«В этой игре разыгрывалась вся Россия». Как взрывали дома в 1999 году

"На улицу Гурьянова мы с оператором Володькой примчались минут через 15 после взрыва дома. Еще не осела пыль, повсюду слышались крики и стоны, а из газовых труб вырывалось пламя. Первым делом мы бросились к мужчине в одних трусах, который звал свою жену и внучку: они жили на 2-м этаже, стена обрушилась, и на них упал горящий шкаф. Сначала были слышны крики девочки, а потом все затихло. С помощью каких-то тумбочек мы с пенсионером попытались взобраться наверх, но тут подошел мент: "А у вас разрешение на съемку есть?" Я редко ругаюсь матом, но тут понес на этого придурка в погонах, и он убежал. Потом мы вошли в одну из уцелевших квартир на 1-м этаже и увидели спасателя, который рылся в шкафах и искал деньги и ценности. Заметив нас, он выпрыгнул в окно. Затем мы выносили из дома кричащих от боли старушек и инвалидов и прекратили съемку, когда закончились видеокассеты. Среди пыли и обломков я заметил светящиеся при луне какие-то точки. Подошел поближе, а это оказались глаза погибших людей. Никогда не забуду светящиеся глаза полуголой мертвой женщины. Прошел год, и мне по почте прислали икону. В посылке была записка: "Спасибо Сергей за репортаж. Все время вспоминаю того мужчину в трусах, зовущего свою внучку".

Так журналист Сергей Канев вспоминает взрыв жилого дома на улице Гурьянова в Москве в ночь на 9 сентября 1999 года. 31 августа 1999 года произошел взрыв в торговом комплексе "Охотный ряд" под Манежной площадью в Москве, 4 сентября – взрыв жилого дома в Буйнакске, 13 сентября был взорван дом на Каширском шоссе в Москве, а 16 сентября – дом в Волгодонске. Погибли почти 250 человек, пострадали около полутора тысяч. 22 сентября было объявлено о предотвращении взрыва жилого дома в Рязани, но потом руководство ФСБ объявило, что это были "учения". 23 сентября российские войска начали массированные бомбардировки Грозного и его окрестностей. Скромнейший рейтинг премьер-министра Владимира Путина, пообещавшего мочить террористов в сортирах, начал стремительное движение вверх.

Прошло 20 лет, но не существует внятного ответа на вопрос, кто и как спланировал теракты, в которых погибли почти 250 человек и пострадали около полутора тысяч. Даже официальная версия никак не подтверждает, что за терактами стоит тогдашнее руководство Чечни. Попытки разобраться, что за "учения" ФСБ планировались в подвале жилого дома в Рязани, завершились фиаско. Руководство спецслужбы не только не потрудилось дать разъяснения, но и принялось преследовать тех, кто пытался провести независимые расследования.

В статье "Вопросы, которым 20 лет", опубликованной Радио Свобода к 20-й годовщине взрыва на улице Гурьянова, Юрий Федоров напоминает об ожесточенной борьбе за власть в 1999 году. Если бы не было терактов и возобновления войны в Чечне, у Владимира Путина не было бы шансов стать президентом России.

К такому же выводу приходит и американский журналист Дэвид Саттер, написавший книгу Darkness at Dawn ("Тьма на рассвете", 2003) о событиях 1999 года и превращении России в "криминальное государство".

"Я абсолютно уверен, что ФСБ ответственна за взрывы домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске и попытке взорвать здание в Рязани. Я думаю, что теракты были cпланированы ельцинским окружением – по всей видимости, Березовским – и что Путин стал премьер-министром в силу его готовности участвовать. Рассекреченные в США документы свидетельствуют, что 8 сентября Ельцин убеждал Клинтона, что Путин, у которого тогда было 2% поддержки, станет президентом России. И на следующий день было взорвано здание на улице Гурьянова. Мы не можем исключить, что Ельцин либо согласился прикрыть тех, кто взрывал дома, или отдал приказ сам", – говорит Дэвид Саттер.

Сам Борис Березовский утверждал, что в 1999 году не считал это спецоперацией, а потом стал собирать свидетельства и убедился в том, что за взрывами стоит ФСБ.

