Международная федерация за права человека опубликовала доклад, в котором утверждается, что отдельные документы Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) – особенно в области борьбы с терроризмом – закрепляют в качестве региональной нормы грубые нарушения прав человека и противоречат международному законодательству. Доклад называется "ШОС: благодатная почва для нарушений прав человека".
"Основным принципом деятельности ШОС является взаимное признание. Принятая в 2005 г. Концепция по кооперации ШОС требует от государств-участников организации обеспечить взаимное признание совершенных на территории любого из ее членов актов терроризма, сепаратизма и экстремизма, независимо от того, признаются ли имевшие место действия в качестве таковых в рамках национальных законодательств остальных государств-участников, и невзирая на возможное несоответствие законодательной терминологии, используемой в разных странах" - с этого утверждения начинается содержательная часть доклада. При этом терроризмом – в соответствии с конвенцией ШОС 2009 года – признана "идеология насилия". А в конвенции 2001 года использована теория "трех зол" – терроризм, сепаратизм, экстремизмю
Чем это определение отличается от остальных используемых в международной практике определений терроризма? Говорит старший преподаватель Школы права в Университете Гринвича Ричард Уайлд:
– Это определение порождает сразу две проблемы. Первая состоит в том, что – в отличие от остальных международно признанных определений – это определение включает преступления против государства, а не преступления против граждан государства. И поэтому им можно манипулировать, можно применять его против инакомыслия. А вторая проблема – и здесь я сошлюсь как раз на доклад Международной федерации по правам человека – заключается именно в том, что оно соединяет так называемые "три зла", то есть терроризм привязан к сепаратизму и экстремизму. Для сравнения можно посмотреть на определение, которое используется Организацией Объединенных Наций. Как вы знаете, единого, приемлемого для всего мира, определения терроризма нет, но есть рабочее определение, которое содержится в документе Генеральной Ассамблеи ООН, осуждающей террористические акты, а также в конвенции о международном терроризме.
– Терроризм в них рассматривается как акт против людей как таковой. К каким последствиям приводит это смешение так называемых "трех зол" под шапкой терроризма?
– Последствия в том, что такое широкое определение можно так же широко применять. И оно применяется в нарушение целого ряда международных конвенции, включая конвенцию о защите прав беженцев. И надо различать риторику и практику. В ШОСе много говорят о правах человека, об экономическом развитии и торговле, о защите окружающей среды. То же записано и в уставе ШОС. Но если посмотреть на то, что делается на практике, то в основном это международные контакты в сфере безопасности, основанные как раз на этой теории так называемых "трех зол". Трудно найти пример, когда ШОС реально работала бы над экологической проблемой, а вот примеров того, что какое-то национальное меньшинство, какая-то политическая оппозиционная группа, какая-то религиозная группа оказываются под давлением властей стразу всех правительств стран-участниц организации – много. И все это – прямое следствие применения документов ШОС. А ведь речь идет о неотъемлемых правах человека, о правах, которые невозможно отнять ни в условиях чрезвычайного положения, ни под предлогом угрозы национальной безопасности, – подчеркивает Ричард Уайлд.
Об одном из таких случаев применения универсального для стран ШОС толкования термина "терроризм" рассказывает глава киргизского правозащитного центра "Граждане против коррупции" Толекан Исмаилова:
– Системный мониторинг нарушения прав человека и особенно групп, уязвимых, которые находятся в закрытых учреждениях, например, в тюрьмах Кыргызстана, или в предварительных заключениях в СИЗО показывает такую картину, что люди, которые вынуждены бежать от тоталитарных режимов, спасаться от преследований и смерти, часто попадают в руки правоохранительных органов. Потом, когда мы ожидаем справедливого доступа к правосудию, оказывается, что их экстрадировали или незаконно возвратили домой. Так было после андижанских событий. Мы видели, как люди, которые бежали от смерти, Генеральная прокуратура выдворила. Это было 5 узбекских граждан, обвиненных в участии андижанских событий 2010 году, – рассказала Толекан Исмаилова.
Вот как описан этот пример в докладе Международной федерации по правам человека: "Власти Кыргызстана не уведомили адвокатов беженцев и УВКБ ООН о предстоящей экстрадиции. Более того, невзирая на предоставленный им охранный статус, 8 августа 2006 г. их доставили на машине на кыргызско-узбекскую границу и передали представителям Узбекистана – государства, где они могли стать жертвами преследований и пыток. Тем самым Кыргызстан допустил явное нарушение своих обязательств в рамках Конвенции о статусе беженцев 1951 г. и Конвенции против пыток 1984 г".
