Государственная служба по борьбе с экономическими преступлениями 9 июля опубликовала предварительные итоги расследования дела по выводу из Кыргызстана около 700 миллионов долларов. В сообщении ведомства также содержатся данные о поступлениях на счета благотворительного фонда семьи Матраимовых. Вместе с этим финпол «настоятельно требует» от автора расследования «Азаттыка» Али Токтакунова предоставить озвученные им в расследовании документы. Это вызвало дискуссии в медиасообществе.
Очередной выпуск радиопередачи «Перекресток» был посвящен этой теме. В дискуссии приняли участие учредитель издания «Кактус Медиа» Дина Маслова, журналист-расследователь Болот Темиров и экс-начальник управления ГКНБ по борьбе с экономическими преступлениями Максат Мамытканов. Также были приглашены и представители финпола. Но в ведомстве предпочли не отвечать на официальное приглашение.
«Азаттык»: Госпожа Маслова, после обнародования сообщения финпола вы на своем сайте опубликовали материал, в котором указали на некоторые недостатки в расследовании ведомства. Выскажите, пожалуйста, свой взгляд на это расследование и ответьте на вопрос, какова роль журналистики в борьбе с коррупцией.
Маслова: Я могу лишь озвучить некоторые тезисы из того материала. Его писала я. Самое ключевое в том, что борьба с коррупцией возможна при прозрачности и подотчетности государства. Потому что в мутной воде можно делать все, что угодно. Пока СМИ достаточно свободные и независимые, чтобы заявлять о проблемах. Это и есть основная задача журналистики. То есть, не просто информирование. Природа журналистики такова, что мы сообщаем о проблемах общества, государства. Мы являемся тем мостом, который доносит до общества проблемы, используя свои площадки. Соответственно, государство должно реагировать. Более того, мы являемся налогоплательщиками и должны требовать подотчетности государственных органов. Мы должны им об этом напоминать. Но ситуация, как финполиция отвечает СМИ по поводу расследования по Матраимову, говорит о том, что ГСБЭП и государство в целом не совсем понимают ни своей роли, ни своей задачи. Поэтому я считаю этот ответ попросту хамским.
«Азаттык»: Господин Мамытканов, вы обладаете опытом работы в сфере борьбы с экономическими преступлениями. Расскажите, пожалуйста, о порядке реагирования компетентных органов на публикации в СМИ.
Мамытканов: В соответствии с нашим законодательством, любое сообщение о правонарушении, которое было размещено в средствах массовой информации, должно быть рассмотрено нашими органами государственной власти, и должна быть соответствующая реакция. Они обязаны все это проверить и перепроверить. И точно так же – через СМИ – распространить итоги своих мероприятий и выводов.
«Азаттык»: Что еще кроме публикации в СМИ может быть поводом для расследования?
Мамытканов: Личные обращения граждан, обращения юридических лиц, политических или иных публичных организаций. Это и является основанием для проведения проверок.
«Азаттык»: Буквально через две недели после публикации расследования Али Токтакунова председатель Государственной службы финансовой разведки Гуламжан Анарбаев на совещании в правительстве сообщил, что сведения о движении 700 миллионов передавались в финансовую полицию. Но тогда никаких сообщений об итогах проверки не было. Мы несколько дней назад обратились в финансовую полицию с вопросом, проводилась ли проверка, но ответа так и не получили. Отсюда вопрос: а каков порядок реагирования на такие сведения?
Мамытканов: Это зависит от того, в какое ведомство направила сведения Финразведка. Если она говорит, что направила в финансовую полицию, то она должна была провести соответствующие мероприятия. В чем смысл их обращения? Они направили сведения по факту возможных подозрений в отношении этих средств. Во-первых, большой объем этих средств. Он и вызывает подозрения. По нашему законодательству, любые средства, превышающие 1 миллион сомов, подпадают под контроль. Если какая-то служба затребует сведения по этим средствам, они должны предоставить источник происхождения этих денег. Контроль за денежными переводами для чего был внедрен? Для того, чтобы противодействовать отмыванию средств, добытых преступным путем, финансированию терроризма и отмыванию коррупционных денег. Получив эти сведения, финполиция должна была провести свои проверочные мероприятия. И сделать для себя выводы об источнике их происхождения. Но финполиция говорит, что это были деньги коммерсантов.
«Азаттык»: Я говорю именно о 2016 годе. Насколько я понимаю, тогда финпол должен был отреагировать, провести расследование. Но, судя по всему, расследование было начато только после журналистской публикации Али Токтакунова.
