«Элита Токаева» и «водораздел». Специалист по Центральной Азии о том, почему Казахстан больше не стабилен

ГЛАВНЫЕ ИСПЫТАНИЯ ДЛЯ ТОКАЕВА — КАКИЕ ОНИ?

Азаттык: Токаев представил предлагаемые им изменения в Конституции как некую политическую перезагрузку. Как вы оцениваете эти изменения, смогут ли они и вправду послужить основой политической перезагрузки, или же это попытка Токаева узаконить свое правление и легализовать отставку своего предшественника путем внесения поправок?

Лука Анчески: Если мы посмотрим на историю референдумов в Центральной Азии за последние 30 лет, мы увидим очень четкую модель, по которой различные режимы в Узбекистане, Таджикистане и Казахстане использовали институт референдума для укрепления своей авторитарной власти. Обычно они проводили референдумы для того, чтобы как-то повлиять на ситуацию с президентством, изменить сроки своих полномочий. Исходя из этого, данный референдум следует рассматривать не только как инструмент упрочения власти самого Токаева и как средство для создания фундамента, основания токаевского режима.

Азаттык: В таком случае есть ли риск, что Токаев станет следующим елбасы? После того, как консолидирует власть?

Лука Анчески: Всегда трудно предсказать траекторию авторитаризма в Центральной Азии, потому что до сих пор, к сожалению, существовала лишь тенденция к ухудшению ситуации. Мы просто не знаем. Что мы видим, так это попытку создать режим другого типа. Однако сам способ создания такого режима через проведение референдума не носит плюралистического характера. Обычно на референдумах предлагается ответить на вопрос, набор вопросов и есть ответы «да» или «нет». В Казахстане же не было кампании, которая была бы ориентирована на ответ «нет». Такая же картина наблюдалась на выборах 2021 года, когда оппозиционные правительству партии были просто не допущены до участия. Так что этот референдум будет иметь смысл лишь в том случае, если у вас будет плюралистический парламент, более мощный парламент, в котором будут не только «Нур Отан» (ныне «Аманат». — Ред.) и другие партии Казахстана, допущенные режимом. Ведь такой парламент совершенно бесполезен, так как власть в нем так или иначе сосредоточена в руках режима. Вы переводите часть власти из института президента в институт парламента. Это как перекладывать деньги из одного кармана в другой, у вас при этом всегда остается десять долларов двумя купюрами по пять, и это перекладывание никак не меняет ситуацию в целом. Таким образом, никакого реального перераспределения власти не будет, если вы не допустите существования плюралистического парламента.

Сейчас мы не знаем, станет ли сам Токаев единоличным правителем со своим культом личности и с такой же коррупцией, которую мы наблюдали в Казахстане в эпоху Назарбаева. Мы не знаем, станет ли больше авторитаризма, репрессивного контроля, цензуры и тому подобного. Это главные испытания для президента. Сейчас они ездят по миру и провозглашают, что «у нас новый Казахстан», но ведь новый Казахстан прежде всего должен быть справедливым. Этот новый Казахстан должен быть равноправным. Этот новый Казахстан должен быть более плюралистичным. Если эти три критерия не соблюдены, то это просто тот же Казахстан с новым президентом, но сам по себе не особо новый.

ПОЧЕМУ НЕ УДАЛСЯ МЯГКИЙ ТРАНЗИТ ВЛАСТИ?

Азаттык: Бывший президент Назарбаев за 30 лет создал единоличный режим правления. Такие же режимы были в Узбекистане и Туркменистане, но там передача власти состоялась уже после смерти вождя. Назарбаев создал собственную модель транзита полномочий. Можно ли сказать, что его сценарий передачи власти оказался неудачным, провальным? Почему?

Лука Анчески: Да, он действительно оказался неудачным. И, оглядываясь назад, можно сказать, что туркменская и узбекская модель тоже провалились. Посмотрите на ситуацию в Туркменистане: там президент назначил преемником своего сына. Я провел исследование по этому вопросу. Все модели, которые использовались в Центральной Азии для обеспечения плавности передачи власти, оказались несостоятельными. Если вернуться к Назарбаеву, становится ясным, что такой вариант передачи власти, тот вид моделирования, который был внедрен, — благоприятная законодательная и правовая база для ухода с поста президента, при которой его семья и активы остаются в безопасности и будущее их гарантировано, — осуществляется в том случае, если на вершину власти посадить того, кому он безоговорочно доверяет. Однако эта система не сработала. Я провожу дополнительные исследования по этому вопросу, и я считаю, что это не сработало не потому, что Назарбаев контролировал Токаева, а потому, что с 2016 по 2019 год у вас произошло четкое разделение, раскол элит. А затем этот раскол публично и бурно всплыл на поверхность в январе 2022 года.

