В пожаре в Абайской области погибли 14 человек — чья-то мать, чьи-то отцы и дети. Одни винят в трагедии стихию, другие — плохие дороги, а ещё — преступную халатность. Корреспондент Казахской редакции Азаттыка выехала на место и узнала, что происходит прямо сейчас.
ДОРОГА
11 июня. Пожар в Абайской области бушует четвёртый день. Машина выезжает из города Семея — далеко на горизонте виднеется светло-серая стена: это дым. Издали кажется, что это горы.
Едем дальше. Место назначения — оперативный штаб по ЧС. Ориентир — сообщения в мессенджере: нужно проехать село Бородулиха, свернуть направо и ехать прямо. Искомое место находится между сёлами Успенка и Барышовка. Сверяемся с картами в приложении Google Maps: помогает большая красная иконка с надписью: «Семей: Лесной пожар» рядом с местом назначения.
Едем по наскоро уложенному асфальту. Это старания местных властей перед приездом президента страны. Иногда попадаются свежие заплатки, иногда — целые участки. Новые.
За пару дней залатать успели только одну трассу. После поворота началась дорога, ямы в которой засыпали песком. Водителю не хватает цензурных слов: хороших дорог здесь не было никогда.
КУХНЯ
Впереди видим скопление машин, палатку и дым. Не тот страшный дым из леса — это дым печей полевой кухни.
Встречают накрытые тентом продукты и несколько столов — женщины режут овощи и разделывают мясо, мужчина помешивает зажарку в большом казане. Сражаясь с ветром, женщины пытаются засыпать специи в пакет с мясом. В отдалении мужчина рубит дрова. В небольшой палатке отдыхает несколько человек.
— Мы местные жители, помогаем в палатке, кормим, посуду убираем. Посменно работаем. Наташа у нас третьи сутки работает. Ночью Дамир был. Всю ночь казаны работают. Продукты отправляют жители Бородулихи, Шемонаихи, Семея, Усть-Каменогорска, Шымкента, акиматы, — говорит волонтёр Шолпан Каирбекова и добавляет, что ещё требуются сигареты, носки, мыломойка. — Конфеты ещё. Они же все молодые. Сегодня были мальчики, им 18–20, хотят с чем-то сладким чай пить. Колу им оставляем, шоколадки. Воды, видите, сколько. Лишь бы пожар потушить.
Полевая кухня довольно далеко от штаба и некоторых очагов пожара. Женщины рассказывают, что еду готовят здесь и отправляют пожарным на точки.
До штаба осталось немного, но для водителя автомобиля это расстояние стало самым длинным: ям и ухабов, что можно встретить на дорожном полотне, стало так много, что просто невозможно ехать. Пассажиры в машине гадали: доехал ли сюда президент? И приходят к выводу, что, вероятно, его повезли другой дорогой.
ШТАБ
В штаб мы заезжаем следом за пожарной машиной: пожарные приехали на передышку. На вопрос о посменной работе, отвечают, что тушат 24/7.
Возле ворот в штаб стоит руководитель оперативного штаба Димитрий Гариков, он же заместитель акима Абайской области, и даёт журналистам интервью. К тому времени стало известно, что огонь движется в направлении Каштакского лесничества — населённого пункта Таврия. За сутки до этого штаб немного успокоил людей, сказав, что «угрозы населённым пунктам нет». Тогда казалось, что огонь под контролем…
— Сильно пострадало Батпаевское лесничество — на расстоянии порядка семи-восьми километров от кромки леса, больше всего пострадал район Успенки, — говорит руководитель штаба.
Гариков отвечает на вопросы, рассказывает, каким опасностям подвергалась его группа, однако, когда речь заходит о халатности, его перебивает стоящий рядом пресс-секретарь: «Мне кажется, вы не можете об этом говорить».
— Я просто хочу сказать, что сейчас у нас введена чрезвычайная ситуация. Стихия есть стихия. Когда ветер двигается и развивает скорость до 300 километров в час, кто её остановит? Ни одна пожарная машина, — в итоге говорит Димитрий Гариков.
Большего в штабе узнать не удалось — мы поехали в сторону ближайшего задымления прямо за пожарной машиной.
«ТАМ АД»
Пожарная машина с трассы свернула в лес. Практически сразу начался полив: открытого огня не было, дымилась земля и ветки.
— Залезайте! — крикнул сидящий на машине пожарный. Мы залезли. Оказалось, что это одна из пожарных бригад, присланных на помощь из Астаны.
— Днём работаем. Ночью в лесу делать нечего, ничего не видно, — говорит молодой человек.
Наша бригада присоединилась к другой бригаде — недалеко от точки тушения они организовали место для сна и приёма пищи. Вглубь провожает опытный пожарный — 17 лет стажа. Скоро, говорит, на пенсию.
Место, в которое мы попали, практически без открытого огня: по пути встретилась только одна горящая ветка. От земли идёт дым. Запах гари бьёт в нос.
— Верховой пожар мы сбили, — объясняют пожарные. — На этом участке остался низовой.
После вопроса о том, почему дымится земля, один из ветеранов воткнул палец в почву.
— Видите, здесь, — показывает он, — ветки, иголки и шишки. Не земля. Семь сантиметров. Что-то здесь пропустим — и искра через неделю разгорится, опять пожар будет.
