдничество - оно ведь ничего не делает вообще (кроме вечеров матрешки), поэтому оно безопасно и малотоксично. Или, например, некоторые специалисты по международным делам говорят: да, фонд "Русский мир" во главе с внуком Молотова - это токсично, а, допустим, РСМД вместе с Андреем Кортуновым и молодыми экспертами, выпускниками европейских вузов - это пока допустимо.
Но это все очень быстро меняется. И при такой политике Кремля - если он полностью отказывается от каких-либо усилий по деэскалации, а вместо этого посылает только один сигнал: мы будем выходить из всех ПАСЕ, ЕСПЧ, Давосов, G7 и т.д., будем опаздывать на все встречи и всем тыкать в нос тем, что "у нас суверенитет, а у вас - нет" - то не надо рассчитывать, что что-либо вообще сохранится "нетоксичным".
Через пять лет нетоксичными останутся только Толстой и Достоевский (так сказать), т.е. только то, что "было до Путина".
При всех этих спорах нельзя отрицать одного – "Маша и Медведь" действительно один из самых популярных детских мультфильмов в мире. Только одна серия мультфильма, "Маша плюс каша", набрала на YouTube 3,3 миллиарда просмотров, войдя в десятку самых просматриваемых роликов сервиса за все время его существования.
В интервью Радио Свобода Приит Хыбемяги отвечает на насмешки недоброжелателей и поясняет, что никогда не призывал и не собирается призывать к какому-либо ограничению или запрету на показ российских мультфильмов, – но уверен, что публичная дискуссия об этом необходима.
– Год назад вы стали одним из первых западных экспертов, заговоривших о мультфильме "Маша и медведь" как об инструменте "мягкой силы" Кремля. Вы удивлены тем, что сейчас эта тема снова попала на страницы газет и начала так широко обсуждаться?
– Да, я был удивлен. Мои друзья из Лондона довольно быстро сообщили мне, что The Times меня процитировала. Интересно, что и в Эстонии, и в Литве, и Финляндии, а теперь и в Англии люди, которые смотрят этот мультфильм, думают одинаково и видят в нем одинаковые вещи.
– Вы согласны со словами британского профессора Антони Глиса, которые приводит The Times?
"Мягкая сила" вытесняет у детей один образ России, которая относится к Эстонии очень враждебно, новым, хорошим образом
– Да. В принципе, я говорил то же самое, просто в The Times пошли еще дальше, сравнив Машу из мультфильма с Владимиром Путиным. Я писал о том, что у этого мультфильма как у инструмента "мягкой силы" есть задача показать эстонским детям: Россия – это что-то хорошее, дружественное и так далее. Дети смотрят его и думают: "Россия такая хорошая страна, там такие хорошие мультики", и в итоге у них сложится мягкий и хороший образ России. Это значит, что в будущем они будут хорошо принимать и гибридную пропаганду, которая дойдет до них из России. Дети подумают: "Да, хорошая страна, значит, они не могут сделать ничего плохого". И если Россия говорит, что эстонское правительство – плохое, что оно делает плохие вещи, эти дети в будущем будут гораздо больше верить такой пропаганде. Именно таким образом "мягкая сила" вытесняет у детей один образ России, которая относится к Эстонии очень враждебно, новым, хорошим образом. Это опасно.
– Но ведь мультфильм смотрят дети, политикой они начинают интересоваться позже, когда у них развивается критическое мышление, они знают, как получать информацию из нескольких источников. Неужели стоит опасаться того, что на них может повлиять мультик, который они смотрели много лет назад, в детстве?
– Конечно, стоит. Мы знаем, что многое из того, что мы имеем во взрослой жизни, было вложено в нас, когда мы были маленькими детьми.
– Какие чувства у вас вызвал шквал насмешек как над вашими высказываниями о мультфильме "Маша и медведь" в прошлогоднем интервью финской газете и в статье The Times? Вам обидно?
– Мне все равно. Я журналист, преподаватель в университете, специалист по интернету и социальным сетям, так что я очень хорошо знаю: если не читать все эти комментарии, можно жить спокойно. Если переживать все дурное, что люди пишут в интернете, тогда, конечно, будешь жить плохо. Я знаю, как жить с этим, и всех этих комментариев не читаю. Я как преподаватель довольно хорошо знаю механику того, как рождаются эти комментарии, как продвигаются эти мнения, как работают "фабрики троллей". Я спокоен, у меня все хорошо.
