Поступила на журналистику на бюджетное отделение, была старостой, учеба давалась мне очень легко. После первого курса пошла в летнюю школу «Интерньюса», потом в «Клооп» и бросила учебу. Не совсем бросила — редко ходила в универ. Могла прийти и отпроситься освещать, например, митинг на площади.
Закончила университет с красным дипломом. Предметы не «разводила» — принципиально против этого.
Я еще в детстве решила, что получу два образования — журналистское и юридическое. Сделала магистратуру в юриспруденции, работать в этом направлении не стала, но в расследовательской журналистике, которой позже занялась, знания законов пригодились.
Моя первая статья была о нарушении прав психически больных, потом пошли статьи об уголовных делах, пытках и изнасилованиях.
Я очень устала работать в текстовой журналистике, редактором быть сложно, на тот момент я была одна — это работа на выходных, вечно перерабатываешь. Мне все это надоело, и я уехала в регионы проводить тренинги, а когда вернулась, узнала что радиоредактор из «Клоопа» уезжает. Я пришла и сказала: «Ребят, я остаюсь, но буду работать на радио».
После года работы радиоредактором увлеклась фотографией. Выпустила два фоторепортажа — один про тюрьму для пожизненно заключенных, второй — про балет. Я не люблю постановочные фотографии, нравится ловить настоящий момент.
На самом деле, когда я пришла и сказала, что хочу заниматься фото, редактор сказал мне: «Фото сейчас не актуально». А он сам фотограф.
«Сейчас все хотят смотреть видео. Давай, бери видеокамеру и иди снимать», — сказал он. Я взяла камеру и пошла снимать сюжет. Мне было не сложно к этому привыкнуть, потому что я имела представление, как это делать. Когда сняла и начала монтировать, мне помог бэкграунд с радио. Так я начала делать видео.
Я сделала видеоматериал о мужчинах в балете.
Поначалу на меня смотрели скептически, мол, приходит какая-то «15-летняя девчонка» с огромной сумкой. Вытаскивает камеру, а камера - больше нее. Мужики-операторы поначалу в шоке были, потом привыкли.
Первое расследование у меня было о заключенных, которые не могут получить досрочное освобождение, хотя имеют смертельные заболевания. Грубо говоря, им осталось жить несколько месяцев, которые по закону они могут провести с семьей и умереть дома. Но их не отпускали — потому что коррупция. А это дорого и не все могут себе позволить.
Следующее расследование было о «Самаре» на выборах президента. Мы наткнулись на видео, на котором упоминалась какая-то «Самара» в контексте выборов, начали искать, что это такое. Потом аноним скинул информацию об этом сайте нескольким изданиям, но почему то наши СМИ не стали раскачивать эту тему. Нам стало интересно, и мы начали проверять, нашли факты.
«Самара» — система менеджмента избирателей, располагалась на сервере ГРС, на котором не может находиться сторонний ресурс, не принадлежащий государству. Один из кандидатов использовал это в своих интересах. Непонятные частные люди имели доступ к нашим личным данным на базе ГРС — это очень сильно дискредитирует всю нашу страну. Предполагаем, что в «Самаре» отмечались люди, получавшие деньги за голос. Там была система кураторов, некоторые из них - сотрудники государственных университетов.
ГРС сначала якобы провела внутреннее расследование и меньше чем за 48 часов выпустила опровержение с требованием от нас удалить все факты и извиниться. Они сказали, что подают на нас в суд, но до сих пор не подали.
Если честно, в Кыргызстане людей не очень это удивило, никому особо и не хотелось бороться за свои права. Было обидно, потому что многие СМИ нас не поддержали. Они в это не лезли и просто спрашивали: «Что у вас там? Все нормально?».
У расследования планируются три части. Первой занималась я, Ринат Тухватшин и Марина Сколышева. Вторую часть мы с Ринатом вдвоем выпускали, а третьей пока нет.
После «Самары» было расследование про учебники — про то, что Министерство образования не проверяет учебники, на которые тратит очень много денег, миллионы сомов. Два учебника сейчас издательства должны переиздать за своей счет — там были грубые ошибки. Например, физическая формула была написана кириллицей. Непонятно, как Министерство образования, которое до этого книгу проверяло 3 раза, не заметило этого.
Или вот история с эпосом «Манас». Этот учебник тоже не вычитывали. В детском школьном учебнике для 6-7 класса были описаны сцены секса.
Потом было расследование по финансовым пирамидам. Мы ездили на Иссык-Куль — там очень сильно разрослась пирамида «Сатылык». Люди вкладывали бешеные деньги и потом ничего не получили. Это филиал казахской компании и, согласно данным Минюста, они осуществляют деятельность в сфере торговли. Чтобы соответствовать характеристике Минюста, они что-то выдают. Грубо говоря, ты даешь им 30 000 сомов, а они дают тебе одеяло. В подарок.
Система работает так: в каждой области есть куратор, он привлекает местных жителей, которые становятся кураторами в селах. Он местный, ему доверяют. Люди начинают вкладываться.
Еще было расследование про дома в Красном строителе — это на окраине Бишкека. Там два дома. Несколько лет назад им отключили центральное отопление. На акте стоят подписи жителей, якобы они согласны. Подумайте сами, вы бы отказались от центрального отопления в пользу печки, которую нужно постоянно топить, покупать уголь — это дорого и хлопотно. Естественно, нет.
И люди не подписывали этот документ. Они пытаются вернуть себе отопление. Пока безрезультатно. Кто-то подделал документ и отключил их от отопления, потому что это нерентабельно. Позиция тех, кто отключил отопление, такая: «У них всегда перемерзали трубы, они сами попросили отключить». Медиа как-то пропустили это.
Эта история была локальной, и на самом деле люди не подумали, что это может и их коснуться. Что это за безобразие — кто-то, работающий на госорганы, подделывает документы и отключает отопление. Люди не задумываются, что завтра и им могут отключить отопление и показать бумажку с их «подписями» за то, что они согласны.
Материал про ущемление прав ЛГБТ в Таджикистане нам предложили сделать российские партнеры. Там очень тяжелая ситуация была с поиском источников потому, что неправительственные организации, работавшие с этой группой, сдавали их милиции. Мы встречались с героями, но все было анонимно, ради их безопасности.
Писала материал по пыткам — их очень много. Когда ты попадаешь в отделение — уже стоит бояться. Просто посмотреть перечень пыток, которые используют, это банально, но изобретательно. Материал про пытки и про то, что можно сделать, прочитали очень много людей. То есть они или проходили через пытки или знают тех, кто проходил через них.
Очень много расследований находятся еще на стадии сбора материалов. Многое зависит от готовности госорганов к диалогу и источников, но в основном от первых.
Боюсь ли я? Я осознаю, что профессия опасная, но силы и уверенность мне дарят вера в справедливость и занятия айкидо. Айкидо — для меня не просто боевое искусство, но и философия.
Портал sheisnomad посвящен центральноазиатским женщинам.
