«Никто не был к этому готов». Интервью с медсестрой из Бергамо

Италия остается главным эпицентром пандемии коронавируса COVID-19 в мире: несмотря на то что число погибших от него немного снизилось в воскресенье и составило "всего" 650 человек, больницы на севере страны по-прежнему переполнены, а медики с трудом справляются с выпавшей на них нагрузкой.

Корреспонденты украинской службы Радио Свобода/Радио Свободная Европа поговорили с Ярославой Вишневской, медсестрой реанимационного отделения больницы Humanitas Gavazzeni в итальянском Бергамо, одном из городов, которого эпидемия коснулась сильнее всего. Как и многие другие врачи в Италии, Вишневская сама заразилась коронавирусом от одного из пациентов и сейчас находится на домашнем карантине со своей семьей, все члены которой также болеют.

"Мы с первого дня знали, что заражение неизбежно"

– Первые симптомы болезни я почувствовала 8 марта. Была сильная слабость в теле, на следующий день температура 38,3. Я предупредила на работе, но сказали выходить. Когда я пришла в больницу (при входе и выходе нам меряют температуру), у меня было 38,7. Меня сразу отправили в отделение скорой помощи и прокапали.

– У вас взяли пробу на наличие коронавируса?

– Нам не делают анализ, это даже не обсуждается. В реанимации все переболеют, это очевидно, нас предупредили, и мы это осознаем. Пробу берут, когда есть подозрение.

– Возможную тяжелую простуду исключают априори?

– Это может быть простуда, но мы уже три недели до этого работали с больными COVID-19. Мы с первого дня знали, что заражение неизбежно, потому что мы на такой работе. Некуда деваться. Конечно, принимали меры безопасности, надевали защитные скафандры, шапочки, маски. Заражения невозможно избежать. Просто неизвестно, когда и кого из нас в больнице это настигнет, это зависит от иммунной системы каждого.

– Как вас лечили?

– Мне сбивали температуру и прокапали мощную дозу антибиотиков. День меня держали в больнице и вечером сказали идти домой лечиться, потому что тогда уже мест в больнице не было, больные лежали в коридорах. Тем более, поскольку у меня не было тяжелых проблем с дыханием, в таком состоянии желательно лечиться дома, мне не нужны были аппараты для дыхательной поддержки.

– Как проходит лечение дома на карантине?

– Чтобы сбить температуру, каждые шесть часов пью парацетамол, кроме этого, мне выписали антибиотик на 10 дней. Температуры уже нет, я чувствую себя лучше. Первый раз вышла на улицу 19 марта, чтобы купить продукты и лекарства для мужа. Он уже неделю лежит с температурой 38,7, никак не можем ее сбить. У него тоже вирус.

– У него брали пробу?

– Нет. Очевидно, что если у меня был вирус, значит, и он заразился, я с первого дня всех предупредила в семье. Младший 19-летний сын также дома с более низкой температурой. Люди помоложе и с крепкой иммунной системой легче переносят вирус, люди постарше – сложнее, как и все другие болезни. Мой 48-летний муж никогда особо не болел, а сейчас совсем слег, для него это почти трагедия.

"Первые дни мы были без масок"

– Как вы оцениваете уровень подготовки и защиты медперсонала в условиях эпидемии?

– Сначала никто особо не принимал во внимание советы китайских врачей. Мы видели фотографии, думали, что рано или поздно это дойдет до нас, но полного осознания опасности не было. Никто не был готов к такой чрезвычайной ситуации. Мы не знали, как правильно обращаться с такими больными. Ежедневно из дирекции нам сообщали новые указания по поводу того, как действовать, как одеваться. Первые дни мы были без очков, без масок и других защитных аксессуаров, потом сказали обязательно защищать глаза, лицо, голову и шею.

– Защитной одежды и оборудования хватало?

– Да, здесь всего было достаточно. Все это одежда для врачей, которая ранее использовалась только в операционной. Материалов сначала тоже хватало. Но все это не было рассчитано на большое количество пациентов, которые начали поступать потом. Где-то в середине февраля к нам попал первый больной, затем постепенно количество пациентов стало увеличиваться.

Бум начался 3 марта. В ту ночь я была на смене, и когда вернулась домой, то впервые плакала, хотя я уже 8 лет работаю в реанимации. У меня и сейчас слезы на глазах. Такое было впечатление, что здесь взорвалось что-то страшное. Каждые 10 минут разрывался телефон: куда бежать, кого подключать к аппарату искусственного дыхания, кого спасать. В переполненных отделениях мы не успевали уделять внимание больным. Все было очень быстро. В первые дни мы слышали, что у нас трое больных, потом их было уже 30, на следующий день – 60. Мы хватались за голову, не знали, как справляться.

3 марта была ужасная ночь, не знаю, чем это объяснить. Когда мы закончили смену, не могли говорить. Просто тупо смотрели друг на друга. Это была ужасная ночь. Мы не успевали подключать людей к аппаратам, которых уже не хватало, не знали, что делать с людьми, которые задыхались на глазах. Можно с помощью "груши" временно вручную качать кислород, но потом пациента надо подключить к аппарату, а свободного нет. Впоследствии мы разделили инфицированных и неинфицированных пациентов. Медицинскую аппаратуру нельзя было переносить, поэтому мы перемещали больных с одного этажа на другой.

"Меня поражали глаза пациентов, которые задыхались"

– Что говорят коллеги, какова сейчас ситуация в больнице?

