Сторонники оппозиционера Алексея Навального намерены провести в 85 городах России, в том числе в Москве и Петербурге, акции протеста под лозунгом "Он нам не царь!". Митинги состоятся в субботу, 5 мая, за два дня до инаугурации и начала нового срока президента России Владимира Путина. В Москве власти объявили готовящуюся акцию несанкционированной и предупредили ее возможных участников о том, что "акция считается абсолютно незаконной".
Согласовать митинги отказались также власти Кемерова, Челябинска и других городов России. Сторонники Навального считают эти отказы незаконными. Накануне акции полиция задержала нескольких организаторов акций протеста – в Красноярске, Петербурге, Краснодаре, Тамбове, Кемерове и Чебоксарах.
Зачем сторонники Навального проводят митинги накануне инаугурации и почему не боятся задержаний, Голосу Америки рассказал глава федерального штаба Навального Леонид Волков.
— Мы разговариваем с вами накануне большого события, насколько мы понимаем, по крайней мере, заявлено оно как большое – митинг 5 мая, который Алексей Навальный организовывает. Мы сейчас пережили выборы, вы пережили выборы.
— Я – нет. Выборов не было. Политологи называют это "событие электорального типа".
— Вот. Мы, кстати, говорили с этими политологами, которые называют это событием электорального типа. Тем не менее это событие мы пережили, и казалось в какой-то момент, что протестная активность как-то утихнет, а получается, что она не утихает.
— С чего бы ей утихнуть? Мы стали жить лучше, у нас появилось, может быть, разделение властей или справедливый суд, или независимые СМИ?
— Водораздел потому что такой.
— Это не были выборы. Если бы это были выборы, то тогда они были бы водоразделом. Но смотрите, как быстро все забыли: неделя прошла после 18 марта – и все уже говорили о чем-то абсолютно другом, страна стала жить какой-то своей жизнью. Именно потому, что это были не выборы, а абсолютно фейковая история, поэтому они не стали никаким водоразделом и ничего ни для кого не поменяли.
— На 5 мая запланирована акция. Что это будет такое? Вообще там звучат достаточно громкие лозунги и призывы. Расскажите.
— 5 мая – это митинг людей, которые хотят заявить о том, что они граждане, которые не согласны с тем, что их игнорируют и полностью исключают из политической жизни. 7 мая инаугурация, Путин будет объявлен опять царем Всея Руси, президентом всех россиян. Много раз сказано о том, что, смотрите, беспрецедентно большое количество голосов за него было подано и так далее. Мы видели, мы хорошо видели, как эти голоса на самом деле подавались, как это позорное мероприятие было организовано. Мы послали беспрецедентное количество наблюдателей на участки и все это очень четко зафиксировали.
Но даже если принять официальную статистику на секундочку и сказать, что: ок, 56 миллионов избирателей за него проголосовало, значит, 53 миллиона не делали этого. А он ведет себя так, как будто их вообще не существует, как будто нас вообще не существует, как будто можно полностью нами пренебречь. Нам нельзя собираться, нам нельзя в суды подавать, нас можно арестовывать, с нами можно делать все, что угодно, у нас можно отбирать наш интернет, с нами можно никаким образом не считаться. Мы с этим не согласны. Совсем.
5 мая, с нашей точки зрения – это важный момент, безусловно, приуроченный к инаугурации. Выйти и сказать: да нет, мы-то никуда не делись. От того, что вы нарисовали себе фейковые выборы с фейковыми кандидатами и фейковые проценты на этих фейковых выборах, вы не создали альтернативную реальность.
Ведь Кремль очень сильно этим увлекается – конструировать другую реальность. Кремль построен на отрицании того, что существует объективная истина. Напустить побольше тумана, как чернила каракатица, и сделать вид, что дважды два – это то ли три, то ли пять, то ли семнадцать, не разберешь. Вот эта формула для Кремля очень важная. Понятно только то, что ничего непонятно, ясно только то, что дело мутное. И они вокруг всего такой туман напускают, явно подчеркивая свою веру в то, что объективной истины не существует или что ее невозможно установить.
