На днях два известных богослова выступили за введение смертной казни для коррупционеров. По их словам, они высказали свое мнение не с точки зрения религиозных деятелей, а простых граждан.
Насколько я понял, применение смертной казни было первоначально предложено не исходя из шариата, а по примеру Китая, где ворам отрубают кисть правой руки (коррупция приравнена к воровству). При повторном воровстве - левую ступню, еще один рецидив – левую кисть, в четвертый раз – правую ступню. Эти нормы уже давно не применяются на практике, но теоретически человека лишают возможности совершать воровство, но не лишают жизни. То есть смертной казни за коррупцию нет.
Вопросы, которые возникли у меня как гражданина, следующие:
Почему, когда речь шла о многоженстве, законы божьи были выбраны как более важные, чем светские, а когда речь идет о чужих жизнях – выбран пример коммунистического Китая и вообще просто светский закон?
Почему, когда нужно было заявление о «второй жене», человек вспоминает, что он, прежде всего, верующий, а когда нужно предложение, которое найдет отклик у многих, то человек вспоминает, что он гражданин? При том, что предлагается светский закон о лишении другого человека жизни вопреки законам божьим?
Я не религиозен, но в любом случае один мулла еще в раннем детстве отрезал все пути назад, и ислам был и остается для меня одним из средств познания мира и бога. Я не могу сравниться знаниями законов божьих с богословами, но мне казалось, что многие религии в первую очередь говорят о том, что убивать нельзя. В исламском праве существует множество способов борьбы с коррупцией, в том числе и люстрация чиновников, уличенных даже в единичной взятке. Почему же несмотря на высокую степень религиозности была предложена крайняя мера борьбы с этим разлагающим общество явлением?
Один из этих богословов говорил, что проводил обряд нике многим людям и что у многих из них были вторые жены. И что среди них были уважаемые богословы, люди, которые управляют народом, депутаты. А что если среди этих людей, управляющих народом и депутатов со вторыми женами, совершенно случайно окажутся коррупционеры, которых богословы предлагают убивать? Наверное, тем людям слушать такое по-человечески обидно. Может, как гражданам, а не богословам, гуманнее просто отказывать коррупционерам во втором нике? Конечно, вполне возможно, что вторая жена окажется вовсе не второй женой, как это случается, но в любом случае, может, задать себе вопрос о том, что чиновник живущий на одну зарплату, не может содержать «вторую жену» и проводить той, на который ушел бы весь его официальный заработок за несколько лет?
Мне не кажется, что когда убирается религиозная оболочка у богословов, то под ней автоматически проявляется гражданин. Мы современники,представители одного поколения, и я рискну предположить, что останется от людей моего возраста, если убрать из нас религиозную составляющую. Останется старый добрый советский человек, выросший под большевистским лозунгом: «Железной рукой загоним человечество в счастье!». По-простому нашему советскому: «Расстрелять всех их надо, тогда и будет порядок!».
Но в том-то и дело, что «расстрелять» – это и есть непорядок.
Убивать нельзя
Конечно, мы все устали от воров-чиновников, которые никак не насытятся. Примеры того, как легко коррупционеры отделываются от наказания, рано или поздно приводят к мысли о том, что есть одно сравнительно быстрое наказание, от которого никакой человек не сможет отделаться. Наоборот, отделаются от человека. Но все же нам всем следует вспомнить цитату немецкого философа Ницше, о которой он и сам часто забывал: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». И честно говоря, самого периода «сражения с чудовищами» еще не наблюдалось. Была и есть видимость борьбы с коррупцией, а мы уже превратились в чудовищ.
К сожалению, такое случилось с нашими предками в советский период. Желая перестроить тот действительно жестокий и несправедливо чудовищный мир, породивший колониализм и I мировую войну, коммунисты использовали чудовищные методы. И эти чудовища все еще сидят в нас и могут выбраться наружу, если мы не сможем их контролировать.
Граждане – это не страх наказания. Наказание за преступление – это все еще религиозное, оттого и отчасти коммунистическое, а гражданское – это ответственность и предотвращение преступления. Вора не пугает страх наказания, вора пугает страх прожить обычную жизнь, не погуляв, как следует, в отличие от серых работяг-терпил, с утра стучащих подметками. И если в жизни с бытовыми кражами справиться трудно даже в самых благополучных обществах, то в госуправлении, где воров называют коррупционерами, воровство можно существенно уменьшить путем системных изменений.
В странах, где меньше «людей, управляющих народом», но больше самоуправления, коррупции меньше. В странах, где гражданское общество контролирует чиновников, а чиновники в первую очередь - граждане, а не «власть, поставленная богом», коррупции меньше. В том же Гонконге, где нет расстрела за коррупцию (одна страна – две системы), но пока есть самоуправление и гражданский контроль, коррупции меньше, чем в Китае. По крайней мере, согласно индексу восприятия коррупции за 2017 год от международной неправительственной организации Transparency International, Гонконг находится на 13-м месте, а Китай на 31-м.
Успешный опыт борьбы с коррупцией показывает, что кажущийся быстрым метод борьбы с коррупцией – смертная казнь – должен быть отвергнут не только потому, что убивать нельзя, но и потому, что он малоэффективен. Гораздо выгоднее и полезнее путь системных преобразований, где сама суть власти будет меняться в сторону самоуправления. И даже если этот путь кажется слишком долгим (хотя это далеко не так), зачем об этом волноваться тем, у которых впереди целая вечность.
Элери Битикчи
Публикации в рубрике «Особое мнение» могут не отражать точку зрения радио «Азаттык».