Один из главных аргументов Березовского – вывод английских и французских экспертов, изучивших фотографии взрывного устройства, найденного в Рязани, и подтвердившего, что оно настоящее, а вовсе не муляж, как объявила ФСБ.

Артем Круглов, создатель ресурса «Путинизм», напоминает последовательность рязанских событий:

"Официальных версий рязанского инцидента было две. Одна прожила два дня – с 22 сентября до утра 24 сентября 1999 года. Эти два дня официальные власти сообщали о попытке теракта в Рязани, массового убийства жителей 9-этажного дома на улице Новоселов. Три террориста хотели подорвать дом в "московском стиле": три мешка со взрывчаткой в подвал, таймер на раннее утро, чтоб спящий дом сложился и была гора трупов, как ранее в Москве на Каширке и улице Гурьянова.

23 сентября пресс-центр МВД официально сообщил о гексогене в мешках, а рязанская ФСБ столь же официально возбудила уголовное дело по ст. 205 ("Террористический акт"). О попытке теракта сообщили ведущие государственные СМИ. По ТВ показал фотороботы подозреваемых. Вот это была первая официальная версия властей. И в неё я верю.

Вечером 23 сентября о "мешках с взрывчаткой" в Рязани говорил сам Путин на пресс-конференции в Астане. Благодарил население за бдительность. Правда, на пресс-конференции Путин немного заговорился и сказал странную фразу про рязанский инцидент: "Я не думаю, что это был какой-то прокол". Какой прокол, кто прокололся? Но на это никто не обратил внимания.

Тем более там же, в Астане, он произнес свою знаменитую тираду "мочить в сортире" террористов, и это затмило все остальное. Такова была вообще его предвыборная кампания в 1999 году, когда его вели к власти. Смотрите, чеченцы взрывают ваши дома, убивают ваших детей среди ночи, а я, Путин, – спаситель, буду мочить по сортирам.

А между тем прокол-то действительно вышел. Это стало понятно утром 24 сентября. На тот момент рязанских террористов уже то ли задержали, то ли вычислили квартиру, где они прятались в городе. И тогда около полудня в телевизоре появился Патрушев. И неожиданно озвучил новую версию событий. Подозреваемые – не чеченцы, а сотрудники ФСБ, это был не теракт, а "учения", а в мешках был "сахар".

Через пять месяцев, 22 марта 2000 года бывшие командиры группы "Альфа" генерал Зайцев и группы "Вымпел" генерал Герасимов провели пресс-конференцию, где поведали подробности "учений ФСБ": спецназовцы из "Вымпела" (диверсанты ФСБ) поехали в Рязань на машине из Москвы. Приехали к вечеру, купили сахар на местном базаре, охотничий патрон для детонатора там же на месте, а потом отправились в спальный пролетарский район "проверять бдительность" в одной из многоэтажек.

В эту версию Патрушева и в её дальнейшие подробности, которые поведали генералы Зайцев и Герасимов, я не верю. Не буду повторять все претензии к ней, об этом много писали за 20 лет, начиная с Литвиненко. Что учения так не проводятся, с реальным уголовным делом по 205-й статье, с выкидыванием жителей дома на улицу среди ночи. Почему об "учениях" сообщили только на третий день, когда дальше врать уже возможности не было – исполнители попались и т.д.

Остановлюсь только на одном моменте, который Литвиненко и другие расследователи в свое время упустили, а он важен. Взрывчатка, которой взрывали дома на Каширке и Гурьянова, – это был, строго говоря, не гексоген, а смесь тротила с гексогеном. Гексоген в чистом виде для подрыва использовать нельзя, он слишком чувствителен и взрывоопасен. Поэтому смешивают с тротилом.

10 сентября 1999 года УФСБ по Москве и Московской области официально сообщало, что дом на Гурьянова был подорван "бризантным смесевым веществом" из тротила и гексогена массой около 350 кг в тротиловом эквиваленте. Аналогичные сообщения о смесевой взрывчатке были и в отношении дома на Каширке.

