Мешок муки и несколько глубоких мисок с пышным тестом. Старшие женщины лепят шарики из теста. Помоложе - раскатывают их, третьи нарезают на ромбики. Невыносимая жара, а у костра будто еще и сама буквально жаришься в казане вместе с боорсоками. На кухне одна из женщин спрашивает меня:
- Сен кимдин келини болосуң? (Кому ты приходишься невесткой?).
Нет, я не келин, отвечаю им. Я кыз (незамужняя девушка) в этом доме, а в ответ женщины-келинки поглядывают на меня с легким недоумением: какая разница кыз или келин? Впрочем, это было не в первый раз, когда меня спрашивают, чья я келин.
У снохи восьмой месяц беременности, отеки. Мама советует ей полежать, а она отвечает, что некогда и некому все это делать. Я узнаю о приближающейся дате, как и о восьмом месяце беременности снохи, только по упоминаниям матери. Встрепенулась, сказала, что буду у снохи, помогу, чем смогу. А у самой то ли совсем вылетело из головы, то ли я намеренно хотела забыть о дате.
Лепка, жарка, плов, люди, посуда... Не это мне казалось невыносимым. Прошлым летом не стало моего дяди, а чуть раньше - моей бабушки. Две одна за другой смерти не могли не потрясти мое сознание. Словно это окна старого дома у железной дороги. Трясущиеся стекла, рельсы, и вагоны все время куда-то исчезают... Расшатываются истины, за которые ты обманчиво все это время держался.
Кыз должна сидеть за столом. А мне было все равно. Излишняя суета, желание помочь супруге брата – это не только женская солидарность. В эти дни это был настоящий побег: занять себя физическим трудом, лишь бы не думать. Воспоминания отдавались жирным комом в горле. В прошлом году хотелось бежать, куда глаза глядят, исчезнуть, как эти вагоны поезда. Спустя год в моей душе творится то же самое, только со смирением перед устрашающей картиной реальности. Ты сдержаннее, но страхи еще никуда не делись…
Наутро я прибегаю в кафе. Пытаюсь занять себя делом, но все, кажись, уже готово. Пока еще пустой зал заведения, в ожидании родственников. На экране на стене - портрет дяди. Поглядываю на часы, решаюсь уйти перед приходом гостей и молитвой. Все это время мое рассредоточенное нервное внимание отвлекала моя кудагый (сватья). Красивая, аккуратная и гармоничная женщина. Мы с ней разговорились о «кыргызизме». Об истинных традициях, о глубине их значений, о роли женщины, о матриархате, который был у кыргызов всегда.
Женщина - хранительница очага, сказала моя кудагый. Я улыбаюсь и соглашаюсь. Кудагый еще говорит об индивидуализме и пустых, злых взаимоотношениях в нашей современности. Читает книги, вдохновляется, ходит на кыргызские семинары. Вот она - женщина, хранительница очага! Я не удивлюсь, если в ее доме все спокойно чаще, чем у кого-либо. Ведь моя кудагый отбросила все ненужное и живет гармонично, а значит, гармонична и ее семья. Не без помощи мужа и сына, конечно. Но ее решение здесь важнее.
Между нашими разговорами я вспоминаю всех женщин в моем роду. Мою таене (бабушка по матери) - вся айыльная улица так и ждала, как она выстрелит какой-нибудь колкой саркастичной фразой, и ее тонкие губы при этом растянутся в улыбке, а дым от курительной трубки заклубится, рисуя тонкий узор. Животы у публики разрывались от смеха. Но и огромную долю правды в ее словах понимали все - уважали ее за принципы, за то, как она жила.
Вспомнила вторую бабушку, которой не стало в прошлом году. Эта сильная женщина учила и меня быть сильной. Делать выбор, за который ответственен только ты.
Бабушка уехала в свои шестнадцать в Бишкек строить свою жизнь, прибавив себе годы в паспорте. У нее были водительские права еще в те 50-60-е. Водила грузовик, хотела даже записаться на бокс и пение, но времени никак не было. Ее слово было сильно. Ее желание видеть жизнь было чем-то не утихающим.
Я помню всех бабушек, которым являлась внучатой племянницей. Каждая их фраза была ни что иное, как часть меня, утвердившейся уже в своей позиции и характере. О потере таких людей говорить тяжело. Потеря бабушки была невыносимой, словно яркое пламя и символ женской силы взяли и потухли. Такое, повторюсь, не могло не сотрясти мое сознание, как и сотрясла кыргызстанцев новость об ушедшей Бурулай.
От того, как чувствует себя женщина, можно узнать о состоянии общества, в котором она живет, сказала моя кудагый, а мне хотелось ее слушать и слушать, если бы не траурный день. Оглядываешься после ее слов, становится тяжело даже видеть перевернутую современность, где человеческая жизнь обесценена до невозможности. Говоря о человеческой жизни, я отмечаю - женскую жизнь. Она стала, как вагон: тарахтит, потому что едет порожняком. Все идет против женщины, и все, что творится вокруг, словно проклятье за содеянное над женщинами.
Мама в молодости угоняла дедушкин мотоцикл. Я всегда улыбаюсь, когда представляю ветер в волосах моей юной матери. Игривость и свободу, красивую, эх! Мама всегда мне говорит, неустанно повторяет: Если мужчина не уважает свою жену и деньги, то в этом мире он «жарыбайт» (добра не увидит).
Понимаю теперь эту фразу совершенно иначе. Знаете, почему добра не увидит? Все просто: аял үйдүн куту, аялдан муун жаралат (женщина - это не сам дом, она - сердце дома; ударив женщину, мужчина топчет сердце дома, который в скором времени обрушится).
Вряд ли мужчина найдет место лучше, чем собственный дом. Вряд ли мужчина получит одобрение от других, если враждебен к собственной жене. Мужчина не ценит свое потомство, если к женщине, в утробе которой начинается жизнь, он относится как к скоту. Аялдан муун жаралат (с женщины начинается род). Да и вряд ли мужчина нужен кому-либо кроме жены и детей. Другим ты нужен, но у других тоже есть жены и дети…
Женщина не должна сидеть дома, женщина должна жить и дышать полной грудью. Тот, кто противостоит женщине, тот противостоит жизни и природе, в борьбе с которыми он падет в поражении. Тот, кто совершает насилие, любое насилие над женщинами - «жарыбайт». Он не гуманист, он бесчеловечен, а бесчеловечность всегда наказывается. Этому меня учат женщины в моем роду.
Если цену женской жизни определять смертью, перед которой равно трепещут и мужчины, то стоит напомнить одну вещь. В нашем мире смерти происходят ежечасно. Некоторые мужчины убивают женщин еще до того, как смерть фактически случается. Жить в полусмерти от унижения, насилия и безразличия – вот иные формы смерти. И кто они, эти убийцы?
Ходишь в этой современной жизни с постоянным комом в горле. Женщины умирают в старости, как моя бабушка. Мужчины умирают от болезней, как мой дядя. Но у женщины, чтобы умереть, одним риском больше.
Аялдын бир өлүмү төрөттөн. Аял жок жашоо да жок (Женщина может умереть еще и от родов, или во время родов. Имеется в виду, что это риск, по причине которого мужчины не умирают... Нет женщины - нет жизни).
Забудьте уже про все остальное - в жизни важна только жизнь. Люди уходят, близкие, молодые, забудьте уже про все остальное. Вспомните женщин в своем роду, они дадут вам подпитку для хорошей и правильной жизни. Когда мы уже заживем гармонично и свободно?
Гулжан Абаскан
Публикации в рубрике «Особое мнение» могут не отражать точку зрения радио «Азаттык».
