В Кыргызстане медперсонал находится не только на передовой борьбы с коронавирусом, медицинские работники - среди тех, кто больше всего пострадал от него, заразившись болезнью. В чем причина такой печальной статистики? Будут ли медикам выплачены обещанные властями денежные компенсации? Удается ли им полноценно питаться и получать витамины во время несения службы? И с какой стигмой, давлением сталкиваются сотрудники здравоохранения, кто оказался заражен COVID-19? На эти вопросы отвечают сотрудники медучреждений Бишкека, Ала-Букинского и Ат-Башинского районов.

Заразившиеся вирусом медики в отчаянии

Ала-Букинская районная больница

19 апреля в социальных сетях распространилось видео, где несколько сотрудников Ала-Букинской районной больницы, у которых выявили коронавирусную инфекцию, озвучили свои претензии в адрес руководства медучреждения. Связаться с ними удалось, но они согласились дать интервью только на условиях анонимности, без указания их имен и фамилий.

Одна из врачей:

«17 марта в здании местного лицея в обсервацию разместили тех, кто вернулся из малого хаджа. У четверых из них поднялась температура, их привезли в инфекционное отделение, где мы работали. Мы зашли туда, чтобы начать их лечение. Помимо четверых из обсервации привезли еще одну женщину - ее забрали из дома. Десять дней мы занимались их лечением, а после этого нас тоже отправили в обсервацию, сейчас мы ждем уже своих результатов.

Трижды в день нам носят горячее питание, оставляют снаружи. Никаких средств индивидуальной защиты (СИЗ) нам не выдавали, только одноразовые респираторы, и те - со словами, что «можно носить долгое время». Халаты были матерчатые, с завязками сзади, которые постоянно развязывались. Вечером приходилось их замачивать в хлорированной воде, потом стирать, а утром надевать еще влажными, так как за ночь не успевала высохнуть ткань. Выяснят, кто в этом виноват или нет, теперь и не знаю.

Вечером 1 апреля, перед тем как нас забрали в обсервацию, директор вызвала нас и сказала: «Молчите, никому ничего не рассказывайте». Зарплата за март у меня вышла маленькая. Раньше я получала 9-10 тысяч сомов в месяц. За март, со слов бухгалтера, вышло 8 тысяч сомов. То есть никаких надбавок не было сделано. Засчитают ли нам, что мы во время вспышки вируса работали по 46 часов без сперерывов, не знаю. Каждые три часа мы мыли палаты 1-процентным раствором хлора, то есть работы по дезинфекции проводили сами.

До проникновения и выявления вируса никакой подготовительной работы мы не видели. Потом только, перед тем как запускать нас к больным с подозрением на коронавирус, 1-2 раза показали, как надевать и снимать СИЗ, и быстро отправили туда. У меня двое внуков, дома находится деверь, который сломал ногу, муж не работает. Они тоже были недовольны, что я круглосуточно на работе. Сейчас они пытаются как-то справляться без меня.

В качестве помощи семья получила мешок муки, 5 литров масла, 5 килограммов сахара и макароны. И все. Сказали, что зарплату уже начислили, но деньги на руки мы еще не получали. Питаемся той едой, что нам дают три раза в день. И все. Как нам в таком случае укреплять иммунитет?».

У этого врача через несколько дней после беседы с корреспондентом «Азаттыка» был подтвержден коронавирус, после чего ее перевели в районную больницу. Узнать ее нынешнее состояние не удалось, так как из-за страха перед руководством она не решилась говорить с журналистами.

Медсестра из Ала-Букинского района:

«Я нахожусь сейчас в обсервации. Я среди тех 25 медиков, которые лечили первых выявленных больных с COVID-19. В больнице всего работает шесть врачей. Среди нашего персонала было обнаружено четыре заразившихся человека, из которых трое уже выздоровели, продолжает лечиться один пациент. Но сейчас выявляют зараженных и среди тех, кто в обсервации. По взятым у нас анализам неделями не дают ответа, и даже если есть результат, то его скрывают от нас. Вы же знаете, что главного врача Ала-Букинской районной больницы уволили, обвинив в том, что «не обеспечила сотрудников СИЗ»? Но если ее убрали, то кто ответит за то, что мы заразились вирусом? Мы слышали, что Министерство здравоохранения направило сюда специальную комиссию. И говорят, что наша бывшая руководительница по пять раз в день кормит их, оказывает всяческие почести. Это что, издевательство над теми, кто лежит в обсервации, и получает питание три раза в день? Они пытаются таким образом заткнуть рты членам комиссии?

