«Мама, как ваши дела? У меня все хорошо! Не волнуйтесь. Я не подписался на войну. Люблю вас». Это письмо Умут написал ее сын, который находится в российской тюрьме. У родителей, с которыми нам удалось пообщаться, десятки таких писем. «Азаттык» рассказывает истории граждан Кыргызстана, содержащихся в российских тюрьмах.

Двое сыновей и невестка Умут уже год содержатся в СИЗО в Волгоградской области. Каждое письмо она начинает со слов: «Сынок, не иди на войну». Во время беседы с журналистом «Азаттыка» она не смогла сдержать слезы.

«29 мая мне позвонили переводчик и адвокат. Они сказали: «Ваши сыновья согласились идти на войну и поставили подписи». Мне было очень плохо, я связалась с Министерством иностранных дел, написала в посольство. Я сильно испугалась, что они уйдут на войну. Написала своим сыновьям письмо, сфотографировала его и отправила переводчику. Они его показали им. Места себе не находила от того, что не могла ни добраться до них, ни поехать и уберечь их от этого. Наконец, я получила письмо от своих сыновей, в котором они написали, что они не пойдут на войну. Только тогда я успокоилась».

«Как ты, сынок? Какая еще война? Даже не думай, чтобы я об этом больше даже не слышала. Сынок, подумай обо мне. Ты хоть подумал о том, что не вернешься с войны живым? Это мой материнский наказ. Сейчас же думать забудь о войне. 29.05.24», – написала Умут в письме одному из сыновей.

Двум сыновьям и невестке Умут предъявлено обвинение по статье 228 УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств»). Их задержали вскоре после того, как они уехали на работу в Россию. Мать рассказала, что ее сыновья поехали туда, чтобы заработать деньги на ее операцию.

«У меня двое сыновей и дочь. Сама я родила только одного мальчика. Двоих детей я усыновила. Старшего я усыновила, когда он был подростком, а младшую удочерила сразу после рождения. Сейчас двоих моих детей нет со мной рядом. Два моих сына и невестка находятся в тюрьме. Очень тяжело, когда сразу трое твоих детей оказываются в такой ситуации. Сейчас я сама не своя. Я как будто не живая. Старший сын находился в России всего 27 дней, а младший всего 14 дней, а затем их задержали. У меня опухоль головного мозга. Я договорилась с больницами в Израиле и собиралась поехать туда на лечение. Тогда-то мои сыновья и поехали в Россию, чтобы заработать немного денег. Они же поехали, чтобы заработать деньги мне на операцию. А теперь мой внук остался и без отца, и без матери. За год я потратила на своих детей все что у меня было, у меня и денег не осталось. Сейчас с нами работает государственный адвокат. Сколько раз меня обманывали адвокаты. Один из моих детей на днях сказал: «Мама, мне предъявлено обвинение по 27 эпизодам, а изначально их было четыре».

Умут также рассказала, что при задержании ее сыновья и невестка подверглись пыткам со стороны российской полиции. В письмах матери они постоянно пишут, что невиновны и что на них оказывается давление. «Азаттык» публикует одно из таких писем.

«Я сейчас переживаю, что следователь задает брату разные вопросы, хочет посадить его. Но у них против него ничего нет. Даже отпечатков пальцев не обнаружили. А. (невестка Умут) тоже запугивают, говорят: «Возьми на себя, дадим тебе меньший срок, подумай о дочери». Как вы сами видите, сейчас издают разные законы. Из СИЗО и тюрьмы забирают на войну. Мы выдержим это испытание. Потому что на свободе вы ждете нас, мама»», – написал младший сын Умут.

«Моих детей пытали, избивали. Когда мой старший сын пришел в себя, он узнал, что против него заведено уголовное дело. Я и сейчас не знаю в каких они условиях, как с ними обращаются. Все время боюсь, что их будут пытать и отправят на войну. Может быть, занесут как другой документ и заставят подписать. Постоянно пишу, чтобы ничего не подписывали, чтобы их не обманули», – говорит Умут.

