Катар, маленький эмират, имеющий значительный вес в мировой экономике, несмотря на изоляцию со стороны других арабских государств Персидского залива в последнее время находит новых союзников, выходит из ОПЕК, вкладывает миллиарды в экономику США, презентует главный позолоченный стадион чемпионата мира по футболу 2022 года и торжественно отмечает 18 декабря свой Национальный день. Как независимая позиция этого государства меняет всю конфигурацию сил на Ближнем Востоке, где, очевидно, появляется еще один "центр силы"?
16 декабря министр энергетики Катара Саад аль-Кааби сообщил, что катарская государственная нефтяная компания Qatar Petroleum инвестирует в энергетические проекты США не менее 20 миллиардов долларов, в первую очередь в строительство на американской территории к середине следующего года комплексов по сжижению природного газа. Недавно Катар, остающийся одним из мировых лидеров в добыче и экспорте природного газа, объявил, что в ближайшие годы намерен нарастить его производство с 77 миллионов тонн в год до 110 миллионов тонн.
В начале декабря Катар заявил о выходе из Организации стран – экспортеров нефти (ОПЕК), членом которой он был 57 лет. Небольшая монархия, на долю которой приходится около 2 процентов экспортируемой ОПЕК нефти, покинет организацию 1 января 2019 года. Это случилось спустя два дня после того, как Россия и Саудовская Аравия договорились продлить действие договора "ОПЕК+" об ограничении объемов добычи нефти, о чем заявил Владимир Путин после встречи с саудовским наследным принцем Мохаммедом на саммите "Группы двадцати" в Аргентине.
По словам катарского министра Саада аль-Кааби, его страна, будучи одним из самых мелких производителей в ОПЕК (около 610 тысяч баррелей в сутки, что составляет менее 2 процентов от общей ежедневной добычи ОПЕК в 33 миллиона баррелей), но становящаяся крупнейшим экспортером сжиженного природного газа, принимает новую стратегию своего развития – с упором на развитие газовой индустрии и экспорта.
С 5 июня 2017 года в Персидском заливе продолжается так называемый катарский дипломатический кризис – арабские соседи эмирата и их союзники в мусульманском мире, во главе с Саудовской Аравией, объявили о полном разрыве дипотношений, а также сухопутного, морского и воздушного сообщения с Катаром. Они обвинили это государство и лично правящего там эмира Тамима бин Хамада Аль Тани в поддержке самых разных террористических группировок, включая "Исламское государство", "Аль-Каиду", "Джебхат ан-Нусра" и "Братья-мусульмане", и распространении их идеологии, в том числе с помощью СМИ, а также в поддержке Ирана и "опасных связях" с Турцией.
Саудовская Аравия ввела полную блокаду Катара – получающего через ее территорию 80 процентов продовольствия и вовсе не имеющего собственного сельского хозяйства. Правительству Катара был передан список требований из 13 пунктов, среди которых: закрытие базирующегося в Катаре и контролируемого его правительством международного телеканала "Аль-Джазира", разрыв дипломатических отношений с Ираном и, главное, прекращение военного сотрудничества с Турцией и ликвидация появившейся в Катаре в 2017 году крупной турецкой военной базы.
Катар все эти условия выполнять отказался. Эмир Катара Тамим Аль Тани заявил в нескольких телеинтервью, что страны Персидского залива стремятся к смене власти в его стране и потому предъявляют заведомо невыполнимые и не подкрепленные доказательствами обвинения и требования. После нескольких совещаний в Стамбуле с турецким президентом Реджепом Эрдоганом, выразившим "полную поддержку всех действий Дохи (катарская столица. – РС) в эти нелегкие времена", Тамим Аль Тани объявил о том, что турецкое военное присутствие в эмирате будет расширено, а катарские ВВС и ВМС в ближайшее время увеличатся вдвое и получат несколько десятков новых боевых самолетов и кораблей.
На этом фоне в минувшие выходные в Катаре был уверенно представлен проект главного стадиона чемпионата мира по футболу, который должен пройти в эмирате в 2022 году – несмотря на все призывы со стороны других арабских государств Персидского залива бойкотировать его или вообще перенести в другую страну и обвинения в том, что катарская заявка в 2010 году выиграла конкурс на проведение ЧМ-2018 с помощью подкупа чиновников ФИФА. Стадион с золотым фасадом, строительство которого должно закончится в 2020 году, станет основным объектом абсолютно нового города Лусаиль, возводимого в 15 километрах к северу от столицы Дохи. Общая стоимость всего проекта оценивается в 45 миллиардов долларов.