Тут лежат простые, рядовые медики. Если завтра наши анализы окажутся положительными, мы опять же попадем в нашу больницу. И кто нас тогда будет лечить? Потому что, когда все началось, нам не выдали никаких СИЗ, дали респираторы одноразового использования, сказав «носите постоянно», и отправили нас туда. Одноразовые халаты нам тоже пришлось носить постоянно, каждый раз стирая их. Главная медсестра скрывала это от комиссии, но когда они увидели, как вещи сушатся во дворе, сделали фото. Почему они это скрывают? У нас тоже есть семьи, дети, им сейчас очень тяжело».

Минздрав КР 14 апреля сообщил, что эпидемиологическое расследование о заражении медиков Ала-Букинской районной больницы вирусом COVID-19 завершено. Но о результатах разбирательства никаких сведений нет.

Насчет доплат ничего не известно

Почти все медики, согласившиеся на интервью, признались, что никаких допплат к заработной плате они не получили. Ранее в Интернете распространилось фото приказа главы Минздрава Сабиржана Абдикаримова - об отмене приказа ведомства от 15 апреля «Оплата работникам за время простоя во время эпидемиологической ситуации по COVID-19». Это вызвало волну недовольства и возмущения. Позже, 21 апреля, Минздрав дал пояснения, сообщив, что приказ был отменен из-за несоответствия отдельным нормам законодательства и что по выплатам медработникам будет принято отдельное постановление правительства КР.

В интервью «Азаттыку» глава юридического отдела Минздрава КР Азамат Жумакеев заявил, что «в новом постановлении сумма заработной платы медиков и условия выплаты останутся прежними, а приказ был отменен лишь из-за возникших процедурных вопросов». Он добавил, что проект постановления уже готовится и что документ будет принят в ближайшее время.

Ранее правительство заверяло, что медикам, задействованным в борьбе против COVID-19, будет начислено от 38 до 48 тысяч сомов к ежемесячной заработной плате.

Бишкек, ЦСМ №17

Сотрудники Центра семейной медицины №17 города Бишкека с 18 марта самостоятельно, пешком обходили жителей южной части столицы, помещенных на домашний карантин. Им приходилось брать анализы, вести наблюдение, при этом поначалу у медиков не было никаких средств защиты. Стоит заметить, что ЦСМ в этот период продолжал работать в штатном режиме.

Позже главврачу ЦСМ Гульнаре Ташибековой пришлось своих сотрудников и врачей-эпидемиологов, которых направили из городского Центра госсанэпиднадзора на проверку граждан на карантине, возить на своей машине, так как не было специального транспорта, а также на свои средства закупить для всех СИЗ.

16 апреля у четверых сотрудников центра после сдачи экспресс-теста подтвердился COVID-19. Они самоизолировались и перестали выходить на работу.

«Молюсь о здоровье моих сотрудников»

После этого практически весь персонал ЦСМ, в том числе и руководство, оказались под подозрением на наличие коронавируса, из-за чего медики потребовали взять у них анализы и поместить всех в обсервацию, чтобы не создавать угрозы своим семьям. Но, по словам Гульнары Ташибековой, их просьбы не были услышаны, из-за чего 24 сотрудникам центра пришлось самостоятельно, пешком добираться от места работы в жилмассиве «Чон-Арык» до гостиницы «Гарден» по улице Медерова, где был обустроен обсервационный центр. Но и там они прождали 5-6 часов, прежде чем их впустили.

Гульнара Ташибекова назвала сложившуюся ситуацию следствием халатности санитарно-эпидемиологической службы и руководства городских ЦСМ: «Я постоянно на собраниях городского управления здравоохранения мэрии Бишкекаговорила, что нам нужны СИЗ, их не хватает. С января я поднимала этот вопрос, и пришлось на свои средства приобретать защитные костюмы, маски, а в здании ЦСМ выделить одну комнату под изолятор. От горуправления финансирования и выделения средств так и не дождались. А ведь с самого начала вспышки COVID-19 в стране наши сотрудники работали без СИЗ.

