В российских блогах говорят только о прошедших в Петербурге и Москве массовых акциях сторонников оппозиции и контракциях прокремлевских движений. Иногда кажется, что соревновались они, главным образом, в креативности: инициативе сторонников движения "За честные выборы" замкнуть Садовое кольцо была противопоставлена идея занять все кафе на Никитском бульваре. Пользователь Евгений Левкович пишет в ЖЖ:
Во всех кафе и барах на Никитском бульваре, в которых собирается пол журналистской Москвы и политическое протестное сообщество – от либералов до националистов, второй день резервируют столы представители движения "Наши". Сидят по пять-шесть часов, не давая поужинать другим, почти молча, фотографируют окружающих, ведут какие-то записи, алкоголь не пьют, но при этом активно закусывают. По словам работников "Жан-Жака", средний счет каждого стола – четыре-пять тысяч рублей. Как принято говорить, "наших с вами денег". На столах нашисты ставят таблички "Столик за Путина". На просьбы официантов убрать их – мол, не надо провоцировать людей – говорят: "Наши столы, что хотим – то и делаем".
Акция на Садовом кольце, по ощущению участников и наблюдателей, прошла успешно и по атмосфере напоминала народные гулянья. Пишет Артемий Лебедев:
На Садовом Кольце наблюдается ажиотаж невиданных масштабов. Под лозунгом "прокатим Путина" стоят толпы с белыми ленточками. Мимо едут автомобили, из которых высовываются руки с белыми ленточками. Гудят троллейбусы, в них пассажиры машут белыми ленточками стоящим вдоль тротуаров людям.
По телеку вряд ли будет видно. Атмосфера духоподъемная.
Если такая движуха устроена на деньги госдепа (миллион? десять?), то у меня всегда возникают вопросы: где найти в нашей стране таких эффективных исполнителей? Почему больше никому не удается за так мало сделать так много? И почему мы не можем на аналогичный бюджет устроить движуху в Вашингтоне?
О Госдепе не забывали и сторонники прокремлевских движений. Пишет член "Единой России" Кирилл Щитов:
Я считаю, что вместо того, чтобы пытаться очередной раз посеять смуту, "белым лентам" следовало бы в Прощеное воскресенье взяться за руки и всем своим "белым кольцом" попросить у сограждан прощения за попытки внести раскол в обществе, за расшатывание ситуации в стране, за спровоцированные их акциями пробки в выходные дни, за походы к иностранным послам за инструкциями, за предательство Родины в угоду интересов западных партнеров.
Однако собственно политический смысл акции оказался оттесненным на второй план, считает журналист Владимир Варфоломеев:
злоупотреблять подобными "живыми кольцами" я бы не стал. Поскольку в политическом смысле акцию вряд ли можно назвать успешной. Т.е. было понятно, конечно, что все мы "против Путина", но не более того. Продолжением нашей борьбы должны всё-таки быть акции иного рода. Мирные, но серьёзные и решительные.
***
Судя по европейским блогам, многие из которых тоже захватила риторика справедливости, Госдепартамент платит не только российской оппозиции, но и греческой, британской, итальянской. В последнем сегменте, надо думать, больше всех получает Беппо Грильо, продолжающий громить в своем блоге режим Сильвио Берлускони и после его падения. В субботу суд в Милане признал бывшего премьер-министра Италии ненаказуемым по делу о коррупции за давностью преступления. Разбирательство, которое велось с 2007 года, закрыто. Но Грильо не унимается:
Какой же смысл имеет сегодня справедливость? Неужели она припасена только для тех, кто может позволить себе знаменитых адвокатов, которые год за годом будут тормозить процесс, пока не истечет срок давности? Или справедливость существует только для неприкосновенных, которым никогда не увидеть тюрьмы, - будь это парламентарии или полицейские, избивавшие участников акции протеста во время саммита большой восьмерки? Или она предназначена только для людей из неевропейских стран, которым все равно дадут срок, несмотря на предоставленного государством адвоката? Сколько типов справедливости существует в этой мерзопакостной стране? Капиталистическая справедливость, где величина дохода всегда свидетельствует в пользу обвиняемого; справедливость двухсот пятидесяти тысячи законов, в которых сам Кафка ногу сломит; справедливость, замещающая исчезнувшую на двадцать лет политику. Несть им числа.