Аналогичные способы сотрудничества практикуются и российскими спецслужбами. По данным Института прав человека, "российские службы безопасности активно используют следующие методы при экстрадиции или выдворении находящихся в розыске в странах ШОС лиц:
- похищение граждан с территории России, в том числе агентами иностранных служб при помощи российских коллег;
- предъявление арестованным сфабрикованных обвинений для формального удовлетворения требований к экстрадиции, предусмотренным уголовным правом России;
- замена экстрадиции значительно более простой и быстрой процедурой административного выдворения;
- лишение российского гражданства для окончательного устранения препятствий к их экстрадиции".
Более того, в рамках этой глобальной борьбы с террором стали запрещаться не только организации, но и определенные религиозные учения. Списки запрещенной литературы, как и списки организаций, признанных террористическими, находятся в ведении спецслужб, они ими делятся между собой. Эта практика распространяется на весь регион ШОС. Получить доступ к этим данным, а также понять, по каким принципам кого-то включили в список и, самое главное, каким образом можно добиться исключения из этого списка, частным гражданам и представителям гражданского общества, где оно еще окончательно не задушено, невозможно.
О работе над докладом рассказывает один из его составителей, директор отдела Восточной Европы и Центральной Азии Международной федерации по правам человека Саша Кулаева:
– Работая все ближе и плотнее с ситуацией в этих странах, мы поняли, что существует закономерность между вступлением в ШОС и усилением антиправовых действий и, я бы сказала, все большей незакомплексованности по их поводу. Секретные службы одних стран работают почти открыто в других странах, нарушается целый ряд внутренних законов и международных обязательств, – считает Саша Кулаева.
Правозащитники подчеркивают, что все это остается вне поля зрения внешнего мира, потому что документация ШОС ведется на двух языках – китайском и русском. А статус России и Китая как постоянных членов Совета Безопасности ООН ставит эту организацию вне досягаемости для критиков и "в значительной мере способствовали усилению влияния ШОС на усилия мирового сообщества в борьбе с терроризмом".
Русская служба РСЕ\РС
"Основным принципом деятельности ШОС является взаимное признание. Принятая в 2005 г. Концепция по кооперации ШОС требует от государств-участников организации обеспечить взаимное признание совершенных на территории любого из ее членов актов терроризма, сепаратизма и экстремизма, независимо от того, признаются ли имевшие место действия в качестве таковых в рамках национальных законодательств остальных государств-участников, и невзирая на возможное несоответствие законодательной терминологии, используемой в разных странах" - с этого утверждения начинается содержательная часть доклада. При этом терроризмом – в соответствии с конвенцией ШОС 2009 года – признана "идеология насилия". А в конвенции 2001 года использована теория "трех зол" – терроризм, сепаратизм, экстремизмю
Чем это определение отличается от остальных используемых в международной практике определений терроризма? Говорит старший преподаватель Школы права в Университете Гринвича Ричард Уайлд:
– Это определение порождает сразу две проблемы. Первая состоит в том, что – в отличие от остальных международно признанных определений – это определение включает преступления против государства, а не преступления против граждан государства. И поэтому им можно манипулировать, можно применять его против инакомыслия. А вторая проблема – и здесь я сошлюсь как раз на доклад Международной федерации по правам человека – заключается именно в том, что оно соединяет так называемые "три зла", то есть терроризм привязан к сепаратизму и экстремизму. Для сравнения можно посмотреть на определение, которое используется Организацией Объединенных Наций. Как вы знаете, единого, приемлемого для всего мира, определения терроризма нет, но есть рабочее определение, которое содержится в документе Генеральной Ассамблеи ООН, осуждающей террористические акты, а также в конвенции о международном терроризме.
– Терроризм в них рассматривается как акт против людей как таковой. К каким последствиям приводит это смешение так называемых "трех зол" под шапкой терроризма?