24 марта 2000 года в эфире телеканала НТВ, в знаменитой программе "Рязанский сахар", житель дома в Рязани Евгений Картофельников, который обнаружил мешки, описывал их содержимое как "желтоватую вермишель", мелко порезанное желтоватое вещество. Не сахар, а "вермишель", заметьте. Вермишель – так выглядит чешуированный тротил (тротил в сыпучем виде).

Гексоген в сыпучем виде – это бесцветные кристаллы типа сахара, они существенно меньше, чем чешуированный тротил, поэтому в глаза свидетелю бросилась более крупная желтая "вермишель" в мешках. Тем не менее, когда прибыли взрывотехники ГУВД, газоанализатор показал, что в подвале присутствуют пары гексогена, после чего началась спешная эвакуация дома.

А теперь вопрос: в мешках был "сахар" – говорит Патрушев. Его купили на базаре, говорят генералы. Но содержимое мешков вовсе не выглядело как сахар, говорят свидетели. Скорее как вермишель желтого цвета. Вермишель диверсанты тоже купили на базаре? Она там мешками продается? Действительно прокол у чекистов вышел. Сначала спалились исполнители в ходе "учений" по взрыву домов, потом версия с "сахаром" оказалась плохо продуманной импровизацией. Ибо даже содержимое мешков не выглядело как сахар. Жаль только, что 200 с лишним простых москвичей – жертв чекистского террора – уже не вернуть".

Артем Круглов упомянул расследование бывшего подполковника ФСБ Александра Литвиненко, который написал две книги: "ФСБ взрывает Россию" (совместно с историком Юрием Фельштинским") и "ЛПГ – Лубянская преступная группировка". По книге "ФСБ взрывает Россию" был снят документальный фильм режиссёров Жана-Шарля Деньо и Шарля Газеля "Покушение на Россию". Попытки публичного показа фильма в России пресекались спецслужбами. В 2002 году сотрудники Пулковской таможни изъяли у возвращавшегося из Лондона депутата Государственной думы Юлия Рыбакова 100 кассет с фильмом. Книгу "ФСБ взрывает Россию" тоже пытались не допустить в страну, и интересна эта история прежде всего тем, что было возбуждено дело о разглашении гостайны – то есть спецслужба призналась, что версия о причастности чекистов к терактам, является государственной тайной.

Мы публикуем отрывок из воспоминаний правозащитника и журналиста Александра Подрабинека "Третья жизнь". (Автор ищет отважного издателя, который согласится опубликовать его мемуары полностью.) В России книги Александра Литвиненко издатели не решались печатать, и Подрабинек в 2004 году попытался распространять тиражи, изданные за рубежом. Вот к чему это привело:

"Книгу о Лубянской преступной группировке нам удалось завезти в Россию. Напечатали ее в типографии в Латвии. Тираж доставили в Россию совершенно легально, с прохождением таможенного досмотра и выполнением всех необходимых пограничных процедур. Единственная особенность этой операции – мы не говорили о ней вслух. Все телефонные переговоры я вел со специально купленного по этому случаю мобильного телефона и анонимной сим-карте. И никогда – в помещении, которое могло бы прослушиваться ФСБ. Поэтому все прошло не только законно, но и благополучно.

Книги поступили в наше распоряжение, и мы продавали их в нашем газетном киоске на Страстном бульваре в Москве. Поначалу книгу брали книжные магазины и даже книжный лоток в Государственной думе. В Госдуме она распродавалась особенно хорошо – благодаря не столько депутатам, сколько обиженным на власть ходокам и жалобщикам, которых в Госдуме всегда было полно. Потом магазины начали отказываться, а на наши вопросы о причинах выразительно смотрели вверх. Последней сдалась Госдума. Мы же сами продавали ее в нашем киоске до последнего экземпляра, и никто не пытался оказать на нас давление.

Распродав одну книгу, мы задумались о другой. Операцию решили повторить. Также напечатали в Латвии книгу "ФСБ взрывает Россию" и 4,4 тысячи экземпляров ввезли на грузовике через российскую границу с соблюдением всех таможенных формальностей. Все прошло бы хорошо, если бы сопровождавший груз экспедитор не начал звонить мне на мой обычный мобильный телефон и даже на телефон редакции. Почему ему дали номер моего общеизвестного мобильного телефона, а не специально опять для этого купленного, для меня по сей день остается загадкой. Это была или дикая глупость, или откровенная подстава. Сейчас склоняюсь к последнему.