О причинах столь независимого поведения Катара, о том, как позиция этой маленькой монархии меняет всю конфигурацию сил на Ближнем Востоке, где появляется еще один "центр силы", противостоящий как саудовскому, так и ирано-шиитскому блокам, и о том, насколько в этих развивающихся процессах задействованы другие важные игроки, то есть США, Россия, КНР, Турция и Израиль, в интервью РС рассуждает востоковед, военно-политический эксперт Михаил Магид:
– Противостояние между государствами на Ближнем Востоке усиливается – на наших глазах формируется третий мощный военно-политический блок Турция – Катар. Также не исключено, что в будущем к ним может примкнуть и Кувейт. Во-первых, мы сейчас переживаем очередное падение цен на нефть, и на этом фоне целый ряд стран (не только Катар) хотели бы прекратить отношения с ОПЕК и самостоятельно наращивать производство нефти. Потому что им это более выгодно, чем продолжать зависеть от тех ограничений, которые на них накладывает руководство Организации стран – экспортеров нефти. Если оставить в стороне природный газ – если Катар выйдет из ОПЕК, он сможет нарастить производство нефти примерно на 100–150 тысяч баррелей в день. Это не очень много и не повлияет на мировые цены, но для Катара это будет очень выгодно.
Во-вторых, сейчас в Вашингтоне подготовлен законопроект, направленный на борьбу с международными картелями, прежде всего, именно с ОПЕК. До сих пор предыдущие президенты США блокировали такие инициативы, но как раз Дональд Трамп является сторонником таких мер. И Катар (как и, возможно, в будущем некоторые другие государства) не заинтересован в том, чтобы попасть под какие-то возможные американские санкции. Катар заинтересован в улучшении отношений с Вашингтоном.
– До сих пор в регионе Персидского залива нарастало одно противостояние – между Тегераном и Эр-Риядом. Теперь "узлов силы", образно говоря, стало три. И мы не затрагиваем при этом две такие важные и болезненные темы, как израильско-арабские отношения и война в Сирии. Итак, Катар вовсе не остался в одиночестве: на его стороне выступает Анкара и еще такая могущественная сверхдержава, как Китай. Недавно между Дохой и Пекином прошли переговоры на высоком уровне, Катар – один из основных поставщиков в Китай сжиженного природного газа и вообще занимает важное место в продвижении Китая в регион, в его глобальном проекте "Пояс и путь". От этого всего ситуация становится еще более запутанной?
– Три мощных военно-политических блока, сложившихся на мусульманском Ближнем Востоке, неоднородны, конечно, но, да, можно говорить об их наличии. Иран и сочувствующие ему правительства и шиитские движения и ополчения, в первую очередь в Ираке, Сирии и Ливане, – это то, что называется "шиитским полумесяцем", новая "Иранская империя", протянувшаяся вдруг до побережья Средиземного моря. Громадное усиление Ирана вызвало очень острую реакцию на Ближнем Востоке, и теперь блок арабских государств во главе с Саудовской Аравией, ОАЭ, Египтом, к которому также примыкает ряд других суннитских арабских стран, противостоит этому иранско-шиитскому блоку. И Израиль сейчас, по сути дела, примыкает к саудовско-арабско-суннитскому объединению, а арабо-израильский конфликт в силу этого противостояния отошел на второй план. На первый же план выдвигается арабо-иранский конфликт, в котором участвует и Израиль, на стороне арабско-саудовской коалиции.
Но формируется третий блок, который состоит из Турции и Катара, и при этом недавно было заключено военное соглашение между Турцией и Кувейтом. И этот блок претендует на самостоятельную политику. Очень мощное в военном отношении мусульманское государство Турция, проводящая в последнее время очень активную внешнюю политику, в соединении с огромными финансовыми ресурсами Катара, с его мощнейшим медиапроектом "Аль-Джазира" – это большая, самостоятельная и независимая сила. Поэтому, конечно, Турция будет продолжать опекать Катар. А противоречия, которые существуют между всеми перечисленными блоками, в будущем будут усиливаться.
Что касается КНР, то это очень важный компонент происходящего в регионе, но я бы не стал преувеличивать его значение. Китай в современном мире избегает откровенно вмешиваться в местную политику на большом удалении от своих границ, но Пекин просто своими деньгами влияет на эту политику. И то, что Катар с КНР укрепляет отношения, – усиливает политическое влияние Катара в какой-то мере тоже.
– А Саудовская Аравия сейчас теряет ли свои позиции, по разным причинам, в том числе, может быть, даже из-за дела Хашукджи (Хашогги), которое потрясло весь мир? Или, наоборот, возможно, влияние Саудовской Аравии за последние полгода-год окрепло, в связи со всем, что сделал наследный принц Мухаммед бин Салман, если, как многие мировые лидеры и предпочитают, не обращать внимания на убийство в Стамбуле?