– Последствия в том, что такое широкое определение можно так же широко применять. И оно применяется в нарушение целого ряда международных конвенции, включая конвенцию о защите прав беженцев. И надо различать риторику и практику. В ШОСе много говорят о правах человека, об экономическом развитии и торговле, о защите окружающей среды. То же записано и в уставе ШОС. Но если посмотреть на то, что делается на практике, то в основном это международные контакты в сфере безопасности, основанные как раз на этой теории так называемых "трех зол". Трудно найти пример, когда ШОС реально работала бы над экологической проблемой, а вот примеров того, что какое-то национальное меньшинство, какая-то политическая оппозиционная группа, какая-то религиозная группа оказываются под давлением властей стразу всех правительств стран-участниц организации – много. И все это – прямое следствие применения документов ШОС. А ведь речь идет о неотъемлемых правах человека, о правах, которые невозможно отнять ни в условиях чрезвычайного положения, ни под предлогом угрозы национальной безопасности, – подчеркивает Ричард Уайлд.
Об одном из таких случаев применения универсального для стран ШОС толкования термина "терроризм" рассказывает глава киргизского правозащитного центра "Граждане против коррупции" Толекан Исмаилова:
– Системный мониторинг нарушения прав человека и особенно групп, уязвимых, которые находятся в закрытых учреждениях, например, в тюрьмах Кыргызстана, или в предварительных заключениях в СИЗО показывает такую картину, что люди, которые вынуждены бежать от тоталитарных режимов, спасаться от преследований и смерти, часто попадают в руки правоохранительных органов. Потом, когда мы ожидаем справедливого доступа к правосудию, оказывается, что их экстрадировали или незаконно возвратили домой. Так было после андижанских событий. Мы видели, как люди, которые бежали от смерти, Генеральная прокуратура выдворила. Это было 5 узбекских граждан, обвиненных в участии андижанских событий 2010 году, – рассказала Толекан Исмаилова.
Вот как описан этот пример в докладе Международной федерации по правам человека: "Власти Кыргызстана не уведомили адвокатов беженцев и УВКБ ООН о предстоящей экстрадиции. Более того, невзирая на предоставленный им охранный статус, 8 августа 2006 г. их доставили на машине на кыргызско-узбекскую границу и передали представителям Узбекистана – государства, где они могли стать жертвами преследований и пыток. Тем самым Кыргызстан допустил явное нарушение своих обязательств в рамках Конвенции о статусе беженцев 1951 г. и Конвенции против пыток 1984 г".
Аналогичные способы сотрудничества практикуются и российскими спецслужбами. По данным Института прав человека, "российские службы безопасности активно используют следующие методы при экстрадиции или выдворении находящихся в розыске в странах ШОС лиц:
- похищение граждан с территории России, в том числе агентами иностранных служб при помощи российских коллег;
- предъявление арестованным сфабрикованных обвинений для формального удовлетворения требований к экстрадиции, предусмотренным уголовным правом России;
- замена экстрадиции значительно более простой и быстрой процедурой административного выдворения;
- лишение российского гражданства для окончательного устранения препятствий к их экстрадиции".
Более того, в рамках этой глобальной борьбы с террором стали запрещаться не только организации, но и определенные религиозные учения. Списки запрещенной литературы, как и списки организаций, признанных террористическими, находятся в ведении спецслужб, они ими делятся между собой. Эта практика распространяется на весь регион ШОС. Получить доступ к этим данным, а также понять, по каким принципам кого-то включили в список и, самое главное, каким образом можно добиться исключения из этого списка, частным гражданам и представителям гражданского общества, где оно еще окончательно не задушено, невозможно.
О работе над докладом рассказывает один из его составителей, директор отдела Восточной Европы и Центральной Азии Международной федерации по правам человека Саша Кулаева:
– Работая все ближе и плотнее с ситуацией в этих странах, мы поняли, что существует закономерность между вступлением в ШОС и усилением антиправовых действий и, я бы сказала, все большей незакомплексованности по их поводу. Секретные службы одних стран работают почти открыто в других странах, нарушается целый ряд внутренних законов и международных обязательств, – считает Саша Кулаева.
Правозащитники подчеркивают, что все это остается вне поля зрения внешнего мира, потому что документация ШОС ведется на двух языках – китайском и русском. А статус России и Китая как постоянных членов Совета Безопасности ООН ставит эту организацию вне досягаемости для критиков и "в значительной мере способствовали усилению влияния ШОС на усилия мирового сообщества в борьбе с терроризмом".
Русская служба РСЕ\РС
