Среди ключевых событий, произошедших в 2019 году в Центральной Азии, влияние которых будет ощущаться и в будущем, — новые настроения по отношению к Китаю, обеспокоенность по вопросам безопасности, связанная с Афганистаном, а также растущие опасения по поводу того, как государства могут ограничивать доступ к информации и контролировать народ в своих странах.
Хотя 2019 год был богатым на различные перипетии и перемены в Центральной Азии, мы поговорим о четырех наиболее важных для региона событиях: отношениях пяти центральноазиатских стран с Китаем, многолетней угрозе исламского терроризма из Афганистана, блокировке потока информации правительствами посредством контроля Интернета, а также о применении технологий для распознавания лиц.
ИНВЕСТИЦИИ КИТАЯ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЗИЮ
25 декабря толпа сторонников собралась возле здания районного суда в Алматинской области в Казахстане, чтобы встретить пятерых мужчин, только что освобожденных из-под стражи после приговора к условному сроку.
Все пятеро — граждане Казахстана. Они были обвинены в хулиганстве за участие в начале октября в драке с китайскими рабочими, в результате которой те получили различные травмы. Пятерым мужчинам грозило до трех лет тюрьмы, и всего несколько лет назад им могли бы быть вынесены такие приговоры. Но не в этот раз.
Как показал 2019 год, взгляды Центральной Азии на Китай, похоже, претерпевают изменения.
На протяжении последних 20 лет многие в Центральной Азии отождествляли Китай с деньгами и появлением новых рабочих мест. Китай подписал свой первый крупный контракт с Казахстаном в 1997 году на строительство трубопровода для транспортировки нефти из Западного Казахстана в Китай. За этим последовало заключение множества контрактов — не только между Китаем и Казахстаном, но и с четырьмя другими странами Центральной Азии.
Когда в 2008 году разразился мировой экономический кризис, Китай продолжал изобиловать денежными средствами и горел желанием инвестировать, особенно в богатые энергетические ресурсы региона, которые могли бы продолжать стимулировать экономическую экспансию Китая.
Джеймс Никси из британского аналитического центра в области международных отношений Chatham House заявил в 2010 году в интервью Азаттыку, что Китай рассматривает Центральную Азию как «карьер [для добычи] углеводородов».
В январе 2011 года китайский генерал Лю Ячжоу сказал созвучную тому комментарию фразу, которая широко цитировалась в то время: «Центральная Азия — это самый лакомый кусок торта, данный небесами китайцам».
Чтобы заполучить этот «лакомый кусок торта», Китаю потребовалось вложить значительные инвестиции в Центральную Азию — по большей части это кредиты, возвращение которых будет затруднительным для некоторых государств.
Кроме того, есть еще проблема в отношении к китайским рабочим в Центральной Азии.
Народ Центральной Азии имеет давний исторический опыт взаимоотношений с китайцами, но, пока этот регион был частью Советского Союза — а это большая часть 20-го века, — никаких контактов из-за закрытой границы между странами не было. И теперь то, что в Центральной Азии трудятся тысячи китайских рабочих, многими ощущается как своего рода оккупация.
Кроме того, в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане еще помнят о том, что в свое время Китай вел переговоры о пересмотре постсоветских границ и все три центральноазиатских государства уступили землю Китаю. Так что присутствие большого количества китайцев в Центральной Азии подогревает спекуляции о том, что Пекин подумывает о дальнейшем расширении границ Китая.
Протесты в Казахстане в апреле и мае 2016 года по поводу запланированной приватизации земли были спровоцированы слухами о том, что китайцы скупят казахскую землю.
Драка среди дорожно-строительных рабочих в Казахстане в октябре не самая крупная стычка между местными жителями и китайскими рабочими в Центральной Азии, произошедшая в 2019 году.
В начале августа группа из нескольких сотен жителей Нарынской области Кыргызстана напала на китайских рабочих из горнодобывающей компании Zhong Ji Mining. По меньшей мере 47 китайских рабочих получили ранения.
Долг Центральной Азии перед Китаем — это проблема, о которой всё больше знают люди, особенно в Кыргызстане и Таджикистане. Почти половина внешнего долга Кыргызстана и более 35 процентов таджикского долга принадлежит Китаю.