— Мы все, и вы тоже, сейчас рискуем. Ветер подует, огонь наверх опять метнётся — и всё, — добавляет другой ветеран.
Спят прямо здесь — демонстрируют спальники. Говорят, не холодно. Благодарят волонтёров за еду.
— Даже носки принесли, — говорят они.
Хватает ли техники в бригаде, не знают: «Нам что, говорят? Мы тушим».
Показывают пальцем в противоположную сторону.
— Там — ад. Огонь вовсю. Почти все сейчас там.
«Там» клубится дым. Но это довольно далеко, скоро начнет темнеть. А нам ещё нужно успеть в пункт эвакуации. Множество людей не могут вернуться в дома. Люди оплакивают 14 погибших работников лесничеств.
«ОНИ БЫ УСПЕЛИ»
Ближайший по пути эвакуационный пункт находится в Бородулихе, в здании общежития местного колледжа. Сейчас в пункте 10 человек — в основном жители села Успенка.
В общежитии нас встречает дежурная смены Марина Трясунова. Она показывает кухню, спальни и комнату отдыха.
Из комнаты отдыха доносится голос Касым-Жомарта Токаева: эвакуированные жители смотрят телевизор. Президент отчитывает главу области: «Я понимаю, область новая, вы новый аким…»
В комнате диван, стул, пара кресел и семь человек. Практически все были здесь 9 июня, а после слов о том, что населённым пунктам, в частности Успенке, ничего не угрожает, вернулись в дома. Успели только переночевать.
— Вчера сказали, что нормально всё, нет ни дыма, ничего, все нормально. Переночевали, до обеда вроде ничего, а сегодня видите. В этот раз хоть сообщили, а в первый раз вообще — мы бегали ночью, представляете, пламя везде, а мы возле могилок сидим, — говорят жители.
Некоторые из погибших — их односельчане. Боль переживают очень остро.
— Это мои соседи. Хорошие люди были все. Хоть молодые, хоть взрослые — все хорошие, — говорят наперебой. — Все их знали. Сейчас в лесхозе никого не осталось. 14 человек умерло. Вон Токаев правильно стоит говорит — всех надо там поснимать. Поздно приехали, никто и ничего.
Вспоминают дороги. Недавно уложенные — те, по котором мы приехали.
— Куда они смотрели? Поздно приехали. Если услышали — первые должны там быть. Дороги все конченые. Из-за этого не могли [быстро приехать], тихо ехали колонной. Колонна большая была, минимум машин 10. И не могли ехать, по кочкам ехали. А как сказали, что он [Токаев] едет — сразу стали асфальт класть. Это что такое? Если б дорога отличная была, машины на всей скорости летели бы. Они бы успели, спасли бы эти души. А сколько детей сиротами остались?! Кто-то без мужа остался, один — без матери.
Вспоминают погибших. Максима Фоминых — 24-летнего парня. В лесном хозяйстве успел проработать всего два года. Отца и сына — Александра и Виктора Сидориных. 34-летнюю руководительницу Успенского лесничества Мейрамгуль Жиенбаеву.
— Младшему ребёнку четыре годика — девчонке. Детей родственники забрали. В этом году сын девятый класс окончил, собирались отмечать. Сын до последнего ждал мать. Надеялся, что она выжила, — говорят соседи.
С родственниками погибших пока связаться не удалось. Ранее в тот же день они озвучили претензии Касым-Жомарту Токаеву.
«Почему мой муж оказался в лесу на своём личном автомобиле? Почему никогда в лесничествах нет запчастей, ничего нет, все машины у них вечно сломанные. У них ничего там нет», — говорила супруга погибшего в результате масштабного пожара Алексея Губаева Татьяна Будюк.
Родственники спрашивали, почему лесничих не предупредили о направлении ветра, не сказали, что ехать в лес смертельно опасно.
В коридоре ожидает Марина Трясунова. Рассказывает об эвакуационном пункте, но по подрагивающему голосу сразу становится понятно, что она тоже знала некоторых из погибших. Двое из них жили в Бородулихе — Пётр Гражданкин и Даниил Ганьшин. У обоих остались дети.
— Двоих я знала, — говорит дежурная. — У нас есть совместные группы по области, мы все поддерживаем друг друга. У нас у Наташи сын погиб — Максим. В этой группе она. Поэтому все друг друга поддерживаем. Она из Успенки. Мальчик самый младший. Дочь писала, что ей плохо. Это наше общее горе. Информацию только из телевизора получаем. Ну и, конечно, то, что друг другу отправляем — видео эти страшные, животные.
Пожар ещё не потушен. 60 тысяч гектаров — это невероятно много, особенно если посмотреть на маленькие резервуары сброса воды, которыми обладают вертолёты.
Площадь территория «Семей орманы» — 654 тысячи гектаров. Раньше этими территориями по отдельности управляли 10 государственных учреждений по охране лесов и животного мира, однако в 2003 году территории были объединены в одно — «Семей орманы». Официально — «для сохранения и восстановления ленточного бора».
Тем временем появилось сообщение ещё об одном пропавшем во время пожара. Родственники ищут тракториста Далонского лесничества Сергея Архипова 1987 года рождения. Он поехал помогать тушить лесной пожар и с 9 июня не выходит на связь.