Против нас, против здравого смысла, против России работает злая сила, состоящая из нескольких сотен тысяч человек – федеральных чиновников, силовиков, членов "Единой России", – которые являются бенефициарами этой системы, которые заинтересованы в том, чтобы система оставалась такой, какая она есть, позволяла им полностью присваивать всю нефтегазовую ренту. И они работают над этим 24/7. Не знаю, 100 тысяч человек вкладывают в это – в то, чтобы Россия оставалась несправедливой, мрачной и грустной страной – 100 тысяч человеко-дней в день.
— Интересно, что вы при этом себя отождествляете с Россией, правильно? А их – нет.
— Безусловно, мы большинство.
— А что вам дает основания говорить о таком высоком уровне репрезентативности вашего движения?
— Потому что мы знаем, мы вели кампанию, мы видели, как люди в регионах встречают, мы объездили десятки российских городов, открывая штабы, проводя митинги. Мы проверяли социологическими методами пункты нашей программы. Кроме очень узкого круга людей, которые являются бенефициарами системы или совсем уж полностью ею зомбированы и введены в такое загипнотизированное состояние, – это реально не больше 10% населения. Все остальные осознают, что страна идет не туда, что страна погрязла в бедности, коррупции, несправедливости и принимают положения нашей программы.
Поэтому Навального на выборы не пустили, потому что мы строили кампанию большинства и программу для большинства, речь не шла про то, чтобы собрать 1,5% голосов, а речь шла про то, чтобы завоевать большинство. И наша программа была адресована большинству, ко всей России. Конечно, мы представляем собой реальную Россию, которую мы видели, которую мы изъездили вдоль и поперек буквально от Калининграда до Владивостока, от Мурманска до Сочи, с которой мы весь 2017 год работали, которую мы понимаем гораздо лучше, чем люди, которые смотрят на нее только из затонированного окна "Мерседеса" с мигалкой.
Но эти люди вкладывают 100 тысяч человеко-дней в день, 35 миллионов человеко-дней в год, чтобы в России было хуже, а им было лучше.
— История с согласованием этого митинга и несогласованием – чем она важна и чем она для вас показательна?
— Во-первых, вы говорите про какой митинг? У нас он в 85 городах.
—Московский митинг 5 мая.
— Не надо быть москвоцентричными, это очень вредно, это у Путина все москвоцентрично. Мы проводим митинги по всей стране, в 85 городах. В большой части городов они согласованы, в Москве, конечно, они не согласованы, нам не согласовывают ничего уже много лет, мы за всю кампанию ни одного согласованного мероприятия провести не смогли.
Но это еще одно важное достижение кампании 2017 года – людям стало пофиг, согласовано или не согласовано. Этот дискурс – ходить или не ходить, а не согласовано ли, а могут оштрафовать, а могут арестовать – он ушел. Люди понимают прекрасно, что уже никакого смысла все эти страшилки и пугалки не имеют, потому что если ты считаешь себя человеком и не готов, чтобы тебе плевали в душу и в лицо, надо выходить, какая разница, согласовано или нет. Нет этого дискурса больше. Эта дискуссия осталась в 2011 году.
—Арестовать же все равно могут.
— Могут – и что?
— Вы чувствуете ответственность за этих людей, которых вы призываете выйти на митинги, а потом их арестовывают?
— Мы рассказываем про все последствия. Мы знаем, мы сами выходим, мы рискуем. Я был арестован семь раз, пять раз приговорен из этих семи раз к арестам, просидел 95 суток, Навальный просидел 60 суток, координатор питерского штаба Денис Михайлов – 55. Мы на себе демонстрируем, что ничего страшного в этом нет. Наверное, скорее так.
— Я вначале вас хотела спросить про то, будет ли какое-то изменение отношения власти к митинговой активности?