Сейчас руководители пытаются на нас давить, унижают, как могут. Но я уже не боюсь их, если хотят – пусть подают в суд, открывают уголовное дело… Я смогу доказать, что невиновна и говорю правду. Потому что я обращалась во все инстанции, чтобы защитить своих сотрудников, просила их, но так и не смогла получить внятного ответа.​

Сейчас они хотят запугать меня и сделать так, чтобы я замолчала, не говорила правду. Но я врач, которая пережила две революции в Кыргызстане. В обоих случаях я возглавляла службу «Скорой помощи», и знаю, как поддержать персонал в кризисных ситуациях. Сейчас к нам поступает гуманитарная помощь, говорят, мол, обеспечиваем медиков СИЗ. Но когда я лично связываюсь со многими своими коллегами, они говорят, что в глаза не видели этих средств защиты. Стоит высказать критику - сразу оказываешься под давлением. Это что за дела? Мы сейчас почти всем коллективом оказались под угрозой заражения, надо теперь выявлять всех, кто контактировал с нами. А это требует огромных ресурсов. И все это должны делать медработники. А, так у нас не хватает специалистов? Конечно, нет! Почему в таком случае руководство не защищает нас и вместо помощи, наоборот, нас прессует? С момента, как у наших сотрудников выявили вирус, я спрашиваю у них: «Почему не обращаете на нас внимания?», «Почему не берете анализы?». А они устроили черный пиар против меня, чтобы заткнуть мне рот. Мои сотрудники сейчас в депрессии, они переживают не из-за болезни, а из-за такого отношения к нам со стороны руководства здравоохранения.

Ладно, допустим, министерство справится со мной и другими кто, как я, жалуется на ситуацию, но как они решат в итоге проблему? Как они скроют болезнь? Они смогут тайно лечить зараженных? Если бы ведение бюджета передали самим поликлиникам, то хоть как-то мы могли бы закупить СИЗ и защитить наших сотрудников. А сейчас я не могу посмотреть в глаза своим коллегам, молюсь только об одном – чтобы они выздоровели».

«Работаем, не думая о доплатах…»

Город Бишкек, Республиканская клиническая инфекционная больница (РКИБ)

В это медучреждение поступают больные COVID-19 из столицы и Чуйской области. Для таких пациентов под боксы было выделено целое отделение. Специалисты РКИБ с 20 марта остаются в здании, не выходя из него. Один из них – врач Канатбек Искаков, который особенно соскучился по маме и дочери, рассказал немного о режиме своей работы.

Канатбек Искаков: Чувствуем мы себя хорошо, единственное – соскучились по родным. Не только я, но и мои коллеги скучают по своим детям, по родителям. Дома я не был уже месяц. Наша больница из-за COVID-19 была поделена на две зоны – «чистую» и карантинную. В «чистой» зоне живут медработники, а в карантинной находятся зараженные пациенты и те, у кого имеется подозрение на коронавирус. Между этими зонами есть еще и промежуточная зона, там мы надеваем СИЗ, все обмундирование, перед тем как войти в «грязную», то есть карантинную зону. После окончания работы в этой же промежуточной зоне снимаем все с себя, моемся и только потом идем в «чистую» зону. Медики стараются как можно лучше обезопасить себя – кто-то надевает дополнительную одежду под защитные костюмы, есть и те, кто надевает по две маски.

«Азаттык»: Хватает ли вам СИЗ? Были ли какие-то неудобства при их использовании?

Канатбек Искаков: Да, поначалу было немного трудно, потому что мы никогда не работали в таких костюмах. Не удавалось вену найти у пациента, или испытывали сложности, когда прослушивали их. Но за месяц уже привыкли и освоились. Честно скажу, что носить эту форму шесть часов подряд очень тяжело. Пить хочется, или в туалет, опять же потеешь. Но пока не выйдешь из «грязной» зоны, ничего этого нельзя. Что касается питания, то с этим проблем нет. Есть трехразовое питание от больницы. Кроме того, волонтеры и наши близкие передают еду. В общем, не голодаем. С моральной точки зрения тяжело, когда видим, что к нам госпитализируют наших же коллег. И как не переживать, когда видишь на больничной койке тех, с кем работаешь?

«Азаттык»: Некоторые пациенты после выздоровления жалуются: «Врачи не делали нам никаких уколов». Насколько важна интервенция при лечении коронавируса?

Канатбек Искаков: Честно, иногда я не понимаю некоторых пациентов… Неужели, если они попали в больницу, обязательно им надо ставить капельницы, делать уколы и клизмы? Наоборот, ведь надо радоваться, что их организм сопротивляется болезни и самостоятельно побеждает ее, без лекарств?! Наша цель – не допустить эту вирусную инфекцию до легких. Если она достигает легких, то человек сильно мучается и его состояние резко ухудшается. Поэтому мы отделяем тех, кому за 50, или у кого имеются хронические заболевания, и особенно строго следим за ними.