Одна из причин, почему это не сработало, заключается не только в элитах, но и в самих людях. Когда я приезжал в Казахстан несколько лет назад, — правда, в основном в Алматы и Нур-Султане, — я слышал от людей: «Мы хотим выбрать следующего президента, не надо его назначать. Мы хотим иметь выбор». Так что народ, по крайней мере в городских центрах, хотел выбирать своего лидера. Они хотели иметь подлинный выбор, которого у них не было.

Итак, если у вас нет такой легитимности, если вы не нужны людям и ваша политика не удалась, как у Токаева, в конкретной социально-экономической области, то у вас есть проблема и эта проблема не может и не будет решена посредством лишь референдума.

Референдум на самом деле не рассматривает напрямую жалобы и недовольство народа. Нужна серьезная экономическая политика, перераспределяющая богатство, программа развития сельской части страны. И вам нужна политическая реформа, направленная на создание плюрализма мнений. Вы не можете сделать это, просто выбрав ряд направлений политики, выставив их на референдум и призвав людей голосовать, потому что это абсолютно то же самое, что произошло на выборах в 2019 и 2021 годах, когда у людей, собственно, не было выбора. И такая ситуация на самом деле очень плоха для лидера, потому что у него нет никакой поддержки народа. Единственная поддержка, которую они получают, — это поддержка элиты или поддержка, которая приходит с принуждением, насилием и другими подобными вещами.

Азаттык: Так почему же Токаев не вынес на референдум эти важные вопросы? У нас было 56 предложенных изменений в Конституции, но ни одно из них не касалось выборов мэров, социально-экономических изменений и так далее. Так что же является препятствием для него или для него слишком рискованно заниматься этими вопросами?

Лука Анчески: Существенные или актуальные изменения требуют жертв и разделения власти. Честные выборы мэров и справедливая экономика, которых добивался народ на улицах Жанаозена и в других местах Казахстана, требуют от элиты некоторого ослабления собственной власти, либо экономической, либо политической. Я не думаю, что нынешнее руководство готово к этому. Я имею в виду, что вы можете сколько угодно говорить о новом Казахстане, но на самом деле то, что мы здесь увидели, взято напрямую из сценария старого Казахстана. Правительство выбирает, о чем говорить. Правительство выбирает границы того, о чем пойдет речь, и правительство же выбирает, кто именно может говорить.

Однако, если вы не начнете затрагивать два вопроса, а именно плюрализм казахстанского политического ландшафта и равенство на экономической арене, вы не сможете внести какие-либо существенные изменения, а это означает, что изменения, которые правительство вводит до сих пор, являются либо маргинальными, либо косметическими, либо, скорее всего, и теми и другими.

Азаттык: Как Токаев изменит систему единоличного правления, созданную Назарбаевым?

Лука Анчески: Я бы удивился, если бы увидел, что Токаев ведет себя как Назарбаев. Я бы удивился, если бы мы увидели здесь культ личности. Однако это и не тот стиль правления, который мы наблюдаем в Узбекистане, где Мирзиёев является самым важным действующим лицом, единственным лицом, принимающим решения. При этом там не возникает культа личности как такового. Так что вполне возможно, что переход к единоличному правлению отложится на несколько лет. Я думаю, что мы увидим не демократический, а, безусловно, авторитарный режим. Однако сам переход к единоличному правлению может быть отложен в долгосрочной перспективе, в основном потому, что, с одной стороны, нет структуры, поддерживающей Токаева как формирующегося единственного лидера, и с другой — они увидели обратную сторону сосредоточения власти в одних руках, когда люди требовали отставки Назарбаева. Когда люди выходят на улицу и требуют отставки правителя, он становится единственной мишенью для людей, а это значит, что они захотят этого избежать. Избежать такой ситуации, которая для Казахстана вполне нормальна, так как это оживленная политическая сцена. Есть понимание, что лучше всего избежать повторения этой ситуации.

ТРИ ФАЗЫ ЯНВАРСКИХ СОБЫТИЙ И ВОДОРАЗДЕЛ

Азаттык: Прошло более пяти месяцев после трагических январских событий. Кажется, что нет никакого логичного и связного объяснения тому, что произошло. Токаев говорил о теракте в стране. При этом он заявил, что среди высокопоставленных чиновников есть предатели, которые хотели сместить его в январе. Версия о борьбе внутри элит довольно популярна среди казахстанцев. Как вы думаете, что произошло на самом деле?