— Власть ее боялась и продолжает бояться. И будет всячески пытаться препятствовать – не мытьем, так катаньем, запугиванием, угрозами, посулами, попытками расколоть. Тут они кому-то согласуют что-то такое спойлерское, тут они кому-то согласуют что-то условно приличное, тут они будут говорить: ой, мы вас всех тут побьем дубинками, всех пересажаем. Обычный арсенал полицейского фашистского государства.
— Но при этом интересно, что вы говорите, что в регионах согласовывают лучше, я так понимаю?
— В регионах согласовывают очень трудно, плохие площадки, но в целом 5 мая довольно неплохо по согласованиям. Потому что, опять же, конечно, они не хотят перед инаугурацией создавать картинку, что по всей стране разгоняют какие-то митинги и кому-то там препятствуют. Но в Москве, конечно, они не могут допустить, с другой стороны, для себя большого протестного митинга, это для них очень болезненная штука.
— Я вас не могу не спросить о ситуации с Телеграмом, которая сейчас развивается, она вроде бы сначала имела просто онлайновый характер, потом состоялся митинг большой, Навальный выступил на этом митинге. И вот Навальный с такими лозунгами выступал: "Долой царя", жесткие лозунги звучали.
—И не только Навальный. Меня очень порадовало, что, по моим подсчетам, примерно половина выступающих на митинге не играли в глупую игру "царь хороший, бояре плохие", мы тут против Роскомнадзора и Жарова в отставку, а прямо говорили, по-моему, первое это сказал из выступающих Александр Исавнин, потом многие другие выступающие это же говорили, что мы выходим не против Роскомнадзора, а против Путина. Мы понимаем, что это не Роскомнадзор и не Жаров крадет наш интернет и, тем самым, просто будущее наших детей, конечно, он всего лишь исполнитель, а все это делает Путин, безусловно. Мне очень понравилось, что митинг против Телеграма вышел остро политическим митингом, так и должно быть.
— То есть, получается, что митинговать и проводить акции в поддержку или в протест каких-то нишевых вещей сейчас не имеет смысла?
— Нет никаких нишевых вещей. Свалка в Волоколамске – не нишевая штука, она свалка в Волоколамске, потому что губернатор Воробьев и сын генпрокурора Чайки деньги воруют. А воруют они деньги, потому что, опять же, их покрывает Путин Владимир Владимирович. Не бывает никакого нишевого протеста в автократии, потому что система построена на ручном управлении. Любого губернатора назначает Путин, любого чиновника назначает Путин. Он выстроил систему, он несет всю ответственность.
— Леонид, вы говорите про всю систему с таким пониманием того, что выбора другого практически больше нет, что разрушить до основания, а затем…
— Да, безусловно.
— А затем что?
— А затем построить нормальные институты.
— Как вы видите механизм этой постройки? Потому что у вас есть элемент деструкции, когда вы говорите, что бить по болевым точкам.
— Это абсолютно конструктивно. Какой элемент деструкции? Надо скорее отрезать эту гангрену, эту опухоль. Реально раковая опухоль, которая Россию уничтожает. Ее надо достаточно быстро и безжалостно отрезать. Ее размеры при этом не надо переоценивать, речь идет о нескольких десятках ключевых людей – Путин и его ближайшее окружение. А после этого требуется замена всех институтов, даже построение всех институтов, поскольку они разрушены полностью.
Нужна люстрация, нужна меритократия, конкурсный набор на все должности, нужно реальное разделение властей, нужно создание системы сдержек и противовесов. И, в первую очередь, конечно, судебная реформа, которая у нас прописана конструктивно и очень подробно, у нас вообще есть, если что, очень подробная программа, в которой детально даны положения. Судебная реформа в первую очередь, потому что в суд все упирается, потому что у тебя не может быть независимой прессы, честных выборов и всего остального, пока нет суда, пока тебе чиновник может закрыть газету или накидать бюллетеней, а ты не можешь подать на него в суд и выиграть. Соответственно, с суда все начинается. Ну и потом по всем остальным элементам.
Нельзя сказать, что этот путь непроходим, его многие страны проходили вполне успешно – в Восточной Европе в постсоветский период.