В случае с Кыргызстаном данной проблеме было уделено наибольшее внимание из-за провальной модернизации Бишкекской ТЭЦ, которая питает столицу страны.
Китай выделил на эту работу около 386 миллионов долларов, но в январе 2018 года оборудование вышло из строя, всего через несколько месяцев после возобновления работы. Последующее расследование установило, что почти 100 миллионов долларов из вложенных денег были расхищены. А Кыргызстану, возможно, в итоге придется заплатить Китаю около 493 миллионов долларов за этот кредит.
В случае с Таджикистаном в ноябре сообщалось, что китайский Eximbank выдал кредит на сумму 331 миллион долларов на строительство теплоэлектростанции в Душанбе, предоставив взамен китайским компаниям права на разработку двух месторождений золота, запасы которых, по некоторым подсчетам, оценены в 64 тонны.
«ЛАГЕРЯ ПЕРЕВОСПИТАНИЯ» В СИНЬЦЗЯНЕ
Антикитайские настроения в Центральной Азии нагнетаются политикой Пекина в отношении мусульман в западном Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая (СУАР), но особенно они заметны в Казахстане и Кыргызстане.
По имеющимся сообщениям, интернирование около одного миллиона мусульман в СУАР ставит правительства Казахстана и Кыргызстана в затруднительное положение. Когда Китай начал задерживать и заключать в тюрьму этнических уйгуров, правительства Казахстана и Кыргызстана воздержались от комментариев.
Но когда этнические казахи и кыргызы, переехавшие из Синьцзяна в Казахстан и Кыргызстан и принявшие гражданство этих стран, были задержаны и отправлены в так называемых «лагеря перевоспитания» во время поездок в Синьцзян, истории об ужасающих действиях китайцев стали распространяться.
Несмотря на растущее возмущение по отношению к Китаю в Кыргызстане, президент Сооронбай Жээнбеков несколько раз в течение 2019 года предупреждал, что не позволит никому в стране портить из-за этого отношения с Китаем.
В Казахстане после ухода со своего поста президента Нурсултана Назарбаева в марте 2019 года, который он занимал более 27 лет, оппозиция, не теряя времени, выступила против избранного им президента Касыма-Жомарта Токаева.
Молодежные группы и другие оппозиционные организации раскритиковали передачу власти, а в последующие месяцы потребовали пересмотреть связи с Китаем и прекратить преклонения перед Пекином по поводу синьцзянского вопроса.
Число этнических казахов, бежавших из Синьцзяна в Казахстан, всё еще невелико, но оно растет. Многие рассказывают о том, какие ужасы им или их родственникам пришлось пережить в «лагерях перевоспитания». Пекин потребовал экстрадировать этих граждан, и это сложная дилемма для стран Центральной Азии, особенно для Казахстана.
Правительство Казахстана наиболее остро ощущает растущую враждебность населения по отношению к Китаю, но эти настроения распространяются по всей Центральной Азии, так как многие видят, как представители власти наживаются на китайских деньгах, в то время как люди задумываются о том, каким образом будут выплачиваться миллиарды долларов, которые на десятки лет повиснут задолженностью перед страной, пытающейся извести мусульманскую культуру.
МНОГОЛЕТНЯЯ УГРОЗА ТЕРРОРИЗМА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Угроза терроризма ощущается Центральной Азией еще со времен обретения независимости в начале 1990-х годов. Граница Центральной Азии с Афганистаном простирается более чем на две тысячи километров, и, пока в стране идет война, в Центральной Азии будут опасения по поводу угрозы терроризма.
В 2019 году в Центральной Азии не было террористических актов, если не брать во внимание широко дискредитированные сообщения таджикского правительства о нападении 6 ноября 2019 года на пограничный пост «Ишкобод» близ Афганистана.
Таджикские представители власти говорят, что боевики из экстремистской террористической группировки «Исламское государство» (ИГ) проникли из афганской провинции Кундуз в Таджикистан для совершения террористических актов. Позднее ИГ взяло на себя ответственность за нападение, в результате которого погиб как минимум один таджикский полицейский и пограничник (хотя в более поздних сообщениях говорилось, что по меньшей мере еще пять пограничников были убиты), а также 15 из 20 нападавших.