В последний раз Умут разговаривала с детьми по телефону шесть месяцев назад. Сейчас в российских тюрьмах по телефону можно разговаривать только на русском языке. А поскольку Умут разговаривала с сыновьями на кыргызском языке, то ей запретили говорить с ними по телефону. Сейчас она общается с сыновьями через переводчика и адвоката. Последнее письмо она получила месяц назад.

«Я давно не слышала их голосов. Я сама не говорю по-русски. Последний раз, когда звонил сын, мы говорили по-кыргызски. А в тюрьме требуют, чтобы говорили по-русски. После этого разговора нам не дали разрешения. Теперь утоляю по ним тоску тем, что читаю полученные от них письма. В прошлый раз они написали и поздравили с днем рождения. Очень хочется услышать их голоса. Мне сказали, что вопрос о переводе моих детей в Кыргызстан будет рассматриваться только после суда. Я уже дважды была там. А для того, чтобы постоянно ездить нет средств. Теперь вот находимся в постоянной тревоге и ждем».

Собеседники «Азаттыка» сейчас находятся в Кыргызстане. Со своими родственниками в российских тюрьмах они общаются только через письма. Есть родители, которые из-за долгой дороги и отсутствия средств, уже много лет не видели своих детей, находящихся в российских тюрьмах.

«Привет, сестра!». Письмо из тюрьмы

Это 21-летний Тимур. Он уже полтора года находится в СИЗО Санкт-Петербурга. Ему предъявили обвинение по статье 228 УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств») и приговорили к шести годам лишения свободы. На связь с ним выходит его старшая сестра.

«Моего брата не перевели из СИЗО в тюрьму. Он уже полтора года сидит в одном и том же месте. Об условиях своего содержания он не рассказывает. Наверное, им нельзя об этом говорит. Только пишет в письмах, чтобы я отправила деньги, куртку, теплую одежду. Дают номер специального счета. На него мы переводим деньги. Они доходят до них только через две недели. Он сам говорит, чтобы не переводили много денег. Ездила к нему раз или два, виделась с ним. Чтобы ездить чаще нет средств. Он и сам просит, чтобы мы не приезжали. Сейчас мы поддерживаем связь только по почте. Скорее всего и эти письма проходят проверку. Он всегда пишет только на русском языке. Сейчас же вышел закон, который запрещает им разговаривать на родном языке. Возможно, что с этим связано. Мой бедный братишка пишет, как может на русском».

«Привет сестра да у меня все нормально не переживайте. Я деньги получил и магазин заказ сделал ишо осталось деньги 1100 р. а посылку ишо не получил. А вы уехали Кыргызстану или ишо издесть. Тогда отправите ишо посылку, там внутри посылку мой куртка, ишо пару футболку 48 размера и шампунь. Всем от меня привет». (текст письма приведен с сохранением орфографии автора)

Тимур уехал в Россию, когда ему было 20 лет. Вместе с ним по этой же статье были осуждены и другие граждане Кыргызстана. Поэтому суд признал их «преступной группировкой» и вынес жесткое решение.

«Когда мы разговариваем, он часто говорит, что хочет выйти на свободу, что свою молодость он проводит в тюрьме. Оказалось, что когда он был в Бишкеке, то занимался с друзьями тем, что в разных местах закладывал наркотические средства. Его друзей задержали в Бишкеке. А он после этого уехал в Россию. Но там его судили вместе с группой. Поэтому и срок наказания был дольше. Мы не знаем, что там творится в российских тюрьмах. В письмах он пишет лишь о том, что ему необходимо, а о себе подробно он пишет на кыргызском языке в специальных письмах, которые ему удается отправить через адвоката».

За последний год Тимур написал родным около десяти писем. В одном из них он описал условия в камере и написал, что ему трудно из-за того, что он плохо говорит по-русски.