Мамытканов: Они, хоть и запоздало, но делают эту проверку, выносят свое заключение. В соответствии с этим заключением и будет даваться правовая оценка. Они должны были уже установить источник происхождения этих денег и рассеять подозрения финразведки, а теперь и общества, и вашей редакции, которая опубликовала расследование, что эти деньги не являются как-то похищенными или полученными не в результате каких-либо противоправных действий. То есть, вот таким образом они задним числом исправляют свою ошибку.
«Азаттык»: В своем пресс-релизе финпол указал, что для продолжения проверки «настоятельно требует» от Али Токтакунова документы. Господин Темиров, перед публикацией расследования «Азаттыка» вы тоже провели свое расследование о происхождении имущества экс-замглавы Государственной таможенной службы Матраимова. Каким методом вы добывали документы? Как вообще получают документы государственные органы, которые имеют доступ к базам данных, могут запрашивать сведения?
Темиров: Я хотел обратить внимание на сам ответ финансовой полиции. Абылгазиев поручил проверить информацию, которая была озвучена в расследовании «Азаттыка». Они сделали ровно то, что им поручили – вот это отсюда пошло туда. Но в тех же социальных сетях очень многие задаются вопросом о том, откуда у нас столько «голландского текстиля», например. Финполиция этими вопросами не задается. Такое это отношение – лишь бы отмазаться. Что касается документов, то эти финансовые переводы - их нет в открытых данных, но они доступны финансовой полиции. Нам, журналистам, трудно достать их, если нет источников.
«Азаттык»: А может быть так, что финполицию интересует не сам документ, а источник его происхождения?
Темиров: Скорее всего, да.
Маслова: Это ключевое.
«Азаттык»: Господин Мамытканов, снова вопрос для вас. Имеет ли финпол доступ к сведениям, составляющим банковскую тайну?
Мамытканов: Банковская тайна охраняется законом. Доступ к этим сведениям имеет определенный порядок. Банковскую тайну могут раскрыть с санкции следственного судьи, который выносит акт на основании ходатайства или обращения органа. Вот так и получают доступ. Раньше – до введения новых кодексов – это делалось иначе: следователь выносил санкцию, прокурор утверждал, давал санкцию на выемку, обыски или на истребование каких-либо документов. Сейчас процедура усложнилась. В нынешней ситуации никто не имеет права выдавать документы, которые подпадают под банковскую тайну.
«Азаттык»: А вообще очень интересно, почему судьбу дальнейшего следствия свели к тому, предоставит журналист документы или нет. Все-таки в финполе работают опытные люди, которые, наверное, могут самостоятельно добыть бумаги…
Мамытканов: В данном случае они – органы следствия – в рамках своих полномочий обратились к журналисту предоставить документы, которые есть у него на руках. Предоставить эти документы или нет – это решение самого журналиста. Закон не обязывает его делать это, если только он добровольно не пожелает.
«Азаттык»: Госпожа Маслова, а вы сталкивались с ситуацией, когда правоохранительные органы обращались к вас с просьбой предоставить какие-то документы, касающиеся ваших материалов?
Маслова: Такое происходит постоянно. Взять, например, наше расследование на КПП «Токмак - Автожорожный». Изначально же правоохранительные органы хотели предъявить нашему журналисту статью «Ложный донос», требовали разгласить источник информации, вызывали его на допрос. Но потом они были вынуждены признать, что перестрелка была. Сейчас, конечно, дело пытаются замять. Но тем не менее, это такое давление – «приходи на допрос, можем предъявить статью «Ложный донос» или выдай нам источник информации». Такое бывает. Требуют, в основном, после каких-то расследований.
Мы писали материал о зампредседателя ГСБЭП Эмиле Жагырчиеве и о том, что он владеет ресторанами. Мы нашли доказательства. И у нас тоже в том числе были банковские документы о том, что он брал кредит. Кредитная линия была на полмиллиона долларов. Мы их просто не публиковали именно потому, что это банковская тайна. На меня выходили люди и спрашивали, откуда у нас документы. Но на самом деле мы все понимали, кто источник «слива» этой информации. Поэтому в данном случае они не давили. Но такое, на самом деле, происходит очень часто. Потому что просто пытаются найти этого человека и отомстить ему, сделать что-то.
«Азаттык»: То есть, главная цель – найти источник информации, а не довести расследование до конца?
Маслова: Когда же наши госорганы хотели что-то расследовать?
Сокращенная и адаптированная текстовая версия.
Полный выпуск передачи можно ниже (слушать с 30-й минуты)