Впоследствии появилась информация, которая ставит под сомнение связь с ИГ, например то, что в нападении участвовали женщины и дети.
Но для тех, кому на афганской стороне границы боевики мерещатся буквально за каждым углом, версия событий таджикского правительства — еще одно доказательство тому, о чем они предупреждали. А для России и Китая это еще один повод для предложения или навязывания своей помощи Центральной Азии.
В феврале 2019 года стало известно, что в отдаленных высокогорьях восточного Таджикистана, неподалеку от китайской и афганской границ, у Пекина имеется военная база. С начала этого десятилетия периодически появлялись сообщения о том, что китайские сотрудники антинаркотических и других государственных агентств сотрудничают с таджикскими пограничниками, включая проведение рейдов на афганской территории, — но сообщение американского издания Washington Post стало первым подтверждением тому, что у Китая есть база в Таджикистане, которая, как говорится в публикации, действует уже в течение трех или четырех лет.
Ни китайское, ни таджикское правительства не подтвердили существование военной базы. Но сообщения о том, что она находится в Таджикистане, появились после того, как в Ваханском коридоре Афганистана, к югу от базы в Таджикистане, был замечен отряд войск из Народной вооруженной полиции Китая.
Китай обеспокоен тем, что уйгуры, бежавшие в зоны конфликта на Ближнем Востоке, чтобы присоединиться к экстремистским группам, могут попытаться вернуться в СУАР через отдаленные горные перевалы, где сходятся границы Афганистана, Таджикистана и Китая.
Эта обеспокоенность привела к тому, что в 2016 году Китай сформировал группу безопасности совместно с Афганистаном, Пакистаном и Таджикистаном. Пекин всё это время активно стремился помочь всем государствам Центральной Азии в контртеррористических мерах, рассматривая регион как оплот, который не даст терроризму добраться до его границ.
Россия смотрит на Центральную Азию аналогичным образом.
Не менее десятка подобных предупреждений прозвучало в 2019 году от российских чиновников, равно как и множество обещаний российской стороны по поддержке дальнейшего укрепления границы Таджикистана с Афганистаном, особенно для тех, кто является членом возглавляемой Россией Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Это в дополнение к тому, что 201-я дивизия России по-прежнему дислоцирована в Таджикистане.
Кыргызстан, также член ОДКБ, на территории которого дислоцирована российская военная база, услышал аналогичные высказывания с предупреждениями и обещания поддержки со стороны России в 2019 году.
В связи с тем, что Соединенные Штаты и другие иностранные силы в Афганистане в настоящее время ищут способ сокращения военного присутствия, центральноазиатские государства, вероятно, продолжат всё больше тяготеть к России и Китаю, чтобы обеспечить собственную безопасность против реальных — или воображаемых — угроз исламского терроризма, исходящих из Афганистана.
УЛЫБНИТЕСЬ — ВАС СНИМАЕТ СКРЫТАЯ КАМЕРА!
В октябре 2019 года жителям столицы Казахстана Нур-Султана была предоставлена возможность оплатить проезд в общественных автобусах с использованием новой технологии, которая очень озадачила многих жителей.
Пассажирам автобусов в Нур-Султане была предоставлена возможность зарегистрироваться в компании FacePay и воспользоваться системой распознавания лиц для оплаты проезда, а не наличными или проездными картами.
FacePay разрекламировал преимущества регистрации в своей системе: нет необходимости в наличных деньгах и простота оплаты; но некоторые считают, что это первый шаг правительства по контролю за перемещением и деятельностью своих граждан.
Камеры с распознаванием лиц вызывают споры во всем мире, тем более что Китай разработал такие системы для мониторинга деятельности своего народа, особенно в Синьцзяне.
Система, используемая в Нур-Султане, является продуктом китайской компании HikVision, которую правительство США занесло в черный список за ее роль в репрессиях против мусульман в Синьцзяне.
Казахстан разрабатывает собственную технологию распознавания лиц.
Система видеонаблюдения «Сергек» действует в Нур-Султане с 2018 года с целью мониторинга дорожного движения. Однако сообщается, что «Сергек» использует оборудование, поставленное Dahua Technology — другой внесенной в черный список США китайской компании.
Но системы распознавания лиц и видеомониторинга являются проблемой не только для Казахстана.
