Экстремистская группировка «Исламское государство» (ИГ) недавно опубликовала видеоролик, который показывает якобы тренирующихся на Ближнем Востоке уйгуров (тюркоязычных мусульман, проживающих в регионе, который сейчас является западной частью Китая). Один из них озвучивает в этом видео угрозы в адрес Китая.
Уйгуры, воюющие в составе ИГ, не в первый раз угрожают Китаю, но это видео, безусловно, обратило на себя внимание китайского правительства. Президент Си Цзиньпин 10 марта призвал возвести «великую железную стену» для защиты Пекина. На западе от китайской столицы за «этой железной стеной» находится Центральная Азия.
КИТАЙ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ
На первый взгляд, роли Китая и России в Центральной Азии будут распределены таким образом: Китай выступает банкиром, инвестируя или занимая правительствам в Центральной Азии (только за последние годы суммы займов и инвестиций составили десятки миллиардов долларов). В это время Россия, имея военные базы в Кыргызстане и Таджикистане и всё еще являясь основным поставщиком оружия для всех пяти постсоветских республик, выглядит региональным полицейским.
Вот уже почти 20 лет Китай оказывает военную помощь странам Центральной Азии. В ноябре 1999 года Китай предоставил кыргызской армии форму для военных. В 2002 году Казахстан получил от Китая военное оборудование на три миллиона долларов. Для вооруженных сил Таджикистана, по крайней мере, в 2003 году Китай поставлял информационную, транспортную и военную технику. Совсем недавно, 30 марта 2016 года, по государственному телевидению Туркменистана транслировали информацию о том, что китайские системы противовоздушной обороны стали частью растущего арсенала вооружений Туркменистана.
Китай входит в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) и участвовал в антитеррористических учениях совместно с военными других членов ШОС — Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана. (Узбекистан обычно не отправляет своих военнослужащих на такого рода учения.)
Китай проводил двусторонние учения со странами Центральной Азии — первые прошли вместе с кыргызскими военными в октябре 2002 года. В октябре 2016 года китайцы обучались с таджикскими солдатами вдоль восточной границы Таджикистана с Афганистаном.
Китайские и таджикские вооруженные силы вышли за рамки учений и провели совместные операции по борьбе с наркотиками на таджикско-афганской границе, в некоторых случаях они отходили на расстояние до 200 километров от границы с Китаем.
Таджикистан, Афганистан и Китай встречаются на высоком плато Ваханского коридора. Поступают сообщения о том, что на афганской части коридора Вахан находятся китайские солдаты или, по крайней мере, полицейские.
Китай признаёт, что китайская и афганская полиция проводили «правоохранительные операции в пограничных районах для борьбы с терроризмом», но отрицает участие в них китайских военных.
Кроме того, недавно сообщалось о том, что Китай заключил контракт с логистической и охранной компанией Frontier Services Group (FSG). Исполнительный председатель FSG Эрик Принс заявил китайской газете Global Times что его фирма будет помогать Китаю в обеспечении безопасности и решении оперативных задач на северо-западных и юго-восточных коридорах в рамках инициативы «Один пояс и один путь».
Эрик Принс — основатель частной охранной компании Blackwater, которая сейчас называется Academi и которая в 2003 году, была задействована в возглавляемой США кампании в Ираке. В интервью Global Times Принс сказал, что FSG откроет оперативную базу в Синьцзяне для Северо-западного коридора, который пройдет через Казахстан, Узбекистан, Пакистан и Афганистан.
ДАВЛЕНИЕ НА УЙГУРОВ
Однако это было до появления недавнего видеоролика с уйгурскими боевиками в ИГ. После появления видеоролика китайские власти усилили давление на уйгурское население в Синьцзяне. В марте в крупных городах региона прошли военные парады, чтобы напомнить о военной мощи Китая.
Это происходит после нескольких лет усиления ограничений в отношении уйгуров, включая запрет женщинам носить бурки или другую исламскую одежду, а мужчинам носить бороды. Однако, скорее всего, уйгурское сопротивление китайской власти больше связано с национализмом и основано на опасениях, что уйгурская культура вымирает из-за ханьской политики Китая.
Даже китайские власти с неохотой связывают уйгурскую борьбу с исламом. Пекин предпочитал называть проблемы в Синьцзяне как попытки «сепаратизма», но внимание китайского правительства в Синьцзяне сосредоточено на уйгурских религиозных обрядах.
В глазах политиков Пекина Центральная Азия является наиболее вероятным местом для исламских экстремистов и перехода их идей в Синьцзян. Пекин, скорее всего, с удовлетворением готов позволить России быть конечным гарантом безопасности в Центральной Азии, однако в то же время это не означает, что китайские власти не будут оказывать военную помощь странам Центральной Азии.
И хотя Китай не заменит Россию в равновесии безопасности в Центральной Азии, Пекин может заменить Вашингтон. США оказывают нелетальную помощь правительствам стран Центральной Азии, таким оборудованием, как внедорожные транспортные средства, а в случае Узбекистана даже противоминными автомобилями (MRAP). Китай мог бы предоставить аналогичное оборудование, а переговорный процесс для стран Центральной Азии по получению такой военной техники из Китая, вероятно, сейчас очень короткий. Трудно представить себе, что Китай не предоставит любую помощь, которая могла бы поддержать усилия Центральной Азии по сдерживанию исламского экстремизма и тем самым защитить западные границы Китая.
Поскольку большая часть военной помощи (если не вся), которую Соединенные Штаты предоставляют странам Центральной Азии, дается просто бесплатно, правительства в Центральной Азии вряд ли откажутся от нее. Однако будет неудивительно, если в ближайшем будущем в регионе будет видно больше военных автомобилей и оборудования китайского производства.
Перевела в сокращении с английского Анна Клевцова, Казахская служба РСЕ/РС