Лука Анчески: Это еще один проблемный вопрос в казахстанской политике, потому что прошло уже почти пять месяцев после этих событий, а правительством до сих пор не проводится независимое, систематическое, всестороннее аналитическое расследование того, что произошло. Итак, что же случилось? Я думаю, здесь много неопределенности. Была ли это революция? Мы никогда не узнаем. Была ли это публичная, очень жестокая борьба элит? Возможно, но не только. Было ли это чем-то, что позволило осуществить перераспределение сил в Казахстане? Да, так и было. Это действительно был своего рода водораздел. Так что я бы сказал, что нужно более полное понимание этих событий. На мой взгляд, здесь имели место три различные фазы. Первая фаза — протест, так как существует традиция активизма, протеста, существуют СМИ, которые, по меньшей мере, пытаются быть независимыми в Казахстане, у которых были различные повестки дня в Жанаозене или когда они двинулись на восток, в Алматы. Были люди, которые вышли на улицу, чтобы потребовать что-то, в чем они нуждались и чего не получали. А потом был этот темный, очень трудный для понимания момент, когда началось насилие. Когда начали погибать люди. Это тот момент, когда стало очевидно, что силы безопасности встают на одну сторону против другой. Мы все знаем Казахстан в обычной жизни: если десять человек соберутся вокруг памятника Абаю в Алматы, сразу появляется полиция. Как получилось, что столько людей вышло на улицы, а службы безопасности вдруг исчезли? Значит, что-то явно произошло. Мы можем только догадываться, но силовики явно выбрали одну сторону. И это была та сторона, которая тогда проиграла в борьбе элит. Итак, вторая фаза была насилием.

И потом, не забывайте, была третья стадия, о которой, как я думаю, мало говорят, — это вмешательство войск ОДКБ. Это было очень короткое, очень целенаправленное, если хотите, минимальное вмешательство. Но на самом деле оно создало сеть авторитарной солидарности внутри ОДКБ, в особенности между Россией и Казахстаном. Не верится в то, что никакой сделки не было, ведь очевидно, что если вошли российские войска (а это в основном были именно российские войска), то должна была иметь место какая-то сделка, потому что мы знаем, что у ОДКБ не было бы такого решения запроса. Так что это не только о людях, не только об элитах, не только о Токаеве и Путине. Это обо всем. Это очень сложное явление для понимания. При этом это самое важное событие в истории Казахстана за последние 30 лет.

Проблема в том, что правительство не проделало никакой работы, чтобы понять, что же случилось. Это большая, серьезная, главная проблема, потому что, особенно когда вы объезжаете весь мир, декларируя грядущие перемены, в действительности у вас не может быть никаких перемен. У вас не может быть никакого закрытия этого вопроса, если вы по-настоящему не разберетесь с тем, что происходит. И даже если правда, которую вы обнаружите в ходе расследования, будет неудобна правительству, вы всё равно должны признать, что так оно и было. Вот что нужно делать. В этом смысле то, что правительство пытается сделать при помощи референдума, — это своего рода подмена основополагающего элемента: независимого расследования январских событий. Их референдум не затрагивает вопросы улиц. Не вносит ясности в происходящее. Это подмена того, что они должны были сделать, тем, что они делают. И я думаю, что причина этого всегда одна и та же изменить риторику, сфокусировать разговор на Назарбаеве, сконцентрироваться на референдуме вместо того, чтобы говорить о том, что они делают для решения проблем населения, освещать политическую повестку дня, политические реформы, которые необходимо провести.

«СПУСКОВЫЕ КРЮЧКИ» ДЛЯ НАРОДА КАЗАХСТАНА

Азаттык: Тысячи протестующих вышли на улицы в знак всеобщего гнева против существующего положения вещей и социального неравенства. Токаев пообещал перемены и то, что смертельных событий больше не повторится. Может ли система оставаться стабильной и устойчивой, если в ней мало что изменилось с точки зрения институтов?