«Азаттык»: Говорили, что врачам будут начислять компенсации, вы уже получили повышенную зарплату?

Канатбек Искаков: Я пока не получал доплату. Но я знаю, что за последние 10 дней в марте, когда мы работали круглосуточно, нам что-то добавили. Но большинство работающих здесь сейчас и не думают о деньгах. Все думаем только об одном – чтобы этот карантин побыстрее закончился, и мы смогли побороть вирус. Финансы отошли на второй план. Но надеюсь, что на следующий месяц что-то добавят, посмотрим.

«Работали, как в войну»

Ат-Башинский район, обсервационная зона

В Ат-Башинском районе Нарынской области в последние дни резко выросло число граждан, у которых выявлен COVID-19. С 18 марта здесь уже была открыта обсервационная зона и начал работать отдельный изолятор, где к своим обязанностям сразу же приступила главный врач Центра семейной медицины №1 в селе Ат-Баши Джамиля Аширбаева. Домой она вернулась лишь недавно, пробыв положенное время на карантине после нескольких недель работы. Ее муж – тоже медик, работает хирургом в Ат-Башинской районной больнице. Супруги не виделись уже месяц. Когда она была на дежурстве в обсервации, в районе как раз был выявлен первый заразившийся коронавирусом. Джамиля Аширбаева рассказал об условиях в изоляторе, обеспечении СИЗ, зарплате, питании и режиме ухода за больными:

«Вместе со мной в обсервационной зоне работали три медсестры. То есть нас было четверо. В нашем районе есть всего один врач-инфекционист, который и стал руководить работой в изоляторе. Перед тем, как нас отправить туда, обучили, как правильно надевать и снимать противочумные костюмы. 14 дней мы полностью оставались в обсервации, нас сразу предупредили, что не сможем видеться с семьей, с близкими. Поначалу СИЗ не хватало. Все равно какие-то недостатки, оказывается, случаются - то масок не было, костюмов было 1-2, приходилось их носить попеременно. Пользовались масками из ткани, в начале, действительно, не было СИЗ, которые отвечали бы требованиям. Но через два дня нас полностью обеспечили. Обсервационная зона была поделена две – «чистую» и «грязную», куда мы входили только в средствах защиты и работали по 4 часа без перерыва.

Костюмы там снимать нельзя, в туалет не сходишь, воды не попьешь, поэтому перед входом почти не пили жидкости. В начале, конечно, было немного все хаотично, работали, как на войне. Всех прибывающих делили по категориям, размещали, работа не заканчивалась. Когда я работала в обсервации, у одного из помещенных туда обнаружили COVID-19. Он чувствовал себя хорошо, но где-то в 12 ночи у него стали появляться первые симптомы, и до утра у него не падала температура, ему становилось хуже. Утром мы вызвали санитарно-эпидемиологическую службу, и они забрали его. Позже тесты выявили у него коронавирус.

Этот парень стал мне как сын. На мой вопрос, «если ты видел, какая ситуация, зачем отправился на даават на юг страны», он ответил, что сожалеет и что ничего не знал о происходящем, так как перед дааватом, оказывается, отключил телефон и не получал никакой информации. Он признался, что «если бы знал обо всем, то сидел бы дома».

Трехразовым питанием нас обеспечивало МЧС. По утрам давали кашу, хлеб. В обед и на ужин – горячее. Родственники и знакомые передавали нам фрукты, овощи, оставляли все это снаружи. Я очень испугалась, когда у этого парня выявили вирус. Первая мысль была о детях, думала, что если заболела сама, то возможно, могла заразить и их.

Боялась и за девочек, которые работали со мной. Но недавно сдали тесты, анализы вышли чистыми. Тогда мы только смогли вздохнуть спокойно. Самое ужасное в обсервации – это запах хлорки. Мы там каждый день по 4-5 раз обрабатывали все этим раствором, и такое чувство, что наши легкие и желудок заполнились хлором. А это ведь тоже вредно для организма. Дополнительные выплаты мы пока не получали. Сказали просто, что «надо внести в табель дополнительные дни, когда работали», но выдали нам только зарплату, а доплаты пока не было.

NO

Сокращенный перевод с кыргызского. Оригинал материала здесь.