Если взглянуть на то, что происходит к востоку от Москвы, можно решить, что там политика осуществляется не иначе, как по инструкциям российского Избиркома. Иван Оснос, живущий в Пекине, рассказывает в блогах "Нью-Йоркера" о суверенно-китайской избирательной технологии:
Одна моя знакомая специально поехала к родителям в деревню в центральной части Китая, чтобы проголосовать на выборах. Раз в несколько лет партия и подчиненное ей правительство назначает или переназначает руководителей всех уровней – от глухих тибетских деревень до Политбюро в Пекине. В основном это делается без участия публики, однако на самой нижней ступени идет некоторое экспериментирование с демократией, и людям дают проголосовать. Моя знакомая будет избирать главу поселка и депутата местного совета. Один из кандидатов на первую должность дает 4 тысячи юаней за голос, за правильного кандидата на вторую предлагают пять тысяч. Девять тысяч юаней – это почти полторы тысячи долларов, за эти деньги в Китае многим приходится работать несколько месяцев. Прошлой осенью, хвастается знакомая, когда выбирали партсекретаря, денег хватило на новый iPad.
Эксперты объясняют столь высокие ставки запредельной ценой на землю в развивающемся пригороде: прибыли, которые принесет должность, с лихвой покроют расходы на голосование. Это логично. Зато оценка, которую дает подкупу избирателей автор журнала Asian Politics and Policy Джон Кеннеди, заставляет думать, что российский МИД тоже не сидит без дела и активно перекупает западных экспертов:
Деревенские выборы в Китае становятся все более соревновательными – соответственно, более распространенным становится и подкуп избирателей. Эту практику часто подергают осуждению. Но не следует забывать, что скупка голосов – часть истории демократий в США и Великобритании; ее следует рассматривать не как препятствие для демократического развития, а как цену, которую приходится платить за установление демократии в обществе. Бороться с этой практикой, конечно, нужно, однако сама по себе она – положительное свидетельство растущей важности избирательного процесса.
Русская служба РСЕ\РС
Во всех кафе и барах на Никитском бульваре, в которых собирается пол журналистской Москвы и политическое протестное сообщество – от либералов до националистов, второй день резервируют столы представители движения "Наши". Сидят по пять-шесть часов, не давая поужинать другим, почти молча, фотографируют окружающих, ведут какие-то записи, алкоголь не пьют, но при этом активно закусывают. По словам работников "Жан-Жака", средний счет каждого стола – четыре-пять тысяч рублей. Как принято говорить, "наших с вами денег". На столах нашисты ставят таблички "Столик за Путина". На просьбы официантов убрать их – мол, не надо провоцировать людей – говорят: "Наши столы, что хотим – то и делаем".
Акция на Садовом кольце, по ощущению участников и наблюдателей, прошла успешно и по атмосфере напоминала народные гулянья. Пишет Артемий Лебедев:
На Садовом Кольце наблюдается ажиотаж невиданных масштабов. Под лозунгом "прокатим Путина" стоят толпы с белыми ленточками. Мимо едут автомобили, из которых высовываются руки с белыми ленточками. Гудят троллейбусы, в них пассажиры машут белыми ленточками стоящим вдоль тротуаров людям.
По телеку вряд ли будет видно. Атмосфера духоподъемная.
Если такая движуха устроена на деньги госдепа (миллион? десять?), то у меня всегда возникают вопросы: где найти в нашей стране таких эффективных исполнителей? Почему больше никому не удается за так мало сделать так много? И почему мы не можем на аналогичный бюджет устроить движуху в Вашингтоне?
О Госдепе не забывали и сторонники прокремлевских движений. Пишет член "Единой России" Кирилл Щитов:
Я считаю, что вместо того, чтобы пытаться очередной раз посеять смуту, "белым лентам" следовало бы в Прощеное воскресенье взяться за руки и всем своим "белым кольцом" попросить у сограждан прощения за попытки внести раскол в обществе, за расшатывание ситуации в стране, за спровоцированные их акциями пробки в выходные дни, за походы к иностранным послам за инструкциями, за предательство Родины в угоду интересов западных партнеров.