Экспедитор добросовестно сообщал, где они сейчас едут и когда планируют приехать в Москву. Объяснять ему что-либо, а тем более давать номер другого телефона было уже поздно. Оставалось только ждать.

И мы дождались! 29 декабря 2003 года, рано утром машину с тиражом остановили около милицейского поста на пересечении Можайского шоссе и МКАД. Чекисты разыграли целое представление, призванное показать, что все произошло случайно. Машину остановили и обыскали якобы в рамках перманентной операции "Вихрь-антитеррор". Младший сержант милиции С.С. Будревич, лазавший по кузову машины, в своем рапорте написал изысканным милицейским языком: "…Были обнаружены литературные издания, содержащие на мой взгляд политическую подоплеку, в следствии чего я посчитал нужным передать данную а/м для дальнейшего выяснения о происхождении груза, сотрудникам ФСБ".

Передача автомашины состоялась в тот же день на том же посту милиции. Сотрудники ФСБ прикатили с постановлением об обыске и изъяли весь тираж. В постановлении указывалась цель обыска – изъятие книг "ФСБ взрывает Россию" и "ЛПГ – Лубянская преступная группировка". Тиража второй книги в машине, разумеется, не было – мы его уже давно распродали в нашем киоске. Что-то неправильно поняли чекисты, прослушивая мои телефонные разговоры.

История имела продолжение. В книге "ФСБ взрывает Россию" Литвиненко и Фельштинский весьма убедительно доказывали, что осенью 1999 года ФСБ была организатором терактов в Москве и Волгодонске. Теперь в связи с этим чекисты возбудили уголовное дело по разглашению государственной тайны. Через месяц после изъятия тиража меня вызвали на допрос в следственное управление ФСБ, находящееся в Лефортовской тюрьме.

У ФСБ для допросов есть множество мест по всей Москве. Но допрос в Лефортово – это знак "особого расположения" к допрашиваемому. Следователю даже не надо объяснять, что ждет строптивого собеседника в случае несговорчивости – ему достаточно поглядеть в окно и увидеть мрачные стены и зарешеченные окна корпусов Лефортовской тюрьмы. Сейчас ты в кабинете следователя, а через десять минут ты в камере. Очень убедительный аргумент! Но это, конечно, для новичков и первоходочников.

Меня допрашивал молодой и довольный собой старший лейтенант юстиции А.В. Сойма. То есть это ему казалось, что это он меня допрашивал. Я же на каждый вопрос отказывался отвечать без объяснения причин. Тактика эта вырабатывалась годами и десятилетиями, была успешной и с какой стати было ее менять?

– Вы отказываетесь отвечать на мои вопросы? – время от времени спрашивал следователь, жаждущий определенности и уставший от бестолковости допроса.

– Ни в коем случая, – отвечал я. – Я отказываюсь отвечать именно на этот ваш вопрос.

И так повторялось раз за разом. Благодаря заданным мне вопросам я выяснил, что уголовное дело ведется по факту разглашения государственной тайны, возбуждено оно было в июне 2003 года, обвиняемыми по нему теперь проходят авторы книги "ФСБ взрывает Россию" и есть санкция на их арест. За время этого допроса я получил от следователя Соймы полезной информации не в пример больше, чем он от меня.

Когда перечень вопросов иссяк, Сойма придвинул мне бланк с обязательством не разглашать содержание допроса и другие данные предварительного расследования:

– Подпишите.

– Не буду. Я такие обязательства не даю.

– Вы обязаны это сделать по закону.

– А вы обязаны были сказать мне это до начала допроса.

Сойма кому-то позвонил, через минуту в кабинет зашел безликий человек в штатском и молча сел на свободный стул, а сам Сойма вышел из кабинета.

Минут через десять в кабинет ввалилась целая компания чекистов, человека три-четыре, во главе с каким-то начальником, который говорил громче всех, а остальные ему поддакивали.