– Вы считаете, что насмешки в ваш адрес и в адрес статьи в The Times исходят прежде всего от кремлевских троллей?
– Я думаю, что кремлевские тролли работают очень тщательно, что бы ты ни написал про Россию. Они ведь для того и созданы, чтобы работать по таким темам. На Западе есть очень много наивных людей, которые до сих пор не понимают, что был сталинизм, что был коммунизм, каким зверским чудовищем был весь Советский Союз, которым управляла коммунистическая партия. Таких людей, неомарксистов, очень много. Скажем так: перевоспитать их – это не цель всей моей жизни. Они взрослые люди и сами знают, что они делают. Я как комментатор и критик просто показываю, как работает пропаганда, а взрослые люди должны сами сделать из этого выводы.
– Что именно в мультфильме "Маша и медведь" показалось вам российской пропагандой? Вы писали, что смотрели много серий вместе с вашими детьми.
– Четко говорилось, что это мультфильм из Российской Федерации, но она в нем – не социалистическая, не коммунистическая, это не СССР. Но то, как много в этом мультфильме используют символику Советского Союза, сколько там красных звезд, мундиров… фуражка Маши, которая точно идет от НКВД. Такие знаки много говорят людям, которые знают Советский Союз так же хорошо, как я.
– Много ли людей сейчас в Эстонии смотрят этот мультфильм, за пределами русской части населения? Продаются ли в магазинах игрушки и сувениры с его героями? Популярен ли он у эстонских детей?
– Сведений о том, насколько он популярен, у меня нет, об этом лучше спросить у эстонских телеканалов. Я знаю, что когда я впервые написал на эту тему, откликнулись очень многие. В магазинах игрушек есть игрушки с Машей, но я бы не сказал, что в Эстонии эта популярность выходит за пределы телевидения. Я даже не знаю, какие каналы сейчас показывают этот мультфильм и показывают ли вообще.
– Многие люди, жившие в СССР, высмеивают вашу позицию, вспоминая, что в советском лагере тоже называли "орудием пропаганды Запада" зарубежные мультфильмы – "Микки Мауса", например. Корректно ли такое сравнение?
– Нет. Люди могут говорить что хотят. Многие люди, родившиеся в Советском Союзе, от Советского Союза до сих пор никуда не ушли. Они несут Советский Союз в своем сердце, ничего лучше они нигде и никогда не видели, потому что это было место, где у них была работа, зарплата, хотя и ничтожная, была еда, хотя и плохая. Чтобы жить в мире, свободном в духовном и экономическом смысле, надо гораздо больше работать. Это не так легко. Многие люди не хотят так жить.
– Я говорю о людях, которых сложно назвать поклонниками Советского Союза. Они вспоминают о подобных обвинениях в адрес западных фильмов и мультфильмов как о чем-то плохом. Теперь они говорят, что Запад дошел до той же степени абсурда, до которой в свое время дошел СССР, выдвигая идеологические обвинения против мультфильмов.
– Мне очень трудно это комментировать, потому что я не знаю, что это за люди и что они думают при этом. Смотрите: если начинается разговор о том, что есть "Запад" и есть что-то другое, то вместе с ним начинается идеологический раздел. И мне кажется, что люди, которые делят мир на "Запад" и что-нибудь другое, будь то Россия или СССР, не понимают, что на Западе нет пропаганды. Это свободный мир. Если есть пропаганда – этот мир уже не свободный. Мне кажется, такие люди должны чаще интересоваться тем, что такое мир и что такое политика. Это очень детское и наивное сравнение.
– Были ли в советское время какие-то мультфильмы, которые вы бы могли назвать инструментом "мягкой силы" советских властей?
– Конечно, Советский Союз очень много занимался пропагандой, но эта пропаганда была почти на 100 процентов направлена внутрь страны. Были мультики, но кто их мог смотреть на Западе? Никто. Не было Russia Today, не было интернета. Пропаганда работает, когда ее смотрят и видят.
– Что, на ваш взгляд, надо сделать властям той же Эстонии, других стран Запада, чтобы ограничить российскую "мягкую силу" и пропаганду? Нельзя же просто взять и запретить мультфильм.