Однако собственно политический смысл акции оказался оттесненным на второй план, считает журналист Владимир Варфоломеев:
злоупотреблять подобными "живыми кольцами" я бы не стал. Поскольку в политическом смысле акцию вряд ли можно назвать успешной. Т.е. было понятно, конечно, что все мы "против Путина", но не более того. Продолжением нашей борьбы должны всё-таки быть акции иного рода. Мирные, но серьёзные и решительные.
***
Судя по европейским блогам, многие из которых тоже захватила риторика справедливости, Госдепартамент платит не только российской оппозиции, но и греческой, британской, итальянской. В последнем сегменте, надо думать, больше всех получает Беппо Грильо, продолжающий громить в своем блоге режим Сильвио Берлускони и после его падения. В субботу суд в Милане признал бывшего премьер-министра Италии ненаказуемым по делу о коррупции за давностью преступления. Разбирательство, которое велось с 2007 года, закрыто. Но Грильо не унимается:
Какой же смысл имеет сегодня справедливость? Неужели она припасена только для тех, кто может позволить себе знаменитых адвокатов, которые год за годом будут тормозить процесс, пока не истечет срок давности? Или справедливость существует только для неприкосновенных, которым никогда не увидеть тюрьмы, - будь это парламентарии или полицейские, избивавшие участников акции протеста во время саммита большой восьмерки? Или она предназначена только для людей из неевропейских стран, которым все равно дадут срок, несмотря на предоставленного государством адвоката? Сколько типов справедливости существует в этой мерзопакостной стране? Капиталистическая справедливость, где величина дохода всегда свидетельствует в пользу обвиняемого; справедливость двухсот пятидесяти тысячи законов, в которых сам Кафка ногу сломит; справедливость, замещающая исчезнувшую на двадцать лет политику. Несть им числа.
Если взглянуть на то, что происходит к востоку от Москвы, можно решить, что там политика осуществляется не иначе, как по инструкциям российского Избиркома. Иван Оснос, живущий в Пекине, рассказывает в блогах "Нью-Йоркера" о суверенно-китайской избирательной технологии:
Одна моя знакомая специально поехала к родителям в деревню в центральной части Китая, чтобы проголосовать на выборах. Раз в несколько лет партия и подчиненное ей правительство назначает или переназначает руководителей всех уровней – от глухих тибетских деревень до Политбюро в Пекине. В основном это делается без участия публики, однако на самой нижней ступени идет некоторое экспериментирование с демократией, и людям дают проголосовать. Моя знакомая будет избирать главу поселка и депутата местного совета. Один из кандидатов на первую должность дает 4 тысячи юаней за голос, за правильного кандидата на вторую предлагают пять тысяч. Девять тысяч юаней – это почти полторы тысячи долларов, за эти деньги в Китае многим приходится работать несколько месяцев. Прошлой осенью, хвастается знакомая, когда выбирали партсекретаря, денег хватило на новый iPad.
Эксперты объясняют столь высокие ставки запредельной ценой на землю в развивающемся пригороде: прибыли, которые принесет должность, с лихвой покроют расходы на голосование. Это логично. Зато оценка, которую дает подкупу избирателей автор журнала Asian Politics and Policy Джон Кеннеди, заставляет думать, что российский МИД тоже не сидит без дела и активно перекупает западных экспертов:
Деревенские выборы в Китае становятся все более соревновательными – соответственно, более распространенным становится и подкуп избирателей. Эту практику часто подергают осуждению. Но не следует забывать, что скупка голосов – часть истории демократий в США и Великобритании; ее следует рассматривать не как препятствие для демократического развития, а как цену, которую приходится платить за установление демократии в обществе. Бороться с этой практикой, конечно, нужно, однако сама по себе она – положительное свидетельство растущей важности избирательного процесса.
Русская служба РСЕ\РС