– Это он не хочет давать расписку о неразглашении? – спросил Сойму начальник, указывая на меня пальцем.

Сойма кивнул. По их сценарию я, вероятно, должен был начать оправдываться или хотя бы что-то объяснять, но я сидел на своем стуле и молчал. Ситуация забавляла и удивляла меня. Неужели они даже не потрудились заглянуть в свои архивы, чтобы немного узнать о человеке, которого собрались допрашивать? Они вовсе не готовились к допросу, понял я. В профессиональном смысле они деградировали, и это скорее хорошо, чем плохо.

– В случае разглашения данных предварительного расследования вы получите срок по статье 310 Уголовного кодекса, – внушительно произнес начальник.

– Что же делать, придется отсидеть, – сокрушенно ответил я, зная, впрочем, что лишение свободы за это не предусмотрено.

– То есть вы намерены нарушать? – удивился начальник.

– Конечно. Я непременно расскажу прессе о содержании допроса и, возможно, сегодня же устрою пресс-конференцию, – пообещал я. – Если успею, конечно, – добавил я, поглядев на часы.

– Ну что ж, – разыгрывая удовлетворение, заключил начальник, – оформите с понятыми отказ от расписки, и если он разговорится, возбуждайте уголовное дело – пусть посидит.

Сойма понимающе кивал, а сопровождающая начальника свита довольно заулыбалась, одобряя мудрое решение.

Начальство ушло. Пришли понятые, запротоколировали мой отказ от дачи подписки, и меня отпустили. В тот же день я дал интервью "Московским новостям" и разместил подробную информацию на ленте нашего новостного агентства "Прима". Никто меня за это не преследовал и уголовных дел не возбуждал. Чекистам недосуг возиться с делами, за которые они не могут заработать ни денег, ни славы, ни продвижения по службе".

Автору книги "Тьма на рассвете" Дэвиду Саттеру было отказано в получении российской визы, а автора книги "ФСБ взрывает Россию" Александра Литвиненко убили в Лондоне радиоактивным полонием. Его соавтор, живущий в США историк Юрий Фельштинский считает это убийство ответом российских властей на расследование, которым занимался Литвиненко.

"Должен сказать, что моя и Александра Литвиненко уверенность в том, что за взрывами домов в России в сентябре 1999 года стояли российские спецслужбы, была твердой с того момента, как наша рукопись "ФСБ взрывает Россию" приняла окончательный вид и была в августе 2001 года опубликована спецвыпуском "Новой газеты". Иначе мы бы публиковать ее не стали. Разумеется, важно было, как встретят эту публикацию и в обществе, и в Кремле, и на Лубянке. К всеобщему удивлению, правительством и спецслужбами публикация "Новой газеты" (а это тираж в 100–120 тысяч с распространением по всей России) была встречена молчанием, как будто и не было ее. Где-то через неделю-две Александр Проханов в своей ультраконсервативной газете "Завтра" опубликовал статью, смысл которой был в том, что мы выстрелили из пушки по Кремлю, и этим выстрелом в Кремле всех убило.

После этого делались разные ленивые публикации с целью отмахнуться от наших обвинений. Были даже статьи о том, что эту книгу писали не мы с Литвиненко, а отдел ЦРУ из 300 человек. Но, будем откровенны, после рязанской истории поверить в то, что за терактами стояли не спецслужбы РФ, было достаточно сложно. В Думе пробовали в те дни создать думскую комиссию по расследованию терактов. Но инициаторы этой резолюции не набрали достаточно голосов и резолюция не прошла, хотя ее сторонники голосов недобрали не много. Проводились многочисленные опросы среди российского населения (тогда еще и народ, и пресса были свободны), которые давали поразительные результаты: после нашей публикации большая часть населения России считала, что дома взрывали не чеченцы, а существенная часть считала, что за взрывами стояли спецслужбы РФ. Я все эти публикации отслеживал, у меня собрана большая их подборка, так что то, что я сейчас пишу, – не голословно и не "по памяти".

Здесь следует указать на один важный момент: к 2001 году (и по сей день) даже по версии ФСБ (если откинуть всё то, что публиковали и говорили мы с Литвиненко) в сентябрьских терактах не был задействован ни один чеченец. Повторяю, даже по версии ФСБ! А ведь войну начали против Чеченской республики (формально являющейся, впрочем, частью РФ).