«В камере сидят шесть человек. Трое русских, один узбек, один беларус и я. Меня здесь называют «кыргызом». Я самый младший. Ем все, что дают. А не то останешься голодным. Поначалу мне было тяжело общаться с адвокатом на русском языке. Сейчас стараюсь, начал понимать. Все время мечтаю о том, чтобы выйти отсюда. Ата, если выйду, то устроим большой той».

«Ему пришлось самому вырвать свой больной зуб»

Младший брат нашей следующей собеседницы уже два года находится в тюрьме в Екатеринбурге. В этой тюрьме много выходцев из Центральной Азии.

«В том месте, где сидит мой брат, два года назад повесился один парень кыргыз. Его довели до самоубийства. Я ищу информацию, читаю про эту тюрьму с тех пор, как туда перевели моего брата. В декабре будет два года, как мой брат находится в этой тюрьме. Мы обеспокоены его состоянием. У моего брата болел зуб, и никто не оказал ему помощь. Он у него болел три дня, а потом он не выдержал боли и сам его вырвал. Он принимал лекарства, которые разрешаются заключенным, и лечился сам. Если в тюрьме у вас заболит зуб или что-то другое, то никто даже не окажет вам помощь. И в тюрьмах к мусульманам и мигрантам другое отношение. Там тебя никто не пожалеет. Мигрантов отделяют от других, помещают в другие тюрьмы и камеры. Даже если тебя никто не бьет, это психологически очень тяжело».

Наша собеседница живет и работает в России. Она несколько раз навещала своего брата в заключении и видела его состояние.

«Он мне говорит, что тяжело с едой. Не хватает мяса. Раз в неделю дают яйца. Дают протухшую рыбу. Если в месяц разрешается передать 30 кг продуктов, то один килограмм – это лимоны. Они выдавливают сок лимона на всю еду, которую там дают, чтобы хоть немного улучшить вкус. Я сама несколько раз ездила на длительные свидания. Привезла ему теплые вещи, но они не разрешили взять ему шерстяные носки. В тюрьме не разрешают носить нижнее белье. Тяжело даже майку пронести. Например, когда я ездила на трехдневное свидание, то я надела майку на себя, а потом сняла и отдала брату. А он дал мне свою потертую и порванную футболку. Так вот обменялись».

Младшего брата нашей героини поймали с наркотическими веществами, когда он работал в службе такси в Москве. Его приговорили к семи годам лишения свободы. Он провел в российской тюрьме почти два года.

«В течение года я пыталась как можно скорее перевести брата в Кыргызстан. Потому что его несколько вербовали на войну. Так как я часто навещала брата, и он получал информацию, то у него не было и желания пойти на войну. Но я заметила, что ребята там чувствуют себя никому ненужными, виноватыми. Поэтому есть и те, кто соглашается идти на войну. Я в течение года платила адвокату по 50 000 рублей в месяц. Деньги, заработанные в миграции, я делила на две части, одну часть тратила на брата, а вторую - на детей. Мой брат - единственный мужчина в доме. Он заботился о наших родителях. Мы думали, что адвокат поможет перевести его в Кыргызстан. Мы год ждали, пока его переведут. Мы начали это 6 августа прошлого года. Только недавно мы получили ответ. Судебное заседание по его делу в Кыргызстане назначено на сентябрь. До этого его дело рассмотрят в Москве. Сейчас в законодательство Кыргызстана внесли изменения, теперь оно схоже с российским. Надеюсь, что теперь экстрадиция будет проходить быстрее».

Экстрадиция: изменения в законодательстве

26 июля президент Садыр Жапаров подписал закон «О внесении изменений в Уголовный кодекс и Уголовно-исполнительный кодекс КР», согласно которому изменились условия экстрадиции граждан Кыргызстана, осужденных за рубежом.

Экстрадиция заключенных из России в Кыргызстан – сложный процесс. Чтобы перевести заключенного в другую страну, судебный процесс должен пройти в обеих странах, и должно быть соответствие законодательств. Экстрадицией осужденных за рубежом в Кыргызстан занимается Генеральная прокуратура.