Лука Анчески: Система оказалась неустойчивой. Мы видели это в январе. Если вы не вносите какие-либо существенные, значимые изменения, у вас не будет той стабильности, которая вам нужна. Вы не собираетесь убеждать людей в том, что что-то идет не так. А когда дело доходит до политики, всегда можно сказать: «Я меняю Конституцию. Я сделал это». Таким образом, вы можете запутать разговор. Но когда дело доходит до экономики, в конце концов, появляется что-то незначительное, вроде сжиженного нефтяного газа в Западном Казахстане, и это может послужить спусковым крючком. Так что, пока вы не внесете каких-либо существенных изменений в работу экономики, вы не сможете повысить стабильность. Протесты Казахстана не касались только политики или только экономики. Они касались обеих сфер. Так что новый Казахстан действительно должен ориентироваться на обе повестки дня, чтобы сказать: мы делаем общество более открытым, а экономику более справедливой и равноправной. Пока мы этого не видели. Конечно, это только начало, но ведь они на самом деле думают, что могут идти по своей проторенной колее, и мы действительно не видели изменений. Я имею в виду, что я даже до сих пор не уверен, что они сделали, чтобы перераспределить деньги. Я действительно не слышал ничего революционного, новаторского. Всё поверхностное. Всё делается поэтапно, но очень, очень маленькими шагами.

Азаттык: Не рискованно ли самому Токаеву менять риторику?

Лука Анчески: Рискованно. Мы мало знаем о январских событиях, но одно мы знаем точно: Казахстан больше не стабилен. Нарративы Назарбаева на каждых выборах, звучащие как: «Вы будете голосовать за меня, потому что я принесу стабильность, оставайтесь со мной, потому что только я могу сделать так, чтобы Казахстан был мирным», — всё это ушло в прошлое. Всё это полностью исчезло. Иллюзия назарбаевской стабильности развеялась в январе. Так что, если режим смог усвоить уроки, он начнет действовать по-другому, а если нет, то снова увидит то же самое.

КТО ВХОЖ В НОВУЮ «ЭЛИТУ ТОКАЕВА»

Азаттык: В одной из своих статей вы утверждали, что в Узбекистане и Туркменистане элиты формировали динамику преемственности в условиях режима, традиционно поддерживаемую влиянием отдельных политических фигур, и переход власти был относительно стабильным. Что вы можете сказать об элитах Казахстана? Есть ли вероятность, что кто-то из них может бросить вызов Токаеву?

Лука Анчески: Один из выводов, который я сделал в этой статье, заключается в том, что при персоналистских режимах власти существует очень короткий период коллективного правления. Казахстан сделал что-то очень похожее, когда они как бы отказались от единоличного правления в сторону более олигархической системы, когда президент был еще жив, для того чтобы осуществить смену руководства, но не смену режима. И эта система потерпела неудачу. Я думаю, что ситуация, которую вы описываете, на самом деле уже произошла. Таким временем коллективного правления были 2019–2022 годы, когда конкурирующие влияния, конкурирующие группы действительно существовали внутри страны все вместе хаотичным, но явно организованным образом. Это было своего рода соревнование элит, их фрагментация, которую вы видели в действии. Январские события уничтожили такую элитарную систему. Масимов находится в тюрьме. Назарбаев исчезает из Конституции. И мы сейчас наблюдаем появление новой, токаевской элиты. Я не знаю точно, кто эти люди. Я имею в виду, что наверху, конечно, знают, кто они. Но какое влияние они окажут? Не знаю. Аким области, например. У вас в Казахстане три новых области. Зачем? Нет никакого смысла в том, чтобы назначать больше людей акимами. Если у вас будут новые выборы в парламент, кого вы собираетесь продвигать на новых выборах? Кого вы собираетесь туда посадить? Вот это уже интересно. Будет ли отличаться новый парламент 2023 года от, скажем, парламента образца 2021 года? Так что, когда мы увидим эту дату, когда мы сможем увидеть, кто эти люди, тогда мы сможем понять, что да, элита Токаева есть. И тогда мы сможем сказать, похожа ли эта элита на ту, что была раньше, или отличается от нее.

Азаттык: Назарбаев и его семья ушли в отставку, но мы знаем, что ключевые члены семьи, такие как дочери и зятья, — это достаточно обеспеченные люди. Может ли иметь место жажда мести, и если да, то сбудутся ли их планы?