Был и еще один убийственный для российского руководства и спецслужб РФ аргумент: вторая чеченская война началась 23 сентября 1999 года. В этот день российские самолеты начали бомбить Грозный – в ответ на утренний теракт в Рязани. Наверное, получившие в то утро приказ российские военные летчики не знали, что теракт предотвращен и жертв нет. Тем более они не знали, что террористы схвачены местными правоохранительными органами. И о том, что эти террористы оказались офицерами центрального управления ФСБ, пилоты тоже не знали. А уже когда они отбомбились, по всей России разнеслось, что это был не теракт, а учения и в мешках был не гексоген, а сахар.

А война была уже в полном разгаре: вторая чеченская война, объявленная в ответ на "учения" ФСБ в Рязани.

После этого не поверить аргументации книги "ФСБ взрывает Россию" было сложно.

С сентября 2001 года к нам стала поступать новая информация, касающаяся терактов, и эту информацию мы аккуратно собирали, анализировали, обобщали и по возможности всё пытались сразу же публиковать, чтобы не держать общественность в неведении. Мы сделали документальный фильм "Покушение на Россию" (английская версия называлась Blowing Up Russia, как и английская книга).

Со временем на меня вышли практически все карачаево-черкесы, которые, по версии ФСБ, были теми самыми "чеченскими террористами", взрывавшими дома. Прятались они тогда в Грузии. Мы пытались (неудачно) встретиться с А. Гочияевым, который утверждал, что невиновен и к терактам вообще не имеет никакого отношения. Я вел очень сложную переписку с Ю. Крымшамхаловым и Т. Батчаевым, которые, в отличие от Гочияева, не отрицали своей вины и причастности к терактам, но писали, что ими руководили не чеченцы (в том числе не Масхадов, не Басаев и не Хаттаб), а люди, как они теперь понимают, из спецслужб.

В какой-то момент со мною связался представитель Аслана Масхадова, президента Чечни, поблагодарил за книгу и спросил, чем он может быть мне полезен. Я попросил президента Чеченской республики высказать свою позицию относительно сентябрьских терактов. Через несколько дней ко мне по факсу пришло заявление А. Масхадова, который категорически отрицал причастность чеченцев к сентябрьским событиям в России.

Затем я сумел добыть (что заняло много месяцев) пленку с показаниями старшего лейтенанта ГРУ А. Галкина, взятого в плен чеченской стороной в ноябре 1999 года и под запись рассказавшего пленившим его сепаратистам о том, что дома в России взрывали спецслужбы. Полная расшифровка этих показаний была мною опубликована в "Новой газете".

Много было всего драматичного. Последнее русское издание книги содержало 213 страниц изначального текста и 35 приложений (еще 270 страниц), самое интересное из того, что было собрано с сентября 2001 года. После этого мы решили поставить в этом вопросе жирную точку: сколько можно заниматься одной темой? И тут в ноябре 2006 года убили Литвиненко. В 2007 году наша в общем-то везде забытая (кроме России) книга вышла на 20 языках, во всем цивилизованном мире. Потому что в ноябре 2006 года российское руководство предъявило главное доказательство тому, что за взрывами домов стояли спецслужбы РФ: они убили моего соавтора. Будем откровенны: за ложь и клевету в СССР и России никогда никого не убивали. Только за правду.

Вопрос, который нас интересовал и в 2001 году, и позже: знал ли Путин о планировавшихся терактах (акциях спецслужб). Мы отвечали на него утвердительно уже в 2001 году. И эта уверенность не ослабла с годами. Путин возглавлял ФСБ до середины августа 1999 года. Затем он стал премьер-министром. Теракты произошли в сентябре. Есть свидетельство Сергея Степашина, бывшего директора ФСК, о том, что вторжение в Чечню готовилось заблаговременно и произошло бы даже в том случае, если бы теракты в сентябре не состоялись. Иными словами, теракты были вспомогательной операцией, а не основной. Основной было развязывание войны в Чечне.