– Дело Хашукджи (Хашогги) нанесло огромный имиджевый и политический ущерб Эр-Рияду, и прежде всего, принцу бин Салману. Эта история очень невыгодна Саудовской Аравии – и далеко не случайно столь активно к ней привлекают внимание именно турецкие СМИ и политическое руководство Турции. Но я бы не стал преувеличивать проблемы принца Мухаммеда бин Салмана, потому что США делают ставку, конечно, по-прежнему на союз с Саудовской Аравией. Сотни миллиардов саудовских денег вложены в американскую экономику, и между США и Саудовской Аравией заключен величайший в истории оружейный контракт – саудовцы намерены в течение нескольких лет купить американского оружия на сумму свыше 100 миллиардов долларов. Кроме того, США считают своим главным врагом на Ближнем Востоке по-прежнему Иран и его союзников, а саудовцы – это как раз та сила, которая ей наиболее активно противостоит, вместе с Израилем. Поэтому, думаю, ни о каком серьезном ухудшении отношений между Вашингтоном и Эр-Риядом из-за дела Хашукджи (Хашогги) говорить все-таки не приходится.
Что касается решения Катара выйти из ОПЕК, то оно, конечно, может нанести определенный ущерб саудовцам, потому что может стимулировать некоторые другие арабские государства на выход из организации. Например, существуют большие противоречия между ОПЕК и Ираком, который, как и Катар, стремится к независимой энергетической политике. Багдад хочет восстановиться после войны, и ему требуется для этого наращивать добычу нефти. И есть определенная вероятность (сложно ее как-то математически оценить, но она существует), что Ирак может последовать за Катаром.
– США в регионе нужен единый антииранский фронт, во главе с Эр-Риядом. Своеволие Катара, поддерживаемого Турцией, сильно нарушает планы Вашингтона?
– Оно мешает этим планам, но ведь Катар проводит достаточно эффективную, многовекторную, я бы сказал, откровенно хитрую внешнюю политику, старается маневрировать так, чтобы угодить всем великим державам. Об одном из этих векторов мы уже поговорили – это быстрое развитие его отношений с Китаем. Но точно так же Катар пытается улучшить отношения и с США. Например, катарцы только что обещали инвестировать десятки миллиардов долларов в американскую экономику, что вызвало позитивный отклик Дональда Трампа.
– Россия в этой все больше мутнеющей на глазах ближневосточной воде может пытаться выловить какую-то новую рыбу? На последнем саммите "Большой двадцатки" в Аргентине все наблюдали за тем, как Владимир Путин и саудовский принц Мухаммед, оказавшиеся там оба в заметной изоляции, улыбались друг другу, трясли рукопожатиями, договаривались об уменьшении добычи нефти. Это была демонстрация намерений Москвы для всех, в том числе в отношении ОПЕК?
– Москва играет очень своеобразную роль на Ближнем Востоке, по-прежнему неизменно выступая в роли военного союзника ирано-шиитского блока и в первую очередь близкого Ирану режима Асада в Сирии. Казалось бы, это должно было привести к резкому ухудшению отношений и с Израилем, и с Саудовской Аравией, и с Катаром, и с Турцией. Но на самом деле Россия пытается маневрировать между всеми блоками, пытается выступать везде в роли посредника, договаривается с Саудовской Аравией, а в чем-то идет навстречу Турции, и вроде ни с кем не ссорится. Возможно, что в Кремле считают, что это очень тонкая и очень умная политика. Мне сложно оценить, насколько они в долгосрочной перспективе правы, а насколько – нет. Но в тех же отношениях с Саудовской Аравией есть важный момент. Выяснилось, что Москва и Эр-Рияд, вступая в сделки на нефтяном рынке, могут влиять на мировые цены на нефть. И даже появились разговоры о том, что сама Саудовская Аравия может выйти из ОПЕК, как ни парадоксально, – потому что ей может оказаться выгоднее вместе с Москвой регулировать ценообразование, невзирая на мнение всяких менее крупных производителей и не согласовывая с ними свои решения. Такой вариант тоже есть, и он обсуждается. Поэтому саудовцы и Москва не на пустом месте демонстрируют хорошие отношения – между ними действительно есть очень важное сотрудничество.
– Вашингтон это все должно сильно настораживать?
– Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны понять, что мы имеем в виду, когда в целом говорим об интересах Вашингтона на Ближнем Востоке. Существует план Трампа, который он неоднократно озвучивал. Он состоит приблизительно в том, что США договариваются по Сирии с Россией, которая помогает американцам убрать иранское присутствие оттуда, а в ответ на это президент Трамп помогает снять какие-то санкции с Москвы, которые были введены за войну на Украине. Или, по крайней мере, ослабить их. Но на практике этот план не срабатывает. Как заметил американский специальный посланник по Сирии Джеймс Джеффри, этот план нереализуем, потому что ни у Путина нет возможности добиться вывода иранских и проиранских сил из Сирии, ни у Трампа нет возможности отменить или ослабить антироссийские санкции. Да, Вашингтон, вероятно, не устраивает позиция Москвы, которая сейчас фактически является союзником Ирана в Сирии. Но поделать с этим в настоящее время США ничего не могут – хотя бы потому, что вся политика и позиция Вашингтона в регионе до сих пор весьма неопределенные. Похоже, что разные силы в Вашингтоне выступают с разными проектами – и пока не могут договориться, – полагает Михаил Магид.