В ноябрьской статье американского информационного издания Foreign Policy говорилось, что «Кыргызстан открыл новый полицейский командный центр в своей столице Бишкеке и задействовал свои новые камеры распознавания лиц».
В статье говорится, что технология «была бесплатно предоставлена Китайской национальной корпорацией по импорту и экспорту электроники, которая в настоящее время находится под санкциями Соединенных Штатов».
Также отмечается, что в проектах так называемых «умных городов» Таджикистана и Узбекистана функция распознавания лиц и видеонаблюдения является ведущей.
Хотя Туркменистан не упоминается в публикациях, было бы справедливо предположить, что правительство Ашгабата, которое уже давно одержимо внутренней безопасностью, обратилось к Китаю за этой технологией, равно как и за оружием и военной техникой.
В сентябрьской статье Международной сети ученых ПОНАРС Евразия была озвучена дилемма: системы являются частью концепции «умного города» и «безопасного города», которые завоевывают популярность во всем мире как ответ на быструю урбанизацию, полагаясь на «цифровые технологии для улучшения городской жизни, но инструменты также предлагают структуру для потенциального расширения авторитарного контроля над людьми и общественными местами».
КОНТРОЛЬ НАД ИНТЕРНЕТОМ
Тема контроля над Интернетом в 2019 году оставалась одной из животрепещущих в Центральной Азии.
Туркменским способом решения проблемы потенциально вредных статей или информации была и остается блокировка практически всего возможного контента. В этом отношении Таджикистан не сильно отстает от Туркменистана.
Однако в 2019 году в центре внимания оказалась линия поведения Казахстана и Узбекистана по совершенно разным причинам.
Как упоминалось ранее, официальная смена президентов в Казахстане вдохновила некоторых людей продемонстрировать желание перемен.
Изменения во власти подвигли бывшего банкира и лидера запрещенного в Казахстане движения «Демократический выбор Казахстана» (ДВК) Мухтара Аблязова вновь прибегнуть к помощи социальных сетей, чтобы призвать к протестам против правительства. ДВК было не единственной группой, пытающейся использовать социальные сети для организации демонстраций.
Казахские власти ответили на это задержаниями активистов до начала запланированных митингов, блокируя некоторые веб-сайты и сильно замедляя Интернет до и во время демонстраций.
Митинги были запланированы на День Победы 9 мая, но в этот день сайты Казахской редакции Азаттыка и местные сайты Vlast.kz, Holanews.kz, Informburo.kz, Exclusive.kz, Time.kz и другие были заблокированы.
Сайт по свободе Интернета NetBlocks.org сообщил, что в тот же день по всему Казахстану были заблокированы Facebook, Instagram, YouTube, Telegram, а также несколько независимых сайтов и сайтов петиций.
Министр информации и общественного развития Казахстана Даурен Абаев отрицал, что его министерство имеет какое-либо отношение к неполадкам с интернет-доступом.
Но NetBlocks.org сообщил о «заблокированном доступе к онлайн-трансляциям, а также о полном прекращении доступа в Интернет для большинства пользователей» 9 июня, в день президентских выборов в Казахстане, и заявил, что блокировка произошла во время «сообщений о задержаниях журналистов и политических активистов на демонстрациях в Нур-Султане, Алматы и Шымкенте»
Данная ситуация повторялась еще несколько раз, и каждый раз это происходило во время запланированных демонстраций. Поэтому неудивительно, что очередная попытка предложить в июле установить сертификат безопасности от контролируемой государством сети Qaznet Trust Network для обеспечения кибербезопасности пользователей была встречена со скептицизмом.
С тех пор как Шавкат Мирзияев стал президентом Узбекистана в конце 2016 года, правительство продвигает изменения в стране, которые, по мнению узбекских властей, сделают Узбекистан привлекательным местом для инвестиций и туризма.
В мае, вскоре после того, как Казахстан заблокировал веб-сайты в праздничные дни 9 мая, Узбекистан объявил, что разблокирует доступ к десяткам сайтов, которые, по заявлению организации «Репортеры без границ», долгое время были подцензурными.
К концу 2019 года многие ранее заблокированные сайты по-прежнему были доступны в Узбекистане, хотя сайт Узбекской редакции Азаттыка оставался заблокированным.