– Конечно, нельзя. Это было бы очень плохо. Если бы у кого-то возникла такая идея, я бы сказал, что это очень плохая идея – ведь вся сила западной цивилизации в том, что у людей есть свобода слова, есть возможность сказать то, что они хотят. Иногда это очень неприятно, но ничего не поделаешь, это один из главных принципов демократии. Что касается российской "мягкой силы", это вопрос для самих эстонцев, чтобы они понимали, откуда идут такие гибридные опасности, что и обычный мультфильм может быть формой гибридной пропаганды. Не то, что это должно быть написано в учебниках, но учитель вполне может спросить: "Что вы смотрите дома?"
– То есть в школах, на ваш взгляд, можно объяснять детям, которые смотрят "Машу и медведя", что есть такая страна, Россия, и на самом деле в ней, помимо того, что снимают мультики, происходит еще то-то, то-то и то-то?
Гибридную пропаганду не обязательно делают потому, что кто-то ее заказал
– Да, конечно. Это не должно быть обязательно для уроков классного руководителя, но это вполне возможно. Есть еще один важный момент: такую гибридную пропаганду не обязательно делают потому, что кто-то ее заказал или захотел сделать. Такой авторитарный режим, как в России, рождает людей, которые будут думать: "Лучше бы сделать такой мультик, где главный герой похож на Путина". Мы уже видели такое в СССР. Система сама будет рождать таких людей, которые будут думать так, как эта система хочет. Им даже не надо приказывать. Это особенность всех авторитарных режимов. Это называется самоцензурой, с одной стороны, а с другой – это желание делать то, что, как они понимают, режим одобрит.
– В связи с этой историей про мультфильм "Маша и медведь" российские государственные СМИ снова заговорили о русофобии, которая якобы достигла пика в западных странах. Вы согласны с тем, что такая русофобия существует?
– Я не вижу никакой русофобии в Эстонии. Имя председателя одной из эстонских ведущих партий, социал-демократов – Евгений Осиновский. Он из русской семьи, но очень хорошо говорит по-эстонски. У нас очень много молодых политиков из русских семей, и они уже так хорошо говорят по-эстонски, что эту речь невозможно отличить от речи человека, для которого эстонский был родным языком с детства. Молодые люди из эстонских и из русских семей вместе занимаются спортом, вместе играют музыку. Правда в том, что люди, которым 50–60–70 лет, так и не выучили эстонский язык, у них нет эстонского гражданства, они никогда не хотели пустить свои корни в эстонской республике. Так что я никакой русофобии в Эстонии не вижу. Эстонцы и русские не каждый день пересекаются на личном уровне, у многих представителей одной из этих национальностей нет друзей среди представителей другой, и наоборот. Но мы живем мирно и спокойно, все понимают, что это страна и для русских, которые здесь живут, и для эстонцев.
– Каких еще элементов российской "мягкой силы" стоит опасаться Эстонии и другим странам, например прибалтийским?
– Самое опасное, может быть, это массовая пропаганда: Russia Today, например, довольно сильно работает, показывая внешнеполитические события с российской пропагандистской точки зрения. То же самое со "Спутником". Мы имеем здесь "Первый балтийский канал", у которого есть актуальные публицистические передачи, почти все из которых имеют "русский взгляд" на события. Все это действительно оружие "мягкой силы".
– Вы говорите, что мультфильмы запрещать нельзя. А нужно ли запрещать или ограничивать вещание таких каналов, как это уже делают некоторые страны?
– В Эстонии такого никогда не делали и, насколько я знаю, делать никогда не будут. Об этом в Эстонии много говорят, и если наши хорошие соседи из Латвии и Литвы когда-нибудь возьмут, да и запретят какой-нибудь российский канал, то у нас ничего такого нет. Есть люди, которые говорят, что это было бы хорошо, но ни наше правительство, ни наши политические партии не поддерживают такое мнение. Это общее понимание демократии как свободы слова и свободы прессы, одного из самых важных корней демократии. Если мы запретим какое-нибудь иностранное СМИ или телеканал, недолго будет и до того, чтобы запретить что-нибудь эстонское в Эстонии. Это будет очень опасным шагом, но здесь ничего такого не происходит.