– Ужасная. Облегчения нет. Количество больных увеличивается. Каждые 10–15 минут прибывают скорые с тяжелыми больными. Еще до этого в отделении скорой нервничающие люди сидели и ждали обследования, а врачи выходили к ним и говорили: поймите, мы не имеем возможности принимать новых пациентов. Потом уже не стало и свободных мест для подключения к кислородным аппаратам. Клали в постель пациенту баллон с кислородом и пожилых людей оставляли в коридоре, уж сколько протянет... К сожалению.

– Что во время этих тяжелых дней поразило вас больше всего?

– Я привыкла к работе в операционной, где есть случаи с открытыми грудными клетками или брюшной полостью. Это на меня не производило впечатления, я все переносила нормально. Но такое, чтобы меня заставить заплакать... Меня поражали глаза пациентов, которые задыхались, нуждались в спасении, а ты не успеваешь им помочь. Такого никогда не было даже во время экстремальных случаев в реанимации.

– По вашим наблюдениям, среди тяжелых больных действительно подавляющее большинство пожилых людей?

– Да, процентов 70 – это люди пожилого возраста. Они очень уязвимы. У многих почечная недостаточность или другие патологии сердца или печени. Они физически не вытягивают, у них очень слабая иммунная система. Мой муж еще не такой старый, ему 48 лет, и даже у него мы уже седьмой день не можем сбить температуру, постоянно находимся на связи с врачом. В больницу не берут, пока не задыхаешься.

– Есть случаи, когда врачи выбирают, кого спасать, а кого уже нет?

– Они обязаны принимать всех, врачи скорой дома спрашивают, хочешь ли ехать в больницу. Если врач оценивает состояние пациента тяжелым и это пожилой возраст, его тупо подключают к аппарату, но... сколько он протянет? Люди умирают как мухи, извините. На больницу за день по 30–40 мертвых. У нас в Бергамо четыре больницы. Вчера (19 марта. – Прим. РС) 475 умерших в городе. Колонны военных машин вывозят тела в другие города, потому что у нас нет места на кладбищах и в крематориях.

"В Германии еще все впереди"

– Вы, как специалист, нашли для себя объяснение, почему именно в Италии такой рекордный уровень смертности от вируса и почему вообще он так быстро здесь распространился?

– Мое личное объяснение такое, хотя точной причины пока никто не скажет: Ломбардия – промышленно активный регион, здесь живут состоятельные люди, которые много путешествуют в отпусках и по работе, поэтому этот вирус так быстро попал сюда и стремительно распространился. А сами люди, к сожалению, сначала не воспринимали это все серьезно, как сейчас и в Украине. Я вижу в социальных сетях, как люди в Украине ходят на шашлыки, автобусы полные, на рынках много людей.

– Одной из причин называют неготовность системы здравоохранения оперативно отреагировать на новую угрозу.

– Это тоже. Нас предупреждали в больнице, что может прийти пандемия и мы можем не справиться. Мы понимали понемногу, но думали, ну, как-то это будет. За пару дней привыкаешь, надо выставлять "стену" перед собой, чтобы держаться.

– Влияет ли на итальянский феномен большой процент пожилого населения в стране? В Германии, которая после Италии в ЕС идет на втором месте по числу пожилых людей, умерших пока относительно немного.

– Подождите, в Германии еще все впереди. Есть еще важный вопрос дисциплины. Когда сказали сидеть дома, а люди не слушают. Вирус переносится мгновенно даже через прикосновение руками. Я вчера была в магазине, нас запускали по очереди, но заходили покупатели и в масках, и без масок. Зашли три человека, и один из них закашлялся над овощами – меня как будто током пронзило. Я раскричалась, и людей без масок выгнали из магазина.

– Сначала говорили, что маски должны носить только больные, здоровым она ни к чему, достаточно соблюдать безопасное расстояние. Теперь же говорят, что маски нужны всем.

– Маска необходима для всех, обязательно. Я вам рассказала пример из магазина: ты не знаешь, где ты вдруг кашлянешь, где кто-то чихнет случайно рядом с тобой. Вирусные микробы тяжелые, они падают на землю, но могут упасть на одежду, на сумку. Из-за дефицита масок паниковать не надо. Делайте их сами из ткани, вырезайте дырки для ушей и носите, когда выходите из дома. Это не защитит вас от коронавируса, но защитит от других бактерий, которые смогут осложнить проблемы со здоровьем в случае заражения. Людям, к сожалению, не объясняют, как правильно носить маску. Ее не следует трогать руками возле носа и рта, если нужно поправить, то берите там, где уши.

Простые хирургические маски следует пропаривать утюгом. Распространенная ошибка, когда маску поправляют грязными одноразовыми перчатками. Перчатки следует менять часто. Взял товары в магазине в перчатках, затем снимаешь их и чистыми руками берешь кошелек. Я не беру деньги руками у продавщицы, а она мне кладет сдачу в кошелек. Несколько дней я не буду трогать кошелек, и бактерии умрут. Все, что я покупаю, обрабатываю дома дезинфицирующим средством.

– В Италии много акций в поддержку медперсонала, вас называют героями. Что вы об этом думаете?

– Мы действительно в непростой ситуации, медики делают очень много, многие наши коллеги инфицированы, есть умершие. Я не чувствую героизма. В среду я выйду на работу и четко понимаю, что опять лезу в ад. При этом на работу меня тянет, я не могу бежать, как крыса с корабля.