Лука Анчески: Конечно, может быть. Я имею в виду, что политика всегда удивляет именно по этой причине. Сейчас идет период, когда ключевым словом является «деназарбаевизация». И нам нужно забыть о том, что Казахстан назначает президента на 30 лет. Я удивлен, что город Нур-Султан до сих пор называют Нур-Султаном, если, знаете ли, люди хотели, чтобы этого не было. Но этого еще не произошло. Поэтому я думаю, что оказание давления на первую семью, стремление маргинализировать дочерей президента, лишить их активов — это популистская мера. Люди этого хотели. Таким образом, правительство дает им это обещание, но ведь люди не просто хотели, чтобы Назарбаев ушел. Они хотели, чтобы после ухода Назарбаева было что-то новое. А теперь, если они сохранят, как вы говорите, всё свое богатство, смогут ли они его использовать? Возможно ли это? Это лишь предположения. Еще зависит от того, как долго проживет Назарбаев. Очевидно, он пожилой человек. Таким образом, предполагаемая продолжительность его жизни достаточно коротка. Но проблема в том, что, просто убрав Назарбаева, вы получаете лишь поверхностную смену элиты с поверхностным, косметическим решением проблемы патримониального Казахстана. Даже если активы утекли в руки других элит, народ всё равно этому не рад. Так что, как видите, всё довольно сложно. Но всё может случиться. Опять же, мы знаем, что режим нестабилен. Стабильность — это то, на что элита в Казахстане не может претендовать.

«ПРОПАГАНДА ХОЧЕТ, ЧТОБЫ МЫ ВИДЕЛИ В ТОКАЕВЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА, НО…»

Азаттык: Мы видим, что происходит давление на окружение бывшего президента. Несколько родственников взяты под стражу. На ряд соратников, таких как Масимов, были возбуждены уголовные дела. Но другие олигархи, считавшиеся «семейными кошельками», и финансово-промышленные группы продолжают существовать. Как это объяснить? Они «поклялись в верности» новому покровителю? Этому покровителю невыгодно и опасно переделывать систему?

Лука Анчески: Надо понимать и то, что новый покровитель уже не совсем новый. Токаев вращается в этих кругах уже 30 лет. Он был министром иностранных дел, председателем сената. Он был человеком Назарбаева. Так что он был частью назарбаевского режима, а это значит, что у него есть независимые отношения с «Евразийской группой» и различными олигархами. С виду будет казаться, что им удалось заключить союзы. Поэтому я думаю, что поскольку это не совсем новый режим, то независимо от того, что они говорят, вы понимаете, что отношения с Назарбаевым на самом деле в какой-то степени касались и Токаева. Так что я не удивлюсь, если эта бизнес-элита, у которой были связи с Токаевым еще до 2022 года, сейчас просто делает рокировку союзов. На самом деле эти люди просто пришли за своими деньгами. Поэтому в действительности то, что вы видите, — это просто перегруппировка. Одно дело, что пропаганда хочет, чтобы мы видели в Токаеве нового человека. Кем он не является. Что означает, что это не было выражением системы власти. Это не было выражением эпохи Назарбаева. А это, в свою очередь, значит, что внутри перестраиваются политические, социальные и экономические союзы, которые были созданы при Назарбаеве. Так что я не очень удивлен, что люди, которые раньше поддерживали Назарбаева, теперь переключились на Токаева. Проблема в том, что насилие, которое мы видели в январе, сделало очевидным, что некоторые люди должны понести наказание. Да, конечно. Но вот кто те, кто несет ответственность, об этом мы никогда не узнаем. Так что я бы сказал, что о том самом важном, что происходит за кулисами, мы никогда не узнаем.

Азаттык: В январе мы наблюдали запрос на изменение ситуации. А сейчас, по мнению наблюдателей в Казахстане, мы видим ограниченный ответ на этот запрос и, фактически, сохранение старого порядка. Куда это может нас привести?

Лука Анчески: Правительство не дало людям желаемых перемен. Они дали народу те изменения, которые, по их мнению, будут для него благоприятными. Это навязанное режимом понимание перемен. То, что мы имеем здесь, по мнению режима, должно стать основой мифа об эпохе Токаева, о том, что он якобы изменил ситуацию: «Назарбаев ушел. Конституция изменилась. Мы теперь новый Казахстан». Я думаю, что это заблуждение, поскольку реальность такова, что большинство этих изменений, рассчитанных на внешний эффект, просто вносятся для создания иллюзии перемен. При этом фундаментальные поводы для недовольства, несчастье людей, отсутствие легитимности, которые мы наблюдали в начале 2022 года, всё еще существуют. Так что это было довольно проблематичное решение — пойти на такой референдум. Я не говорю, что референдум не надо было проводить. Я имею в виду, что конкретно этот референдум, с уведомлением о его проведении лишь за месяц, без оппозиционной кампании, без возможности обсудить, что должно войти в программу, а что нет, — этот референдум не послужил установлению нового режима. При этом он всколыхнул всё то недовольство, которое было выражено народом в ходе январских событий.