Даже если получено разрешение на экстрадицию, бывают случаи, когда процесс стопорится из-за невозможности оплатить расходы на экстрадицию, либо в связи с тем, что в Кыргызстане по той же статье предусмотрен меньший срок или другие условия отбывания наказания.

В связи с этим в части определения расчета типа исправительного учреждения, правил сложения наказаний и исчисления срока содержания под стражей были внесены изменения в статьи 67 и 80 Уголовного кодекса и статью 73 Уголовно-исполнительного кодекса КР. Согласно вышеупомянутому закону, исполнение решения иностранного суда возлагается на Верховный суд.

Заместитель министра юстиции Орозбек Сыдыков во время обсуждения изменений в Жогорку Кенеше отметил, что данный законопроект ускорит процесс перевода осужденных.

«При обращении родственников граждан режим содержания в России будет сохранен и здесь. Этот раздел касается российских тюрем. Например, если в России осужденные за преступления, связанные с наркотиками, отбывают наказание в исправительных учреждениях усиленного режима, то при переводе в Кыргызстан их поместят в исправительное учреждение общего режима. Этого требовали и родственники осужденных».

В прошлом году была создана межведомственная рабочая группа по решению вопроса экстрадиции граждан Кыргызстана, отбывающих наказание в российских тюрьмах.

В Министерстве иностранных дел сообщили, что посольства и консульства Кыргызстана направляют письмо каждому гражданину Кыргызстана, находящемуся в заключении в России, с разъяснением процедуры перевода в Кыргызстан.

По данным МИД Кыргызстана, около 1500 кыргызстанцев отбывают наказание в российских тюрьмах. По официальной информации, большинство из них виновны в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 228.1 УК РФ ( Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные сбыт или пересылка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества). По указанной статье предусмотрен штраф до одного миллиона рублей или лишение свободы от 10 до 20 лет. Иными словами, данная статья относится к категории особо тяжких преступлений. За 11 месяцев 2023 года в Москву было направлено 132 запроса о переводе заключенных из России в Кыргызстан. В прошлом году из российских тюрем в Кыргызстан экстрадировали 73 человека, в этом году – 30 человек. По данным Генпрокуратуры, 494 обвиняемых отказались от экстрадиции.

Родственники кыргызстанцев, отбывающих наказание в российских тюрьмах, несколько раз обращались к властям с просьбой решить вопрос об их экстрадиции на родину. Вопрос об ускорении процесса экстрадиции был поднят в Жогорку Кенеше, и народные избранники заявили, что трудности возникли из-за несоответствия законодательств двух стран. Отмечалось, что из-за подобных проблем более 450 граждан отказались от перевода в Кыргызстан.

Мирлан Токтобеков, юрист, работающий с мигрантами, подчеркнул, что вопрос экстрадиции является серьезной проблемой для граждан Кыргызстана, находящихся в местах лишения свободы за рубежом:

«Это очень сложный процесс. Хотя в Кыргызстане приняты законы и правила изменились, мы зависим от российских законов. Потому что проблема в том, что статьи закона не совпадают. При на это требуется очень много средств. Адвокат, помимо расходов в России, были случаи, когда родители несли расходы, чтобы доставить представителей Службы исполнения наказаний в Россию. В принципе, по закону экстрадиция должна быть бесплатной. Но для этого правительству Кыргызстана необходимо выделить из бюджета средства органам, которые занимаются реализацией этого процесса. На практике были случаи, когда родители тратили на это все свои деньги».

Генеральная прокуратура Кыргызстана сотрудничает с 18 странами по вопросам экстрадиции граждан Кыргызстана, осужденных за рубежом.

По данным Генпрокуратуры, с 2016 года на родину возвращены более 550 кыргызстанцев, осужденных за преступления и отбывавших наказание в зарубежных странах. Большинство из них находились в России. Граждан Кыргызстана также экстрадировали из Ирана, Турции, Южной Кореи, Китая и Объединенных Арабских Эмиратов.

Перевод с кыргызского, оригинал статьи здесь