23 апреля стало известно, что прокуратура Октябрьского района Бишкека завела уголовное дело по факту смерти четырехмесячного ребенка в Центре реабилитации детей и поддержки семьи.
По информации надзорного органа, ребенок был определен в центр соцработниками, которые изъяли девочку у гражданки С.Н., которая обратилась в управление соцзащиты Октябрьского района, чтобы получить документ, удостоверяющий личность приемной девочки.
В прокуратуре сообщили, что «сотрудники УВД Октябрьского района вместе с социальными работниками, не принимая во внимание благополучное состояние ребенка, возраст и необходимость особого ухода за новорожденным ребенком, изъяли ребенка против воли С.Н.».
Смерть девочки в прокуратуре назвали результатом небрежного и халатного отношения медперсонала центра к своим служебным обязанностям. Уголовное дело возбуждено по статье 348 («Халатность») УК КР. Расследованием занимается ГКНБ.
Директор Центра реабилитации детей и поддержки семьи Чолпон Арыкпаева в интервью «Азаттыку» рассказала свою версию произошедшего и отметила, что пока нет результатов экспертизы и назвать точную причину смерти ребенка невозможно. Также Арыкпаева рассказала о работе центра и о том, как туда попадают дети.
«Азаттык»: Расскажите, пожалуйста, о недавнем случае смерти ребенка в вашем учреждении? Как он туда попал?
Арыкпаева: Ребенок поступил к нам 8 апреля в 19:40 по акту Октябрьского ИДН в сопровождении двух инспекторов, соцработника и женщины. Девочка примерно 3,5 месяцев была определена в контрольно-пропускное отделение, или, как мы раньше его называли – изолятор. Дети там находятся под наблюдением воспитателя. У нас есть медсестры, врачи, которые каждый день смотрят за детьми. На 12 апреля мы планировали провести ребенку рентген грудной клетки, УЗИ внутренних органов и другие анализы, такие как на ВИЧ, вирусные гепатиты, внутриутробные инфекции.
11 апреля пришел следователь Октябрьского УВД в сопровождении женщины, которая была с ребенком, когда он к нам поступил. Они просят показать ребенка, ей показывают. Была информация, что ребенок плакал, но я хочу отметить, что дети, когда к нам поступают, все плачут. Это же не частный садик, не творческий центр, где оставляют детей на несколько часов. В период адаптации все дети плачут. В этот период с ребенком работают у нас и психологи, и педагоги, все, кто задействован в нашем центре.
Утром 12 апреля девочку покормили, провели утренние процедуры, помыли, поменяли подгузник, уложили. Потом медсестра увидела, что ребенок побледнел, что-то с ним было не так. Сразу вызвали постового врача, параллельно вызвали скорую помощь. Но наши реанимационные меры не принесли никакого результата, и скорая помощь по приезду констатировала смерть ребёнка. Мы сразу поставили в известность Минздрав, позвонили в 102 и сообщили о факте младенческой смертности. Уже через 10 минут приехали милиционеры, за ними – сотрудники Октябрьской прокуратуры.
С самого начала мы задействованы в следственном процессе, предоставили все журналы истории, записи с камер наблюдения. Судмедэксперты забрали тело ребенка, на вскрытии присутствовали медики, правоохранительные органы. Предварительно было сказано, что насильственной смерти нет, гематом, ссадин или ушибов нет как внешне, так и по внутренним органам. Окончательный диагноз может быть поставлен только после результатов гистологии, который будет готов в течение месяца. То есть до 12 мая.
«Азаттык»: То есть пока неизвестно, от чего мог умереть ребенок, были ли у него какие-то болезни?
Арыкпаева: Да, нам надо дождаться заключения судмедэкспертов. Чтобы они уже дали официальное заключение, в чем причина смерти, какие у ребенка были заболевания.
«Азаттык»: После этой новости высказывались мнения, что ребенка насильно отобрали у женщины, которая занималась его воспитанием, что ей не давали увидеть ребенка и поместили в центр вместо того, чтобы дать ему возможность жить в семье. Как вы можете это прокомментировать? И знаете ли вы историю этой девочки, как она попала к женщине, у которой потом изъяли ребенка?
Арыкпаева: Эта девочка к нам поступила впервые 8 апреля. До этого этот ребенок у нас не находился. При поступлении сразу было сообщено, что эта женщина не является ни биологической мамой, ни официальным опекуном. Никаких документов, подтверждающих личность ребенка, у нее не было. Ни свидетельства о рождении, ни медицинской карты. То есть она не имела права навещать ребенка.
Как ребенок попал к этой женщине мы не знаем, это должны выяснить соответствующие органы. Мы не знаем эту женщину и ребенка впервые увидели 8 апреля, когда она к нам поступила.
Что касается посещений детей в нашем учреждении, то это разрешено только родителям или официальным опекунам. У нас есть дети из семей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Когда у нас оставляют детей по акту изъятия, в дальнейшем родителям или официальным опекунам выдается направление к нам на посещение. И мы по этому направлению даем возможность в течение 6 месяцев, которые у нас дети находятся, посещать их. Мы создаем условия, чтобы они могли посещать кабинет психолога, совершать прогулки с детьми на территории учреждения. То есть мы им даем возможность встречаться.
«Азаттык»: Как часто такие ситуации происходят в вашем учреждении, что было причиной и какие были приняты решения по результатам расследований?
Арыкпаева: Это первый случай за последние 10 лет. По данному факту младенческой смертности была создана комиссия Минздрава, которая расследует дело с первых дней. По заключению, конечно, будут приняты меры. Мы сразу поставили в известность все ответственные органы и ждем заключение судмедэксперта. В нашем учреждении не умирали дети, мы сотрудничаем со всеми медицинскими учреждениями и по показаниям всегда проводим обследования и оказываем медицинскую помощь.
«Азаттык»: Расскажите о работе вашего учреждения. Ранее ведь оно называлось «Дом малютки»? Как туда попадают дети?
Арыкпаева: Да, сейчас учреждение называется Центр реабилитации детей и поддержки семьи. Направление поменялось в рамках оптимизации интернатных учреждений согласно правительственной программе. В 2019 года мы должны были сократить количество отказников и внедрить какие-то новые услуги. Поэтому с тех пор мы оказываем услуги детям с особенностями развития, детям с инвалидностью.
У нас есть отделение раннего вмешательства и отделение реабилитации. В первое ходят дети в возрасте до 4 лет, во второе – с двух до 7 лет. С ними работает мультидисциплинарная команда – медики, педагоги, психологи, физические терапевты, массажисты, эрготерапевты и кинезитерапевты, в общем все специалисты. Все эти услуги у нас оказываются на амбулаторной основе. Услуги доступны всем детям на бесплатной основе. Сейчас к нам ходит 560 семей, родители приводят детей, и мы оказываем им помощь.
То, что раньше называлось дом малютки, с 2019 года называется транзитным отделением. Там дети должны находиться не более 6 месяцев. Согласно Кодексу о детях, за эти 6 месяцев дается возможность семье ребенка выйти из трудной жизненной ситуации, в которой она оказалась и решила отказаться от ребенка. Если у ребенка нет семьи, родителей, то в течение этих 6 месяцев определяется статус ребенка. Если раньше в доме малютки было 6 групп и при вместимости 110 детей по факту здесь находились 180-200 детей, то сейчас в транзитном отделении только 3 группы и оно рассчитано на 50 детей. В это отделение попадают и отказники, и дети, оставшиеся без попечения родителей, и изъятые дети. Эти дети пребывают у нас на круглосуточном обеспечении, и мы являемся официальными опекунами, пока дети находятся здесь. Мы предоставляем медицинское обслуживание, пятиразовое горячее питание, если у ребенка есть врожденные пороки развития, мы успеваем их прооперировать. Среди детей бывают разные диагнозы: порок сердца, «заячья губа», «волчья пасть», врожденная косолапость, ВИЧ-инфицированные, генетические аномалии и так далее. В этом транзитном отделении находятся дети в возрасте до четырех лет. На данный момент у нас находятся 39 детей.
Есть отделение дневного пребывания детей. Это как социальный садик. Он рассчитан на 20 детей. Здесь в дневное время находятся дети, чьи семьи оказались в трудной жизненной ситуации. Мы им оказываем такие же услуги, как детям, которые находятся у нас круглосуточно, то есть это питание, медицинское обследование и обслуживание, реабилитация. Социальный садик расчитан для детей до 4 лет. Это тоже бесплатная услуга. Мы помогаем семьям вещами, продуктами, чтобы они не оставляли детей на круглосуточное пребывание. Таким образом мы стараемся сохранить семью, занимаемся профилактикой социального сиротства.
Также у нас есть ресурсный центр, где проводится информирование, тренинги для родителей, для официальных опекунов. Основная цель – это профилактика социального сиротства. То есть многие родители, которые на начальном этапе думали отказаться от детей, получая нашу поддержку, передумывают и оставляют детей. Они могут и дальше получать наше сопровождение. Мы тесно работаем с роддомами, ездим по горячим вызовам, если в роддоме есть женщина, которая хочет отказаться от ребенка. При таких сигналах на место выезжают и соцработники, и правоохранительные органы, где мы вместе проводим работу с этой женщиной, чтобы предотвратить отказ от ребенка. При необходимости мы определяем женщину с ребенком в кризисный центр, оказываем как консультативную помощь, так и поддержку со стороны наших специалистов.
«Азаттык»: А что происходит с ребенком, находящимся в вашем центре, если в течение 6 месяцев родители все же не меняют своего решения отказаться от него? Или если у ребенка нет родителей?
Арыкпаева: Я хочу сказать, что в процентном соотношении где-то более 80% детей в транзитном отделении имеют мать. Это дети, у которых есть семья. То есть они временно у нас находятся в течение 6 месяцев. Родители посещают своих детей и потом при первой же возможности они забирают их.
Наше учреждение не занимается вопросами усыновления, это не в нашей компетенции. Этим занимается Министерство труда, социального обеспечения и миграции. Есть электронная база, в которой регистрируется граждане, желающие усыновить ребенка. Вся процедура усыновления проходит там, там есть вся информация о детях. Просто прийти к нам и забрать ребенка нельзя. Этот портал был разработан, чтобы исключить коррупционные схемы, человеческие вмешательства. Уже после прохождения процедуры и получения направления люди приходят к нам, мы показываем ребенка и в течение месяца они могут посещать наше учреждение, видеться с ребенком. Если есть необходимость, мы им даем возможность обследовать ребенка у специалистов, помогаем по документам. Далее, если опекуны согласны, они забирают ребенка.
Иногда бывает, что после появления информации о поступлении детей, например, при репатриации детей из России, в наш центр приходят толпы людей и просят отдать им детей. Но дело в том, что еще до приезда детей проводится работа министерством, ищут их родственников. В первую очередь, опекунами становятся биологические родственники.
Если же ребенка из нашего центра не забирают родители или родственники, то ребенка могут определить в фостерную семью. Если нет возможности определить ребенка в семью, то он отправляется в детский дом.
На портале есть данные данные детей от нуля до 18 лет. Желающие усыновить ребенка могут зарегистрироваться там и проводить процедуру усыновления. Нужно понимать, что это единственный путь усыновления.
Форум Facebook